С вступлением в силу указа президента "О реализации предметов антиквариата" антикварный бизнес получил официальное признание как особый вид коммерческой деятельности. Эта его "особость" давно и хорошо известна профессиональным антикварам, но скрыта от постороннего взгляда. В то же время сама специфика рынка, основанного на страсти к собиранию, наполняет его повседневную практику драматизмом и эмоциональной причудливостью, достойными авантюрного романа. Закулисная жизнь "лавки древностей" многообразна и таинственна. Традиционно антикварный бизнес разделяют на легальный и нелегальный, варианты пересечения которых крайне разнообразны. В последнее время соотношение "чистого" и криминального бизнеса меняется: на антикварном рынке все заметнее деятельность легализованных субъектов. Среди них следует выделить мелкие частные магазины, крупные торговые и аукционные дома, а также государственные музеи, которые оказывают все более значительное влияние на конъюнктуру рынка. Не пытаясь объять необъятное, корреспонденты Ъ обратили свои взоры к Петербургу, традиционно считающемуся крупнейшим поставщиком антиквариата внутри России и за ее пределами.
Магазины: г-да Трабер и Малышевы рядом с "Альфа-Арт" и "Гелосом"
В Петербурге насчитывается около 80 магазинов, торгующих предметами антиквариата, в том числе мелких лавок и комиссионок смешанного ассортимента. Наиболее известные в городе антикварные заведения — это: четыре магазина фирмы Ильи Трабера "Антиквар", магазин фирмы "Русская старина" на улице Некрасова, "Рапсодия" на Большой Конюшенной, антикварные секции в Пассаже и ДЛТ. Известность упомянутых заведений далеко не всегда связана с качеством представленных на полках вещей. Во многом популярности того или иного магазина способствовали громкие скандалы, работающие лучше любой рекламы, или парадное открытие, если его почтила своим присутствием, скажем, Галина Вишневская. Для специалистов и коллекционеров гораздо предпочтительнее другие, действительно наполненные неплохим товаром магазины, — "Пантелеймоновский" на улице Пестеля, подвальчик на Моховой, "Старые годы" на Скороходова. Именно в них можно заметить определенную специализацию, чего априори не может быть в переполненной случайными вещами "Рапсодии" или странно пустынном салоне на Некрасова. Так, "Пантелеймоновский" славится прекрасным фарфором (недаром именно здесь его покупают практически все петербургские музеи); в магазине на Моховой нередко встречаются прекрасные образцы ранней советской графики; в "Старые годы" приходят за хорошей мебелью. При этом то, что действительно пользуется сегодня повышенным спросом, — картины хрестоматийных национальных художников (Репина, Шишкина, Айвазовского, Левитана, Брюллова), салонных живописцев второй половины XIX века, обстановочные вещи в хорошем состоянии — чрезвычайно редко встречается в питерских магазинах, что говорит о хорошей работе дилеров по переправке модных произведений в Москву.
Практически все владельцы антикварных магазинов ограничиваются только этим бизнесом. Никто из них пока не надеется создать сеть магазинов или крупные торговые или аукционные дома. Так что единственным исключением является центр "Антиквар", принадлежащий Илье Траберу. Сегодня в него входят четыре салона, аукционный зал, реставрационный центр, ювелирные мастерские и даже галерея академической живописи.
В начале 70-х годов из множества разрозненных комиссионных антикварных магазинов остался один. Это был магазин на Наличной улице (ленинградский филиал ВХПО имени Е.В.Вучетича), через который практически все значительные вещи уходили в Москву. В Ленинграде сложилась ситуация полумирного сосуществования единственной на тот момент легально торгующей организации, обладавшей исключительным правом на продажу отдельных произведений за границу, и чрезвычайно развитого черного рынка. Первым легальным частным антикваром северной столицы стал Илья Трабер.
Русские антиквары — прежде всего борцы. Кто за имя, кто за престиж, все за прибыль, а кто и за идею. Среди последних безусловным лидером может считаться Илья Трабер. Он — единственный на сегодняшний день петербургский антиквар, имя которого означает не только адрес торговой точки, а определенную политику и еще более определенные воззрения. Оно давно уже потеряло значение имени собственного и используется как нарицательное. В одном из питерских магазинов произносить его запрещено и сотрудникам рекомендуется пользоваться условным обозначением "этот человек". И если большинство сегодняшних владельцев антикварных лавок и салонов с ужасом вспоминают о времени всевластия Трабера, то иные все же оставляют за ним звание "Дон Кихота от антиквариата".
В 1989 году Трабер открывает в подвальном помещении на улице Петра Лаврова небольшой кооперативный антикварный магазинчик под названием "Петербург", к которому через два года присоединяет магазин, расположенный в самом престижном месте города — на Невском проспекте, напротив Гостиного двора. Оказавшись ближе к центру города, чем магазин ВХПО, оба салона быстро встали на ноги. Но не в характере бывшего подводника Ильи Трабера было останавливаться на достигнутом, пусть даже и весьма успешном предприятии. Меряя все вокруг себя понятиями "интересы мои и государства", глубоко веруя в то, что эти понятия могут быть совместимы, Трабер придумал свою систему тотальной легализации торговли антиквариатом. "Антиквариат — это тот вид бизнеса, в котором должно быть слияние государственной власти и денег честных бизнесменов. Система проста — мы создаем СП с городом. 33% в нем принадлежит мэрии, оставшихся 67% мне и моим сотрудникам на жизнь хватит. Но никто не хочет играть по таким правилам. Потому что тогда нельзя будет воровать". Существование магазина на Наличной не укладывалось в концепцию, разработанную Трабером: "город не получал от этой структуры ни копейки". После года борьбы магазин на Наличной был ликвидирован, а впоследствии передан в аренду РКЦ "Антиквар".
После победы над филиалом ВХПО Трабер пользуется благосклонной признательностью городских властей. В день инаугурации Анатолия Собчака Трабер как представитель антикварного салона "Петербург" дарит мэрии бюст Екатерины Великой. Надо сказать, что свою идею взаимодействия с городскими властями Трабер претворяет в жизнь планомерно: и его ежемесячные аукционы, и его действительно уникальный по профессионализму сотрудников частный(!) реставрационный центр оформлены при долевом участии города.
Оставшись единственным торговцем антиквариатом в городе, Трабер получает практически полную свободу действий. Понятно, что ему не пришлись по душе чужие антикварные лавки, которые стали появляться после объявления свободы торговли. С тех пор любые официальные карательные меры принято приписывать ему. Так сложилась не отжившая до сих пор легенда о всесилии Трабера.
Сегодня, когда борьба "за чистоту бизнеса" проиграна, и город переполнен любого пошиба антикварными заведениями, Илья Трабер готов выйти из игры. "Бороться с ветряными мельницами бесполезно". Последним "подарком" Ильи Трабера петербургским антикварам стали некоторые положения новых указов о торговле антиквариатом, в которых они без труда узнали руку своего старого знакомого. Сам же Трабер заявил, что "в свои 45" перестал интересоваться антикварным бизнесом. Фирму он собирается продавать.
Известно, что с 1991 года уголовные дела по контрабанде попадают под амнистию. Это позволило бывшим нелегальным торговцам антиквариатом заняться бизнесом и начать торговлю в собственных магазинах или наняться консультантами и оценщиками вещей. Именно таким магазином и является "Рапсодия", с которой связано самое громкое дело периода "антикварной войны" в Петербурге.
Владельцы магазина, супруги Малышевы, занимаются антиквариатом более двадцати лет, в Петербурге они известны как чета старых контрабандистов. Сама г-жа Малышева не скрывает этого и утверждает, что является диссидентом, так как преследовалась КГБ (как, впрочем, и ее оппонент Илья Трабер). Ей непонятно, почему ее арестовывали за контрабанду антиквариата, когда "весь мир торгует старинными вещами и не делает из этого проблемы". Она с упоением рассказывает о тех временах, когда "по морозу, почти босиком, она ходила по маленьким северным деревням", спасая старинные иконы от забывших родство советских варваров. Ее муж известен в Петербурге под кличкой "Распылитель". Он, конечно, не создал своей конторы по типу "Рогов и копыт", но если бы времена позволяли, то мог бы и поспорить в предприимчивости с самим Бендером. Специалист по травле клопов и тараканов, он искал и находил в необъятных питерских коммуналках остатки прежней роскоши и веры. Уговорить хозяев продать свои раритеты было делом техники.
Зарегистрировав свой магазин в администрации Петроградского района через фирму "Петербургские острова", учредителями которой они являются, Малышевы впервые вышли на легальный рынок. И все бы хорошо сложилось для этого семейного бизнеса, но магазин почему-то стали периодически закрывать. Людмила Малышева считает, что "война" началась тогда, когда она и ее знакомая — владелица фирмы "Ретро" в Пассаже — открыли свои магазины по продаже антиквариата и "две слабые женщины встали на борьбу с монополией государства и магазинами Ильи Трабера". Баталии закончились возобновлением в городском суде слушаний дела Людмилы Малышевой о контрабанде антиквариата и вынесением ей приговора. Однако спустя некоторое время Людмила Малышева смогла вернуться к своим делам. Работает она и сегодня. Пока без лицензии.
Нынешние столичные антикварные гиганты являются лишь продолжателями дела их славного предшественника — ВХПО имени Вучетича. В начале 1992 года в Петербурге практически одновременно открылись представительства фирм "Альфа-Арт" и "Гелос". Основная цель представительств — оценка и скупка антиквариата. Деятельность этих небольшых, но бойких филиалов довольно быстро стала заметной.
Представительство аукционного дома "Альфа-Арт" работает по следующей схеме: прием вещей на комиссию, экспертиза на месте, отправка в Москву. Ориентированы только на дорогие произведения искусства (в основном живопись или очень высокого класса декоративно-прикладное искусство). Играя на разнице цен Москвы и Петербурга (минимум 7-10%), местные антиквары продают купленные ими в своих магазинах задешево вещи в "Альфа-Арт". При этом они точно знают, что эти предметы не появятся на петербургском рынке и, скорее всего, продавец не узнает, сколько он реально мог получить за эту вещь.
Что касается сотрудничества с петербургскими музеями, то эта сторона деятельности "Альфа-Арт", пожалуй, уникальна. Это единственная на сегодняшний день частная антикварная фирма, которая смогла заключить пролонгированный договор с Русским музеем об экспертизе. Музей, как правило уклоняющийся от предоставления каких-либо официальных экспертных заключений частным лицам и фирмам, в данном случае предоставляет "Альфа-Арт" официальное заключение с подписью двух экспертов и печатью музея. Широкая музейная политика "Альфа-Арт" в Петербурге, на которую фирма надеялась, пока невозможна из-за несовпадения цен "Альфа-Арт" и музейных бюджетов. Забавное исключение составила покупка Эрмитажем c аукциона фирмы портрета XVIII века, заявленного в каталоге как работа неизвестного мастера. Одна из хранительниц музея по репродукции определила его как портрет Каспара фон Салдерна кисти датского художника Эриксена. Ошибка в атрибуции достаточно дорого обошлась "Альфа-Арт".
Представительство фирмы "Гелос" считается элитарным салоном, который ориентирован на дорогие вещи. Но в отличие от "Альфа-Арт" "Гелос" придерживается четко сформулированной региональной политики скупки и продажи предметов антиквариата. Имея подобные петербургскому филиалы в Новгороде, Ярославле, Нижнем Новгороде и Киеве, фирма пытается наладить сеть представительств, которые могли бы обмениваться теми вещами, на которые есть спрос в данном регионе. Для этого на северо-западе "Гелос" ведет активную рекламную кампанию и привлекает к сотрудничеству курьеров-дилеров.
Музеи: анонимные эксперты рядом с вездесущим г-ном Знаменовым
Музеи, как и коллекционеры, без сомнения, являются активными действующими лицами на антикварном рынке, чрезвычайно влиятельными и очень обособленными. В отличие от коллекционеров, для которых бизнес есть лишь способ удовлетворения пламенной страсти и достижения приватных наслаждений, музеи оказывают влияние на весь антикварный бизнес. Сложность состоит лишь в том, что с правовой и этической точки зрения оптимальные формы функционирования музея в бизнесе во всем мире вызывают многочисленные споры.
Разноречивые толкования подобной деятельности можно в полной мере отнести и к музеям Петербурга. В основном музеи появляются на антикварном рынке в качестве покупателя, которому, в частности, доступны дорогие вещи высокого качества. Однако явное обеднение легального антикварного рынка второй столицы и малореспектабельная обстановка в торгующих подобным товаром магазинчиках не способствует нормальному их партнерству с государственными музеями. Крайне редко покупает в антикварных лавках Эрмитаж, нарушая это правило только в тех случаях, когда сотрудники музея находят явно недооцененную работниками магазина вещь действительно музейного уровня. Гораздо чаще на антикварном рынке появляется Русский музей: во-первых, из-за разницы в ценах на западноевропейское и русское искусство Русский музей может гораздо больше покупать; во-вторых, вещи, которые интересуют этот музей, чаще появляются на рынке. Однако ГРМ определенным образом формирует конъюнктуру рынка: он составляет реальную конкуренцию частным дилерам и антикварным магазинам, так как, предпочитая иметь дело напрямую с наследниками художников или коллекционеров, музей выводит с антикварного рынка наиболее значительные вещи. На закупочную комиссию ГРМ работает и его устойчивый престиж. Многие частные сдатчики охотнее уступят свою вещь знаменитому музею, чем понесут в комиссионный магазин, где его, скорее всего, обманут.
Но присутствие государственных музеев на антикварном рынке не ограничивается закупками. Развитие комиссионной и аукционной торговли принесло и еще одно новшество: чрезвычайно вырос спрос на профессиональную искусствоведческую экспертизу и оценку предметов искусства. Один из петербургских коллекционеров сказал, что сегодня рынок произведений искусства сменился рынком сертификатов. Это не будет слишком большим преувеличением. Экспертное заключение (или сертификат) стали необходимы при заключении практически любой сделки, связанной с предметами искусства. Это тем более занимательно, что практически ни одна экспертная оценка не может гарантировать подлинность произведения на все 100%. В то же время при повальной неграмотности как продавцов, так и покупателей антиквариата профессиональное мнение ценится весьма высоко и становится хорошо продаваемым товаром. Большой доход могут принести профессиональные знания искусствоведов и в том случае, когда они занимаются дилерством. Собственно, это и есть наиболее спорная сторона функционирования музеев на рынке. Дело в том, что по общепринятому в мире этикету деятельности музейных работников искусствовед, как только он вступает в должность, не имеет права быть субъектом антикварного рынка, то есть не может заниматься ни коллекционированием, ни дилерством, а также иметь свой антикварный бизнес. Однако, по сведениям Ъ, полученным из неофициальных источников, в этом замечено немало штатных сотрудников государственных музеев, в том числе и несколько высокопоставленных музейных чинов. Что касается официальных экспертных заключений, то из петербургских музеев этим видом бизнеса занимается пока только Русский музей, о договоре которого с "Альфа-Арт" мы писали выше. (В последние годы с Русским музеем связано немало скандалов и даже несколько громких уголовных дел. О двух последних — деле об ограблении "серого кардинала" ГРМ Йозефа Киблицкого и о деле с подменой подлинников в музейных фондах — Ъ расскажет в ближайшее время.)
Помимо Русского музея на антикварном небосклоне северной столицы давно и настойчиво блистает еще одно светило — Петергофский музей.
Без сомнения, директор музея Вадим Знаменов является одним из наиболее занимательных персонажей антикварной сцены Петербурга. Известный в любом, даже самом маленьком, антикварном магазинчике как постоянный клиент, уважаемый, но вряд ли сильно любимый коллекционерами как удачливый конкурент, человек, на протяжении многих лет контролирующий все возможные наследства и всегда появляющийся именно там, где может объявиться что-то интересное, Знаменов соединил в себе известные по кино и литературе черты одержимого собирателя древностей. И эту славу он вполне заслужил. В Петербурге нет ни одного хоть как-то близкого к теме антиквариата человека, который не знал бы имени Знаменова. Нередко слышат о нем и в "антикварной милиции". Многие наблюдатели резко отрицательно оценивают действия Знаменова и его музея по скупке произведений искусства. В первую очередь "товарищи" и соседи г-на Знаменова по антикварному рынку ставят ему в вину сознательное занижение цен, по которым покупает закупочная комиссия его музея. Это вполне приемлемо для частника-коллекционера, это не удивительно для антикварной лавки, в которой люди и не надеются получить за свою вещь именно то, чего она стоит, но это довольно странно для солидного государственного музея. Впечатляюще самостийное поведение петергофского музея на антикварном рынке принято связывать с экстравагантной личностью его директора, в своей активности сравнимого разве что с Ильей Трабером.
"Казнить нельзя помиловать"
Новый указ свидетельствует о том, что государство наконец решило "заняться антиквариатом". Система лицензирования, в том виде, в каком она существует сегодня, напоминает пример из учебника русской орфографии — "Казнить нельзя помиловать" — она ничего не запрещает и ничего не разрешает. С другой стороны, указ и сопутствующие ему нововведения вновь привлекают внимание общественности к проблеме антиквариата. И как всегда, на волне модной темы может подняться активность правоохранительных органов. Скорее всего, нас ждут показательные процессы по "антикварным" делам и громкие скандалы с закрытием наиболее сомнительных в общественном мнении магазинов. Узнать имена новых героев антикварного бизнеса Петербурга нам еще предстоит. Зафиксировать же нормальное поступательное развитие легального антикварного рынка в северной столице — вряд ли скоро представится возможным.
ОТДЕЛ КОМПАНИЙ И РЫНКОВ
ОТДЕЛ КУЛЬТУРЫ
ОТДЕЛ ПРОИСШЕСТВИЙ
Илья Трабер родился в 1950 году. Его дед, мингрельский князь Милорава, умер, оставив вдову с тремя детьми. На вдове женился друг деда — русский офицер немецкого происхождения Трабер. От него потомки мингрельского аристократа унаследовали звучную немецкую фамилию. Илья Ильич Трабер окончил Севастопольское морское училище. В 22 года вступил в КПСС и гордился этим. Медленное продвижение по служебной лестнице (дослужился только до чина старшего лейтенанта) объясняет своей "еврейской" фамилией. Вспоминает такой случай: когда в 1975 году он был представлен к награде Ленинского комсомола "За воинскую доблесть", командир части получил от начальства выговор: "Что у тебя, русских что ли нет, что ты жида привез?" В 1980 году сдал партийный билет и ушел c флота. Работал администратором в ленинградских барах, где "тихо воровал". С 1989 года не был на море. Живет в однокомнатной квартире хрущевской пятиэтажки. Второй раз женат и счастлив в браке. В РКЦ "Антиквар" занимает должность консультанта службы охраны.
В 1993 году в Управлении уголовного розыска службы криминальной милиции ГУВД Санкт-Петербурга был создан отдел по борьбе с хищениями исторических, художественных и иных культурных ценностей. На первом месте среди зафиксированных антикварных преступлений — хищения произведений искусства частного пользования, включая и частные коллекции. На втором — хищения предметов культа из православных церквей. Этот вид преступного промысла приобрел огромный размах именно в последние три-четыре года. Объясняется это прежде всего тем, что у преступников появилась возможность вывозить контрабандой крупные партии икон и реализовывать их за границей практически в неограниченном объеме. Санкт-Петербург стал основной перевалочной базой на пути антиквариата в страны Западной Европы из Псковской, Архангельской, Новгородской и Тверской областей. Третье место занимают хищения из музеев. При этом именно в случае с музейными кражами правомерно будет говорить о "заказных" преступлениях. Дальнейшие пути ворованных произведений искусства различны: лучшие из них попадают в руки коллекционеров и крупных дилеров, добытое в результате конкретного заказа получает заказчик, какие-то вещи оседают на полках магазинов, владельцы которых не знают или делают вид, что не знают об их происхождении. В большинстве же краденый антиквариат переправляется за границу.
По данным следственного подразделения ФСБ, антиквариат остается одним из основных предметов вывоза за границу с целью перепродажи и занимает четвертое место после стратегического сырья, драгметаллов и валюты. И так же, как оружие и наркотики, вывозу за пределы государства не подлежит. Примечательно, что если раньше вывозом и продажей антиквариата занимались одни и те же люди, то теперь, с возникновением организованной преступности, появилось и разделение труда. Специалисты ФСБ отмечают, что эти группировки работают примерно по одной схеме:
1. Верхушка организации — коллекционеры и крупные торговцы, определенные лица, занятые в торговле антиквариатом через городские магазины.
2. Люди, вступающие в связь с должностными лицами и чиновниками для оформления документов.
3. Специалисты, занимающиеся транспортировкой товара в город из региона.
4. Группа, которая держит канал на таможне, чаще всего это завербованные таможенники.
5. Лица, отвечающие за безопасность контрабанды и в случае провала ликвидирующие виновных.
Подписи под фотографиями:
1. Хранилище ФСБ. Здесь собраны вещи, проходившие по делу Юрия Анде, который в августе 1994 года был задержан в приграничном финском городе Ванимаа. Он пытался вывезти в тайнике автомашины 39 произведений искусства, среди которых картины Верещагина, Маковского, Левитана, Айвазовского и изделия фирмы Фаберже. До последнего времени отбывал наказание в Финляндии за нарушение таможенных правил этого государства. Несколько дней назад преступник был передан России