В Российском молодежном театре (бывший Центральный детский) состоялась премьера спектакля "Большие надежды". Инсценировку знаменитого романа Чарльза Диккенса, сделанную Вильмой Холлингбери, поставил художественный руководитель театра Алексей Бородин.
Диккенс в самые тяжелые времена оставался в России душеполезным, умиротворяющим чтением. Неспешный, разворачивающийся обыкновенно не на одно десятилетие, сюжет, суровые, но каждому знакомые испытания, выпадающие на долю героев, манящая атмосфера далекой во всех отношениях Англии, — все это превращало общение с диккенсовскими романами в созидание спасительной иллюзии другой жизни, туман которой приятно укрывает от жизни настоящей.
Зачитываются ли нынче подростки Диккенсом и в этом ли чтении сегодня заключен наиболее действенный способ бегства от реальности, — вопрос для социологов. Создатели спектакля в Молодежном театре хотели не столько заинтересовать своих зрителей диккенсовским миром вообще, что называется, закинуть просветительский крючок, сколько просто поделиться личной привязанностью к роману, некогда их впечатлившему. Частная эта задача вполне удалась.
Театр настраивает публику на неторопливый лад. Кому-то постановка Бородина может показаться скучноватой, слишком литературной, но режиссер сознательно придерживается выбранного неброского стиля, — и вправду не лишенного сдержанной повествовательности. Трехактный трехчасовой спектакль с подробной экспозицией в первом действии поставлен в жанре, который можно было бы определить как приключенческую элегию. Разделив каждую из главных ролей между двумя актерами, то есть на два возраста, режиссер оправдал кажущуюся фрагментарность начала: куски всплывающих воспоминаний о детских впечатлениях скреплены присутствием повзрослевшего главного героя, Пипа (Владимир Сычев и Алексей Веселкин). Его жизнь вершится в громадном, во всю сценическую коробку, доме, дверь в задней стене которого распахнута в стылую даль времени, а внутри уже отжили свое высохшие деревья. Этот большой всеобщий дом, придуманный художником Станиславом Бенедиктовым, холоден и уютен одновременно, и в его необъятных пространствах разные люди пытаются выгородить соразмерные себе уголки.
Герои "Больших надежд" и реальны, и бесконечно далеки от нас. Такая двойственность, внося уместную толику отстранения, делает перипетии их судьбы еще более причудливыми. Несбывшиеся упования, неожиданные удачи и счастливые случаи, сокрытые злые умыслы, леденящие душу преступления собираются в ностальгический букет романных судеб. Беглые каторжники, полусумасшедшие старухи, коварные стряпчие и расчетливые красавицы похожи на гостей из сказочного, святочного мира. Поэтому финал, в котором с захватывающей быстротой раскрываются тайны прошлого, рушатся одни судьбы и устраиваются другие, воспринимается как справедливый. Диккенсовские сказочные романы не допускают безысходности, они довольствуются просто печалью. Жизнь совершает свой круг, и мальчик, названный в честь Пипа, оказывается как две капли воды похож на героя в детстве. Уже одно это кажется достойной наградой за пережитую горечь разрушившихся надежд. Если надежды не оправдываются, то лишь потому, что они были слишком большими. Это, пожалуй, самая приятная из диккенсовских иллюзий.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ