Закрытый клуб "Станиславский", что на Тверской-Ямской, несколько дней подряд, как деревенскую свадьбу, праздновал свой день рождения. Вопреки сложившейся уже традиции, это событие станет единственным эпизодом в нашей обычно пестрой рубрике — презентация собрала множество публики из бомонда и демимонда и стала самым громким и интересным событием светской недели. Хотя празднество носило преимущественно ночной характер, оно привлекло и многих "дневных" ньюсмейкеров.
"Зачем все это?" — произнес актер Андрей Ташков, склонившись к уху корреспондента Ъ. И последний был поражен глубоким экзистенциальным смыслом вопроса. Действительно, зачем? — затосковал было корреспондент, когда артист, так и не вышедший, кажется, из роли подростка Версилова в телесериале своего отца по мотивам романа Достоевского, добавил: "Я впервые попал на презентацию. Приглашение прислали в Пушкинский театр. Зачем же все это?"
Стало ясно, в чем заключалось его недоумение. Просто-напросто его поразили немыслимая красота и феерический размах происходящего вокруг: море разливанное французского коньяка и канадского бурбона, витражи в стиле ар нуво, множество томных дам в вечерних туалетах и бриллиантах, горы креветок, устриц, угрей и лобстеров, охапки орхидей, короче, своего рода прихотливый орнамент, называющийся в обиходе гротеском. Быть может, Ташков-младший по простоте душевной имел в виду, что лучше было бы направить истраченные средства на помощь сирым и неимущим, ну, хоть актерам ближайших театров, но не смог сформулировать эту благородную мысль. И как ему объяснишь, что даже скромный служащий потратит на нехитрое по клубным меркам угощение половину оклада, чтобы как можно веселей отпраздновать свой день рождения и порадовать гостей. Для хозяев же подобного заведения...
Дадим краткую справку. Клуб "Станиславский" был зачат не сегодня, но беременность продолжалась чуть ли не полгода. Арендовав столь знакомый московским театралам гардероб, вестибюль и буфет одноименного театра на Тверской и заведя клубную эмблему — изображение в три четверти основателя Художественного театра в шляпе, сделавшей его похожим на шерифа из старого вестерна, — организаторы разослали потенциальным членам уведомление, что "'Станиславский', престижный клуб европейского типа" готов внести их в списки при условии, что они внесут на депозит от тысячи до пятнадцати тысяч долларов США. Насколько нам известно, первыми адресатами этого послания стали Егор Гайдар и Владимир Жириновский, что свидетельствует о политической неангажированности предприятия. Удалось ли собрать взносы — нам неизвестно, но на пресс-конференции, посвященной торжественному открытию, директор деликатно пояснил, что нынче всякий порядочный клуб должен быть в меру закрытым, ибо по улицам ходят "не одни ангелы". Если учесть, что ангелы, как правило, вообще предпочитают держаться подальше от ночных клубов, то подобная предусмотрительность администрации,— коли за этой закрытостью не скрываются иные цели, кроме прямо заявленных, — вообще говоря, излишня. Что и подтвердил состав гостей, собравшихся на торжество в первый же день праздника.
Общий фон был похож на обычную картину в соседних конкурирующих заведениях: его определяли светские персоны в цветных пиджаках и слетевшиеся на маяки их ярких одежд очаровательные ночные бабочки. Начитавшись пресс-релиза, корреспондент Ъ, сдав плащ чернокожим гардеробщикам в алых ливреях и переступив порог, пришел в замешательство и едва успел отклонить предложение предупредительной официантки добавить льда в его "Реми Мартен". Однако испуг его длился недолго: перед собой он увидел такое знакомое лицо министра культуры России Евгения Сидорова и понял, что все же находится среди своих. Впрочем, министр тоже несколько затравленно озирался и провел свою прелестную супругу в дальний угол, в тень (позже выяснилось, что, как и актер, министр тоже впервые попал на презентацию ночного престижного клуба европейского типа).
Гости съезжались. Вот появился советник по культуре московского мэра Иосиф Кобзон, без супруги, но в плотном кольце телохранителей, что дало пищу для размышлений: является ли министр персоной, менее привлекательной для злоумышленников, чем советник мэра? А вот — заместитель министра культуры, светский лев Михаил Швыдкой с супругой. Прошло еще с полчаса, и все смешалось. Кого угодно можно было встретить в этом зале: министра с заместителем и "качков" в зеленых клифтах, депутатов и путан, культуролога Светлану Беляеву-Конеген и светскую даму без определенных профессиональных наклонностей Нину Максудову, певца-советника Кобзона и издателя гомосексуальных романов Александра Шаталова в компании экстравагантной художницы, оформлявшей книги Лимонова, поп-звезду Владимира Преснякова-младшего и концептуалиста Олега Кулика, сделавшего себе имя на публичных разделках свиных туш, актеров и бандитов, художников и джазменов, известных журналистов, среди которых были и корреспонденты иностранных изданий, и безвестных прожигателей жизни, которых почему-то пренебрежительно называют "халявой". Все эти участники российской "человеческой комедии", да простит нас великий Оноре де Бальзак, усердно жевали, пили и делали вид, что отменно проводят время. "Вот она, светская жизнь", — дружно думали актер Ташков, исполнитель главной роли в "Подростке", его жена актриса Лена и ваш корреспондент.
Подошел с приветствиями художник Владик Монро, персонаж скорее ночной, одетый по нынешнему случаю в кафтан и с бердышом в руках, исполнявший роль не то стрельца перед казнью, не то опричницы из личной охраны какого нибудь советника. Ждали Александра Тимофеевского. Концептуалист Кулик, чтобы скоротать время, предложил провести акцию: публичный укус Иосифа Кобзона за палец (объяснив попутно, что идеи художественных акций у него всегда рождаются спонтанно). Но не все еще подвластно силе искусства: решительный вид кобзоновских телохранителей охладил начинающий разгораться пыл артиста. Тут заиграл джаз Игоря Бутмана, и художник воспрянул духом.
По-видимому, у него зародилась новая спонтанная идея художественной акции, быть может, он был не прочь дунуть в бутмановский саксофон, однако едва он приблизился к подиуму, полет его вдохновения был прерван секьюрити клуба "Станиславский". Поразительно, как популярны у нас в народе таланты — Олега Кулика узнают в лицо даже вышибалы. Впрочем, что же удивляться, ведь одной из последних публичных акций маэстро была беготня по стылой российской столице в обнаженном виде, причем гения держал на цепи другой, не менее одаренный автор. Говорили в ожидании популярного обозревателя Ъ, как водится, о высоком: венгерских народных танцах, сравнительных достоинствах домры и балалайки и других эстетских вещах. А Тимофеевского, грозившегося прибыть одним из первых и мотивировавшего свою торопливость тем, что он "обожает лобстеров", все не было. Лобстеры, между тем, ждали, готовые разделить эту привязанность. Как выяснилось позже, обозреватель все же не обманул их ожиданий, придя в "Станиславский" на следующий день, но в этот вечер он так и не показался.
Когда ваш корреспондент покидал заведение, на улице стояли предрассветные сумерки и зябкая хмарь. Предстояло найти такси на пустынной Тверской. "Зачем все это?" — снова вспомнился вопрос дотошного артиста. И светский хроникер взглянул на темное небо в поисках ответа.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН