Сегодня в программе "Киномарафон" РТР показывает "Расемон" Акиры Куросавы — один из самых ярких фильмов в истории мирового кино. Снятый в 1950 году, он разбудил дремлющую энергию восточного кинематографа.
Послевоенное японское кино было абсолютно неведомо в Европе, и неизвестно, когда бы состоялось его открытие, если бы представительница Венецианского фестиваля Джулиана Страмиели случайно не увидела в Токио фильм "Расемон", признанный критиками у себя на родине всего лишь пятым по рейтингу в списке 215 кинолент, произведенных в стране в тот год. "Золотой лев" в Венеции, а затем американский "Оскар" для Куросавы стали началом "японского сезона", который включил и новое открытие таких имен, как Ясудзиро Одзу и Кэндзи Мидзогути.
Куросава среди них считался самым европейским, заведомо обреченным на экспорт. На самом деле "Расемон" в корне менял традиционный японский способ киноповествования — так же, как за несколько десятилетий до этого Акутагава (две новеллы которого послужили сюжетной основой фильма) модернизировал канон национальной литературы. Речь шла о введении в японский контекст чуждых ему релятивизма и агностицизма. Актуальными их сделала ситуация, в которой оказалась Страна Восходящего Солнца в результате военной катастрофы.
Японское средневековье показано Куросавой не через призму традиций и ритуалов, а как время тотального хаоса, природных и общественных катаклизмов. Трое путников скрываются от дождя под воротами древнего Киото, уничтоженного землетрясением. Уже эта канва фильма становится символом современной Японии. А затем она делится на четыре части — четыре версии одной замешанной на крови истории. И в философском плане Куросава предлагает разные трактовки реальности вплоть до откровенной мистики — чтобы тут же разоблачить каждую из них.
Появившийся в пору торжества неореализма, "Расемон" подверг сомнению аутентичность факта и культ абсолютной правды. Вскоре это станет центральным мотивом западной культуры, стержнем большинства европейских "новых волн". На культовую высоту кинематографический релятивизм будет поднят Антониони в "Блоу-ап". Появится и множество растиражированных вариантов этой философии: даже наши зрители будут увлеченно сопоставлять версию мужа и версию жены в двухсерийной мелодраме Андре Кайятта "Супружеская жизнь". А совсем недавно в Америке был снят римейк "Расемона". Богатый самурай, гибнущий от руки разбойника, превратился теперь в японского бизнесмена, который покупает старый завод в американской глубинке с намерением превратить его в луна-парк.
Куросава вообще невольно стал поставщиком сюжетов для разных национальных кинематографий, даже для такой консервативной, как американская: японскому режиссеру обязаны своим появлением и незабываемая "Великолепная семерка", и "Поезд-беглец" Андрея Кончаловского. Но что касается "Расемона", то его роль в истории мировой кинокультуры исключительна. Этот фильм распахнул герметично закрытые двери японского кино, дав остальной части человечества возможность постигать на протяжении второй половины века восточный менталитет и систему ценностей. И то, что сегодня Бертолуччи снимает "Маленького Будду" как глубоко личный фильм, а "Последний император" собирает всемирную аудиторию и коллекцию "Оскаров", является одним из далеких следствий "миссии Куросавы".
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ