В кулуарах завершившейся вчера в Гааге конференции "Трансатлантические отношения в области безопасности и экономики" и. о. генсека НАТО Серджо Баланцино позволил себе мягкий юмор. На вопрос, можно ли представить себе, что Россия когда-либо войдет в НАТО, он, чуть помедлив, ответил: "Ничего, конечно, исключать нельзя. В последнее время мы явились свидетелями событий, о которых раньше и мечтать не могли". Сдержанное лукавство Баланцино объяснимо. Чуть раньше министр обороны влиятельнейшей в НАТО ФРГ Фолькер Рюэ высказался куда более резко: "Вступление России привело бы к развалу альянса". И тут же был деликатно одернут не менее влиятельным главой Пентагона Уильямом Перри: "В отличие от коллеги Фолькера я не могу подвести черту под этим вопросом". И чем дальше в своих размышлениях заходят североатлантические и российские официальные лица, тем яснее: ни у кого из них до сей поры не сложилось сколь-нибудь устойчивой концепции взаимоотношений.
Теперь уже вряд ли уместно вспоминать о почти детективных хитросплетениях истории с присоединением России к программе "Партнерство ради мира" (отношения с НАТО — суть terra incognita до сих пор). Хотя именно "Партнерство" стало, пожалуй, единственным моментом взаимопонимания Москвы и НАТО. Общественной пользы от участия в программе России не отрицает никто. В том числе и Баланцино, не отказавший Москве в придании "Партнерству" "атмосферы доверия, сбалансированной и гарантированной безопасности в Европе при сохранении ее традиционной роли в странах бывшего СССР". Да и программа-то была изобретена американцами, как говорят, не без плодотворного участия Москвы: в декабре 1993 года восточноевропейские и балтийские страны очень уж запросились в НАТО, и сдержать их мог лишь некий паллиатив. Он был выгоден и Москве, и Западу, опасавшемуся последствий "сокрушительной победы" российских демократов на выборах, да и не желавшему брать себе в обузу неоперившихся восточноевропейцев. Казалось, что присоединение к этой инициативе России полностью снимет опасения Москвы на счет Восточной Европы.
Ан нет! Почти сразу после подписания программы и неудачной попытки присовокупить к ней документ об "особом статусе" Москвы (в восьмистраничном проекте, по некоторым данным, содержались условия, ставящие Россию едва ли не вровень с членами НАТО — по крайней мере, в принятии решений по Восточной Европе) западные партнеры открыто заговорили о скором принятии восточноевропейцев в альянс. Тот же Рюэ в ходе июльского визита в Варшаву пообещал, что Польша войдет в блок уже до 2000 года. На днях, в Познани, он подтвердил то же и в отношении других стран Вышеградской четверки.
Рюэ поддержал вице-президент США Альберт Гор, и тут уж МИД России не выдержал. Вечером в четверг его представитель Дмитрий Демурин дал, пожалуй, наиболее жесткую за последний период оценку ситуации: "Тенденция к реанимации блоковых структур способна привести к новому расколу Европы". Несвойственная МИД жесткость, намекающая на возврат к временам холодной войны, обусловлена, видимо, не только заявлениями о скорой экспансии блока (они раздаются не впервые), но и другими обстоятельствами. Во-первых, все определеннее то, что Россию в блоке не ждут ("НАТО превратилось бы в подобие ООН", — заявил Рюэ). Во-вторых, провалился и альтернативный вариант Москвы: подчинить альянс СБСЕ, заняв в совещании не последнее место. И может быть, первым тщетность усилий осознал Грачев, заявивший недавно, что ни о каком вступлении России в НАТО речи не идет. Но вот "индивидуальную" программу, по его словам, Москва все же готовит. Результатов ждать недолго: министр пообещал, что в середине сентября российские и натовские эксперты ее обсудят. В общем, еще есть надежда сохранить лицо.
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА