В четверг в академическом театре "Московская оперетта" состоялся гала-концерт международного балетного конкурса "Майя-94". Он включал в себя торжественное начало, выступления 14 призеров и дипломантов, а также торжественное заключение, позволившее москвичам одарить теплом своих оваций несравненную хозяйку конкурса.
Конкурс "Майя-94" стал счастьем и гордостью жителей Петербурга — города великой балетной традиции, не имевшего, однако, до сих пор своего балетного конкурса. Едва ли гала-концерт смог восполнить упущенное московской публике, и, во всяком случае, вряд ли по нему возможно судить о конкурсе в целом. Однако факт: москвичи увидели то, что они увидели, и это было, по мнению организаторов, лучшее и существенное, что внес в историю мирового балета завершившийся конкурс.
Одним из уникальных условий состязания было "исполнение любого фрагмента из балета 'Кармен-Сюита' Бизе-Щедрина в новом прочтении". Требование, на первый взгляд жесткое, делало необходимым только использование музыкальных номеров из партитуры — а также оригинальный хореографический текст, созданный специально для "Майи-94". Судя по услышанному, хореографы и артисты смогли достаточно разнообразно распорядиться богатством музыкального материала — во всяком случае, одни и те же фрагменты музыки повторялись далеко не часто. Судя по увиденному, ни у кого из них не входило в планы подходить на небезопасное расстояние к оригиналу Альберто Алонсо--Майи Плисецкой. Поэтому все представленные миниатюры могли претендовать лишь на статус посвящения образцу — даже не на художественный комментарий.
Из всех представших на московской сцене танцовщиков лишь Виктор Альварес (Германия, 3-я премия) был Тореадором и никем иным. Бенжамен Пеш (Франция, 1-я премия) был одновременно Тореадором и бедным Хосе, а вот Стефан Фаворен (Франция, 2-я премия) скорее походил на персонажа из фильмов Эрика Ромера, лирически существующего в мире утративших значение понятий.
Что касается женщин, то им было еще сложнее, поскольку образец для подражания находился не только у всех на уме, но непосредственно во втором ряду партера. Но их хореографы, вооруженные знанием всех "Кармен" XX века (вспомним, для крайности, сумрачную камерную драму Питера Брука), постарались увести своих медиумов со скользкой тропы сравнений.
(Окончание на стр. 13)