Активистка "Наших" Марина Задемидькова, проигравшая в лагере на Селигере выборы будущего лидера движения Никите Боровикову (см. "Власть" NN28 и 30), изложила корреспонденту "Власти" Анне Качуровской свои воззрения на будущее движения и России в целом.
— О вас говорили как о возможном преемнике лидера движения Василия Якеменко. Но на Селигере вас "прокатили". Не обидно?
— Верить каждому слуху не совсем профессионально. Конечно, у нас у каждого более или менее амбициозного комиссара, я думаю, есть цель стать лидером, если не движения "Наши", то, возможно, какого-то своего движения. Что касается лидеров движения "Наши", то я никогда не ставлю перед собой тех целей, к которым я еще не готова. Во-первых, до избрания лидером движения остается еще полгода (нынешний лидер "Наших" Василий Якеменко назвал селигерские выборы "не более чем ролевой игрой".— "Власть"), во-вторых, это неверная информация. Мы будем выбирать не просто лидера, мы будем выбирать новую команду, новую программу развития движения. Лично это может быть не один человек. Должна быть команда, которая сможет развивать дальше нашу программу, должна быть команда, которая предложит новый формат работы. Это должна быть команда, которая сможет вести движение вперед к 2008 году, потому что после 2008 года многие программы должны быть пересмотрены. Для того, кто развивается, это естественно. Россия развивается, появляются новые проблемы, появляются новые цели и задачи. Но, безусловно, мы будем действовать в рамках идеологии современной демократии, развивая нашу программу. И тот человек, который предложит эту команду, он и станет лидером.
— Команда как будет отбираться?
— Она будет представлена движением.
— То есть она будет где-то сформирована?
— У вас неправильное представление о движении "Наши". Движение — это огромная команда людей, которые нацелены на победу России в международном поле.
— Над кем?
— Ни над кем. Движение "Наши" — это команда, которой не важен победитель, а важна победа. И здесь вопрос, кто станет лидером, не так важен. Важен вопрос, чем мы будем заниматься. Мы можем друг на друге тренировать разные технологии, мы можем играть в любые ролевые игры против друг друга, но в конечном итоге я знаю: если даже ребята в игре выступают против меня, мы все равно все вместе. Где бы я ни оказалась, в движении, в новом движении, на работе на административном уровне, все равно мы останемся командой, и мы будем дальше все вместе идти к нашим целям и задачам. Победа — это победа над равнодушием и ленью людей, которые живут в нашей стране. Люди привыкли, что за них кто-то придет и решит. Мы говорим, что мы не согласны с этой позицией. Мы хотим, чтобы было хорошо не там, где нас нет, а чтобы было хорошо там, где мы есть. И если вы говорите, что здесь плохо, нужно поехать в другое место, мы говорим: нет, давайте сделаем здесь лучше! Эта наша позиция однозначна. Мы должны всегда об этом помнить. Мы можем себе придумывать кучу врагов, еще что-то, но я считаю, что прежде всего мы должны победить собственные стереотипы, что мы ничего не можем, и собственное равнодушие. Если мы это победим, дальше нам уже никакие внешние враги будут не страшны.
— А сейчас нам угрожают внешние враги?
— Я считаю, что всегда в любой геополитической ситуации есть государства-лидеры. Эти государства если не враги, то конкуренты. И очень часто они борются за какие-то ресурсы. Самые простые ресурсы — это те, которыми обладает другое государство, например для Штатов это Ирак. И когда эти государства между собой конкурируют, здесь важно быть лидером. И я считаю, что моя страна своей историей заслужила быть лидером. И она заслужила право находиться если не выше всех, то среди других лидеров. И определять, как ей развиваться, несмотря ни на какие амбиции других государств. Я считаю, что это правильно. У нас есть конкуренты, которым тоже небезразличны наши ресурсы. Мы должны быть к этому готовы. Это естественно. У нас большая территория, огромные природные богатства, у нас богатое прошлое. Я считаю, что интересное будущее. И если мы будем считать, что у нас нет конкурентов, мы просто перестанем развиваться.
— У меня такое ощущение, что вы говорите заученными словами, все очень декларативно. Да, собственно, и все акции "нашистов" носят тоже декларативный характер.
— Во-первых, не нужно называть нас "нашистами"!
— А как вас называть?
— Комиссары. А во-вторых, что касается живой работы, пожалуйста, приезжайте ко мне в Воронеж смотреть. Мы работаем с тремя детскими домами. Мы помогаем детским домам, мы привлекаем бизнесменов для того, чтобы они помогали детям, у которых нет родителей. У нас есть правозащитный центр, куда каждый может обратиться за помощью, чтобы мы могли дать правозащитные консультации. У нас есть уроки дружбы, их прошло несколько тысяч, на этих уроках иностранцы рассказывают воронежцам о своей стране. Тем самым мы воспитываем толерантность. Это живые примеры.
— Вам ваше движение комсомол не напоминает?
— Не напоминает. Движение "Наши" — это прежде всего стартовая площадка для человека, который хочет реализовать себя, который хочет при этом не просто показать какие-то свои позитивные стороны, но и помочь стране. То есть движение "Наши" собирает тех людей, которые могут что-то делать в разных направлениях. В журналистике, экономике, правозащите, социальной политике. Но при этом эти люди не уедут на Запад, они останутся здесь, и будут работать здесь. Это первый фактор. Второй фактор: я считаю, что движение "Наши" — это такой некий социальный лифт для людей. Знаете, я родилась в деревне. Я жила в деревне до 17 лет. Я никогда не думала, что, придя в движение в 2005 году, через два года я буду пить чай у себя в лагере на Селигере с двумя вице-премьерами нашей страны! А сейчас я своим примером и примерами многих комиссаров нашего движения могу показать любому молодому амбициозному человеку, который что-то из себя представляет, что он может прийти к нам, может реализовать себя.
— У вас какой возрастной ценз?
— Есть люди, которым и 30 лет, и они считают, что они в какой-то степени активисты на передовой. Если придет человек сорокалетнего возраста, мы с ним, конечно, поговорим и будем сотрудничать, но комиссаром он вряд ли может стать. А все, что касается работы, взаимодействия, я прекрасно лажу и работаю со всей своей областной администрацией, с дяденьками, которым уже по 60 и больше лет,— и прекрасно.
— А вам сколько?
— 22.
— Понятно. А у вас есть программа, с которой вы могли бы выступить на следующих выборах движения лидера и его команды?
— Во-первых, я не брошу свой город и буду всячески развивать профессионально тех людей, которые со мной работают в команде. У меня есть понимание того, что моя программа должна предоставлять возможность новым молодым людям, которые пришли в движение, развиваться профессионально по той линии, по которой они хотят. На Селигере собрано около 200 проектов, которые написали ребята. Мы планируем работать с этими проектами, мы планируем давать возможность людям для новых идей, для новых своих успехов и помогать становиться профессионалами. Знаете, на нашей последней встрече президент сказал: в стране раньше были проблемы — дураки и дороги, а теперь главные — некомпетентность и коррупция.
— То есть проблемы с дураками и дорогами уже решены?
— Вы знаете, дураки и дороги останутся на рассуждение обывателя. Я считаю, и я с ним согласна, что проблема некомпетентности — одна из наших больших проблем. И если движение "Наши" сможет в течение 2008 года решить хотя бы эту проблему — давать стране компетентных специалистов в какой-то области, я считаю, что мы станем жить намного лучше. Если у нас не хватает специалистов, значит, мы должны их выращивать. Если у нас не хватает людей, значит, мы должны их рожать.
— Сами когда собираетесь?
— Я? Ну, как Бог даст. Вы знаете, ребенок запланированный — это не совсем человеческое решение. Очень часто бывает от каких-то, не зависящих от нас обстоятельств. Если бы нас всех рожали запланировано, половины нас не было бы... Я думаю, что мы должны как-то понимать, какие проблемы у нас будут в будущем и какие задачи нам придется решать и какие разрабатывать проекты. А если что-то будет нежизнеспособным, значит, будем рождать новые. Это нормально. Нормальное существование в рамках демократического государства, когда неконкурентоспособные проекты и идеи отмирают.
— Вы считаете, что живете в демократическом государстве, вас ничего не смущает?
— Знаете, мы с вами говорим о демократии и подразумеваем, что мы живем, живем, живем и когда-нибудь ее построим, и будет все классно. Нет. Демократия — это постоянное развитие. Заметьте, в какой стране есть стопроцентно сложившийся демократический строй? В любом государстве Европы проблем больше, чем у нас в России! Возьмем Америку — там вообще, давайте не будем про американскую демократию говорить! А демократия — это постоянное развитие, это конкуренция, это представительство в органах власти людей, которые отвечают за какие-то группы интересов. Это представительная демократия.
— У меня такое ощущение, что вы отвечаете словами из статей Владислава Суркова. Вы намеренно это делаете?
— Естественно, я читаю все статьи Владислава Юрьевича! Потом, он часто с нами встречается и разговаривает, но вам я отвечаю так, как думаю! Вообще я хочу сказать, он удивительный человек и очень харизматичный.
— На этих ваших встречах вы обсуждали, кто будет следующим президентом? Может, вы уже и имя знаете?
— Ну нет. Я не могу сказать. Оба вице-премьера очень хорошие люди. Но после встречи с ними, я могу сказать, что один из них обладает просто сумасшедшей харизмой! Он меня просто обворожил.
— Кто?
— Не скажу.
— Ну не Иванов же?
— Вы хороший журналист. Если бы я уже была каким-нибудь высоким чиновником, я бы вас пригласила к себе на работу.