Губернатор Новгородской области Михаил Прусак объяснил корреспонденту "Власти" Афанасию Сборову, почему в России не работает местное самоуправление и почему перестанет работать вообще все, если Владимир Путин не пойдет на третий срок.
"У Путина есть многие представления о том, что надо делать"
— Почему для вас так важен третий срок Путина? Вас не смущает, что это было бы нарушением действующей Конституции?
— Во всех странах конституция состоит из двух частей. Первая часть дает право формировать власть прямыми или непрямыми выборами, избирать Думу, Совет федерации, местное самоуправление и т. д. Во второй части говорится о предоставляемой возможности гражданам той страны, где вступает в действие эта конституция, на следующий день влиять на принимаемые решения. Вот у нас этой второй части и нет.
И что мы настроили по нашей Конституции? Гражданское общество? Демократию? При демократии важно не сколько полномочий, а сколько возможностей реализовать свои полномочия. Это важные вещи, о которых мы просто забываем.
Перед тем как дальше бежать по реформам, надо исправить те ошибки, которые были сделаны на общегосударственном уровне. И мы этого не должны стесняться. Давайте потрудимся.
Я не говорю о третьем сроке Путина, я говорю о третьем сроке президента. Это для того, чтобы было стабильное политическое поле для решения многих вопросов. Иначе мы снова ввяжемся в выборы, снова четыре года кто-то будет учиться управлять страной.
У нас что, есть возможность сказать, что баррель нефти будет стоить так дорого еще много лет? Ведь у нас в экономике практически ничего не происходит положительного с точки зрения необходимых темпов. Об этом постоянно говорит наш президент.
Мы можем сегодня сказать: "Единая Россия", завтра — "Справедливая Россия", "Наш дом — Россия", "Вперед, Россия!", "Любимая Россия", и народ, как только ему покажут новую силу, будет за эту новую силу голосовать. Но мы не имеем права успокаиваться тем, что у нас созданы условия, при которых мы могли бы себе позволить перманентное развитие так называемой демократии, которую мы придумали. Давайте зададимся целью не перманентного развития того, что невозможно в реальной жизни, а исправим старые ошибки. А исправить не позволяют два срока по четыре года. Нужна некая стабильность, длинная дистанция. Пример — правление Рузвельта в США при выходе из Великой депрессии.
— А почему вы решили, что Путин возьмется за исправление этих ошибок, а его преемник не возьмется?
— Владимир Владимирович Путин имеет сейчас богатейший опыт, он реально доказал, что выступает за стабильность. Путин глубоко понимает очень многие вопросы, я просто это вижу по его поступкам. Хотя сейчас у меня нет возможности так общаться с Путиным, как я раньше общался, когда он был у Собчака заместителем. У него есть многие представления о том, что и как надо делать.
Владимир Путин, когда боролся за пост президента, сказал: давайте мы поставим функции каждому уровню, в соответствии с этим дадим деньги и тогда будем спрашивать и будем контролировать. Но мы же с вами не выполнили эту задачу.
— Вы считаете, ее можно выполнить за три-четыре года?
— Это можно сделать за полгода. Определиться, где грань государственного управления в нашем государстве, а где грань местного самоуправления, и равномерно "раскатать" функции и деньги. Но сделать это быстро, потому что мы уже увидели: теоретики этого местного самоуправления и реформирования государственной системы показали несостоятельность на практике. Их горький опыт нам здесь пригодится. Сейчас вся власть и деньги концентрируются в одном месте. Красивая иллюминация Москвы на фоне дрожащих огней печальных деревень России.
Но самое главное — ни в коем случае не реформировать местное самоуправление отдельно от реформирования системы государственной власти. Почему председатель правительства не может сформировать кабинет министров и быть ответственным перед нами, перед президентом, перед Думой? Почему кто-то должен в это вмешиваться? У него ответственности никакой нет: вы мне назначили министров, это ваше личное дело, за них и отвечайте. Нам нужно реформы государственного устройства проводить системно, в увязке всех уровней. И Конституцию надо будет дописать в соответствии с этим. Билль о правах — конечно, не так, как в США. У нас своя специфика, но методология одинаковая во всех странах.
"Нынешняя система в России — искусственная и нежизнеспособная"
— Что именно, по-вашему, нужно дописать в Конституцию?
— Мое глубочайшее убеждение: прежде чем избирать президента страны, должны собраться представители субъектов РФ и через конституционное собрание выдвинуть на прямое голосование кандидатуру президента. Это не должны быть автоматически члены Совета федерации, губернаторы, депутаты и т. д., а два-три человека — может, один — от каждого субъекта федерации, избранных прямыми выборами именно под этот одномоментный конституционный акт. Если кандидата будут выбирать не пять-шесть человек в Москве, то даже формальная ответственность у него на первое время уже будет перед всей страной, а не перед группой из пяти-шести человек или одним человеком. Это я к примеру говорю — может быть и другая форма найдена, потому что, возможно, систему выборщиков скопируем или еще что-либо создадим для России. Но такая же ситуация должна быть при назначении губернаторов. Президент может назначить кандидата, выдвинутого общественностью — ветеранами, профсоюзами, представителями бизнеса, медицины, образования, культуры и т. д. Тогда этого человека сразу будут уважать. Это лучше, чем просто привезти кота в мешке, назначить — и все.
— Эта схема никак не вяжется с действующей системой власти, с действующим президентом, и ее внедрение до 2008 года вряд ли возможно.
— Так, опять Путин... Оставьте вы его в покое. Я абсолютно убежден, что нынешняя система госвласти в России — искусственная и нежизнеспособная. Это относится не только к власти, искусственно выстроенной, а вообще к организации государства. Она отражала только переходный период от государственной экономики к рыночной. Кстати, в этом есть ее заслуга.
Я могу предложить идею, а не идеальную структуру власти. Это должны делать другие люди. У нас же есть огромное количество умных людей! Разве Путин это должен делать один? Мы — где?
Институт программно-целевого управления в государстве существует всюду. Не Минэкономики, не Минфин. Я не выступаю за то, чтобы был снова Госплан. Это глупо. Но мы должны были его реформировать и сделать институтом программно-целевого управления, чтобы один человек не говорил: это я, дальше за мной реформа. Не может быть программа Грефа, не может быть программа Гайдара, не может быть одного умного человека в пределах российского государства, который может один претендовать на роль управлять умными.
Китай показал нам гениальный пример эволюционной трансформации без развала, Белоруссия нам много показала. Нас в Белоруссию в этом году Клебанов возил. Я не беру политику, но, честное слово, я был потрясен: трактор — самый лучший, телевизоры — самые лучшие, холодильники — самые лучшие. В поля вкладывают, мяса могут выставить столько, сколько в советское время при Машерове (Петр Машеров, председатель ЦК Компартии Белоруссии в 1965-1980 годах.— "Власть"). Где вы слышали, чтобы в Белоруссии было много каких-нибудь техногенных катастроф, как у нас?
"Если бы не "Единая Россия", у меня не было бы политической арены"
— Очевидно, что четырех лет третьего срока Путина недостаточно для того, чтобы система управления в России стала идеальной...
— Должен быть некий переходный период, который мы должны прописать Конституцией. На 50 лет, на 40 лет, на 30 лет, на 20 лет — откуда я знаю? Те люди, у которых есть на это мозги, вот они пусть эту дистанцию просчитают.
Например, мы все вместе собираемся и говорим: государственное управление заканчивается на этом уровне, местное самоуправление начинается на этом уровне. Я помню, как многие мои коллеги выступали рьяно против назначения губернатора, а потом с легкостью поддержали. И никто не задумался над этим очень важным для нашего государства поступком. Кстати, я всегда выступал за назначение, но надо было и губернаторам дать право назначать мэров.
Когда граждане выходят на улицу и требуют поменять реформу, мы не реагируем. А когда граждане не выходят на улицу за местное самоуправление, мы им его навязываем.
Власть, которая заставляет молчать, уже одной ногой в могиле. Этого нельзя делать. Я не мог такие правила выстроить, как вам сейчас говорю, де-юре. Но де-факто сделал: ни разу не внес проект в областную думу, если не дали вердикт профсоюзы, товаропроизводители, культура, образование, медицина и т. д. Восьмой год в прямом эфире я читаю бюджет лично сам, и никто не имеет права, кроме губернатора, докладывать. Кроме того, чтобы принять бюджет, с августа месяца мы должны объяснить и все программы, и как формируется бюджет. И все должны дать заключение.
Хотелось бы, чтобы так было в России. А в развитых странах демократии есть даже публичное принятие программ! У них выстроена уже такая схема. У нас есть и Совет федерации, и Госдума, и Госсовет. И чего только у нас нет! И никто ни за что не отвечает. Вот посмотрите, сейчас тарифы, государственная монополия на спирт. Рассуждаем. Совет федерации рассмотрел — ни за что не отвечает, Государственная дума рассмотрела — ни за что не отвечает. Правительство рассмотрело — ни за что не отвечает. Кто в конечном итоге отвечает? Люди при этом ждут прямого эфира с президентом.
Получилась проблема с лекарствами. Давайте изменим положение, исправим эту ошибку и не будем устраивать комедию и искать крайнего.
— И каково вам с такими взглядами в "Единой России"?
— За мной область. Кроме того, если бы не "Единая Россия", у меня не было бы вообще никакой политической арены. Вот недавно Воробьев (руководитель центрального исполкома "Единой России" Андрей Воробьев.— "Власть") прислал мне письмо о том, что мы будем обсуждать первого числа экономическую программу. Так я счастлив просто. Не знаю, как дождаться этого. Наконец-то люди врубились, что нельзя просто так говорить: "Я с президентом" — и ничего не делать. Куда бы я ни пошел, все обсуждают: а что сказал Путин? Но это мы ему должны сказать: проявлять политическую волю надо вот здесь. А потом он должен сказать: мой народ, моя интеллигенция, моя элита требуют от меня вот этого. Мы не даем ему этот шанс — все вместе. А как мы можем, если общество поделено: 1% сильно богатых, 5% их обслуживающих и боящихся спуститься до 95%. И все. И теперь этот один процент, разделившись с этими пятью обслуживающими, включая меня, на две, на три части, предлагает народу многопартийную систему. Нонсенс.
Мы научились бороться с внешним врагом очень хорошо, но с внутренним, с самими собой — нет. У нас нет методологии, у нас нет инстинкта самосохранения, чтобы мы встряхивались, как только возникает какая-то проблема. Старое представление: мочи власть, а там хоть трава не расти.