Вчера президент России Владимир Путин в Кургане провел заседание президиума Госсовета, посвященного проблемам здравоохранения. Главная проблема российского здравоохранения, по мнению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, заключается в том, что оно стало национальным проектом.
Президент России Владимир Путин — нечастый гость в Кургане. Можно даже сказать, что он здесь вообще никогда не был. И это не будет преувеличением.
В связи с приездом президента Курган преобразился (скорее внутренне, чем внешне). Взгляд человека, прибывшего в Курган на самолете (людей таких немного, ибо аэропорт не работает с июня: начало реконструкции, говорят, примерно совпадает с тем моментом, когда руководству области стало известно, что в Курган может прилететь Владимир Путин), почему-то без конца утыкался в пожарные машины, застывшие тут, казалось, на каждом углу. Чем дальше в город, тем больше становилось пожарных машин. Казалось, в Кургане объявлены учения по противопожарной обороне. Концентрация пожарных машин на железнодорожном вокзале (который, как и аэропорт и автовокзал, не работал по причине приезда президента) достигла апофеоза.
Кроме пожарных машин здесь стоял железнодорожный состав. Это был госпиталь на колесах. Я удивился: разве мы готовимся к войне с кем-нибудь? Но потом вспомнил про вчерашнее заявление Владимира Путина, посвященное событиям в Грузии, и удивляться перестал. Госпиталь на колесах "Хирург Николай Пирогов" является консультативно-диагностическим центром, принадлежит ОАО РЖД и состоит из восьми модернизированных вагонов, в которых проводятся следующие оперативные мероприятия: цифровая малодозная флюорография, аудиометрия, кольпоскопия, и, наконец, главное — фиброэзофагогастродуоденоскопия.
Владимир Путин в госпитале на колесах стал жертвой собственной любознательности. Он согласился на то, чтобы ему прямо в поезде измерили давление и пульс. И — это поразительно, но они оказались в норме!
На пульс господина Путина не повлиял даже разговор с президентом США Джорджем Бушем. Этот разговор начался еще на подлете к Кургану. Самолет президента России приземлился, подрулил трап, а нога Владимира Путина еще долго не ступала на гостеприимную курганскую землю.
Разговор продолжался не меньше сорока минут. Нетрудно представить, о чем говорили президенты России и США, если через час после этого разговора грузинские власти объявили о том, что они отпускают четырех российских военнослужащих на все четыре стороны (см. стр. 1)
Потом господин Путин поехал в родильный дом (бедные младенцы-то чем провинились, Господи?!). Здесь он интересовался родильными сертификатами. Нам за два часа до приезда президента главный специалист областной больницы Светлана Мысливцева предпочитала рассказывать о том, как в роддоме проходит послеродовое анкетирование (остается надеяться, что в него не вовлечены хотя бы груднички).
— Мы решили,— говорила она,— проверить уровень удовлетворенности женщин.
Очевидно, заметив мой заинтересованный взгляд, госпожа Мысливцева уточнила:
— Качеством оказания медицинской помощи. И вот — всего 0,8% неудовлетворенных! И дело вовсе не в нашей самоудовлетворенности! Дело в том, что наши врачи, если роженицы неудовлетворены тем, как их обслуживают, лишаются премиальных. Из-за неэтичного отношения к больным (госпожа Мысливцева, видимо, уверена, что здоровый человек рожать не станет.— А. К.) можно потерять две тысячи рублей в месяц!
Впрочем, Светлана Мысливцева призналась, что в Кургане и области не наблюдается демографического взрыва в связи с введением сертификатов.
— Но в следующем году, наверное, начнется,— вздохнула она.— Не в январе, нет. В январе к нам придут женщины, на решение которых, быть ли им матерями или не быть, сертификаты не оказали решающего влияния. А вот в феврале к нам придут совсем другие женщины...
Господин Путин в роддоме неожиданно начал внимательно изучать таблицы и графики и прежде всего озаботился кривой детской смертности при родах (кривая женской смертности его как-то не заинтересовала). Потом президенту России показали двигающуюся черную точку на мониторе компьютера, и он взволнованно спросил, что это такое. Ему объяснили, что это реанимобиль, передвигающийся по городу, и что с ним налажена постоянная связь. Господин Путин ахнул и попросил включить ее. Как ни странно, связь работала, а состояние больной, которую везли на машине, было стабильно тяжелым.
Лучше было им всем не мешать, тем более что в Кургане находились люди, которые в этот момент действительно жаждали общения с господином Путиным. Это были члены президиума Госсовета, который решили провести в Кургане и посвятить проблемам здравоохранения, а также губернатор Курганской области Олег Богомолов, с которым господин Путин встретился сразу, как только приехал в здание обладминистрации из роддома.
Господин Путин интересовался у губернатора ситуацией в регионе, Олег Богомолов рассказывал о динамике в промышленности и "по сельскому хозяйству", а также о подготовке к зиме, разумеется. И вдруг Владимир Путин резко спросил губернатора:
— Надои-то у вас какие?
— Начинали с 1800 литров,— сказал губернатор с такой мукой в голосе, словно он сам был жертвой этих начинаний.— Сейчас 3200.
— 1800?-- мрачно переспросил Владимир Путин и вдруг понял.— Это ж коза!
— Ну да, коза,— согласился губернатор.— Но сейчас дело неплохо уже.
— А на Северо-Западе знаете сколько? — спросил его господин Путин с саркастической улыбкой на лице.
— Нет,— с печалью в голосе признался губернатор.
— Я вам потом скажу,— твердо пообещал господин Путин.
— В советское время,— оправдывался губернатор,— не давали, Владимир Владимирович, больше 4000. А у нас есть некоторые хозяйства, которые дают 6000!
— А на Северо-Западе-то 8000! — процедил сквозь зубы господин Путин.
Перед этой цифрой губернатор Курганской области оказался бессилен.
Министр здравоохранения и социальной защиты Михаил Зурабов, с которым президент России полчаса о чем-то говорил перед совещанием, сказал, когда оно наконец началось, что инициатива господина Путина сделать здравоохранение национальным проектом была своевременной. Это были единственные добрые слова в адрес этого национального проекта (да и то скорее все-таки в адрес господина Путина).
— Национальный проект — это только первый шаг. Остальные должны привести к структурным изменениям в здравоохранении,— неожиданно заявил господин Зурабов.
То есть он исчерпывающе обозначил потенциал национального проекта. Господин Путин, судя по тому, как страдальчески он кивал, пока говорил господин Зурабов, был полностью согласен с министром.
Впрочем, Михаил Зурабов признался, что пока совершенно непонятно, какими должны быть собственно структурные преобразования. Это будет понятно, когда в десяти субъектах федерации пройдут эксперименты, после которых предстоит выработать "модельный закон"... Господин Зурабов далек от того, чтобы торопиться. Ему, очевидно, кажется, что времени у него вполне достаточно.
Тем более что, как он поспешил добавить, "у нас впервые за последние годы начала снижаться смертность от патологий по сравнению с показателями прошлого года. 5% — это очень много!"
Для этих 5% это не просто много. Это — все.
Своим ярким выступлением на президиуме Госсовета запомнился глава ОАО РЖД Владимир Якунин. Сначала он рассказал, что "многие дедушки и бабушки хотят попасть в клиники РЖД, потому что за ними там ухаживают красивые девушки в красивых белых халатиках" (господин Якунин, видимо, уверен, что для дедушек и даже для бабушек это имеет значение, и даже, возможно, такое же решающее, как для него самого).
Потом он рассказал очень тяжелую историю про единственный в стране реконструктивный центр детской хирургии в Ленинградской области. Господин Якунин признался, что когда смотрел "журнал с фотографиями" из этого центра, то даже он, "человек с достаточно хорошей психической подготовкой", не смог долистать его до конца.
— Там делают операции по разделению сиамских близнецов, там выращивают пальчики, ножки, ручки, обрезают горбы, восстанавливают лица,— с укоризной сказал Владимир Якунин притихшим членам президиума.
И для этих людей, которые за несколько часов восстанавливают лица, уже двенадцать лет власти не могут дать денег на восстановление одного лечебного корпуса.
— Не вписали в бюджет!-- с досадой сказал Владимир Якунин.— Я позвонил Герману Оскаровичу (Герман Греф — министр экономического развития и торговли России.— А. К.). Включили частично.
Члены президиума притихли еще больше. Они, наверное, думали, что Владимир Якунин теперь будет раздавать указания им.
Такое же ожидание застыло, по-моему, и в глазах Владимира Путина.