Прокатная десятка

Кинокритик Юлия Шагельман: «Пока в западной киноиндустрии жанр комиксоида переживает упадок (последние крупнобюджетные картины из киновселенной Marvel не оправдали финансовых ожиданий, и эксперты говорят об усталости зрителей от супергероев), "Майор Гром: Игра" становится одной из самых ожидаемых новинок проката, заработав только на предпродажах больше 20 млн руб. Это неудивительно: у франшизы есть обширная фанбаза, сложившаяся еще вокруг комиксов, и, хотя первый фильм цикла "Майор Гром: Чумной доктор", за прокат которого в 2021 году отвечала тогда еще работавшая в России компания "Дисней", собрал весьма скромные на фоне следующих отечественных блокбастеров 318 млн руб., у продолжения ввиду отсутствия голливудских конкурентов перспективы могут быть более радужными. Если, конечно, зрителей не отпугнет непомерный хронометраж в 168 минут и мешанина на экране, как визуальная, так и нарративная.

Действие сиквела разворачивается все в том же альтернативном Санкт-Петербурге, что и в первой части. Альтернативном настолько, что заместительница министра внутренних дел (Ольга Сутулова) здесь подписывает контракт о закупке у западного производителя полицейских дронов, которые должны заменить личный состав сил правопорядка на улицах Северной столицы. Но кое-что здесь напоминает и о нашей реальности: например, устроенные неведомым террористом взрывы в телеэфире называют "хлопками" — эту практику авторы картины смело и решительно осуждают. Да и в целом их позиция, в "Чумном докторе" сводившаяся к тому, что власть, какой бы она ни была, и ее официальные рупоры всегда правы, а нарушать сложившийся статус-кво могут только психопаты, слегка подрастворилась в сложных вопросах вроде того, а нужно ли добру непременно быть с кулаками, и точно ли благая цель (забота о спокойствии и безопасности граждан) оправдывает любые средства»

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Второстепенный супергерой».

Обзор «Ъ-Weekend»: «Фил Лодер (Питер Динклейдж) — "маленький небольшой человек", за смехотворные деньги преподающий экономику в университете, на территории которого у него даже нет собственного парковочного места. Вообще склонный к мечтаниям о лучшей доле, больше всего на свете Лодер желает иметь собственный дом, где можно будет с головой погрузиться в мир грез и закончить наконец априори гениальный роман (в котором среди прочего сообщается, что "как бы тяжело ни было умирать, но жить всегда тяжелее", а главный герой "никогда и ничего не терял — только самого себя"). И судьба подбрасывает Филу сделку мечты: возможность стать владельцем пятимиллионного особняка всего за $240 тысяч с тем лишь условием, что там же до своей смерти (судя по всему, весьма скорой) будет проживать предыдущая хозяйка. Астрид Финнелли (Ширли Маклейн) — не дающая окружающим спуску веселая вдова, за плечами которой, по ее собственным словам, "четыре страны, пять мужей, 26 котов…" и дети по всему миру, по поводу количества и статуса которых она предпочитает отшучиваться. Довольно скоро (да что там скоро — на следующее же после переезда утро) Фил понимает, что попал. И вместо того, чтобы спокойно дождаться, пока мисс Финнелли отойдет в мир иной, ему приходится каждую секунду беспокоиться о себе самом. А та тем временем неплохо чувствует себя даже в реанимации, проведя 12 минут "по ту сторону» в беседах с Иисусом, который «говорил голосом Джимми Стюарта, а выглядел как Принц"».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «Вопросы дожития».

Обзор «Ъ-Weekend»: «Фильм получил гран-при на последнем Берлинском фестивале и дежурно назван шедевром. Но найти общий язык с режиссером и его героями зрителям не так-то просто.

Ирис (Изабель Юппер), легкомысленная французская старушка, одетая девочкой-припевочкой (дурацкая соломенная шляпка, платье в цветочек выше колен и сумка, куда легко входит полуторалитровая баклажка рисовой браги — макколи), ходит по приличным домам неназванного корейского города, где ведет задушевные беседы с хозяевами, а через час берет за это деньги. Зритель далеко не сразу догадывается, что загадочная иностранка не психотерапевт, а учитель французского; тем более что первые слова на этом языке прозвучат не сразу.

Новый фильм Хон Сан Су… впрочем, нового в "Нуждах путешественника" нет ничего. История одного дня непосредственной авантюристки Ирис сложена излюбленным методом Хон — методом комбинаторики. Во-первых, внутридиегетической: словно орнамент, сюжет образован повторением одного и того же паттерна с небольшими вариациями. Француженка приходит к корейцам, заинтересованная вежливость которых часто скрывает крайнее изумление — если не возмущение — "новаторским" педагогическим методом Ирис. Дальше, собственно, вступает сам метод — учительница ведет с учеником игривый смол-ток на английском, после чего хозяева не слишком умело пытаются изобразить что-то на музыкальных инструментах; эти наигрыши повергают героиню Юппер в крайнюю скуку, и она предлагает ученикам пройтись».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «И снова Хон!».

Кинокритик Михаил Трофименков: «"Давай переоденемся призраками и пойдем кого-нибудь напугаем",— предлагает постоялица "отстойного" отеля Патрисия (Хейли Беннетт) своему "бывшему", а ныне управляющему тем самым отелем Идрису (Сэм Райли). Ключевые слова: "кого-нибудь", предполагающие мало-мальский выбор жертвы.

Принимая во внимание, что кроме них в отеле находится лишь одна персона — Луиза (Мариса Абела), его хозяйка и нынешняя спутница жизни Идриса,— они звучат по меньшей мере инфантильно, а то и откровенно неадекватно. Не собираются же они выбегать на берег Кельтского моря и выслеживать там какого-нибудь заплутавшего дальнобойщика, с детства боящегося живых мертвецов.

Ну, сказано-сделано. Накрасили друг другу физиономии белым гримом, удовлетворенно воскликнули: "Какие мы страшные!" — натянули на головы простыни, да и попались на глаза Луизе. Девушка не испугалась, не возмутилась, даже не надавала призракам по рожам своей розовой сумочкой, а просто молча посмотрела на двух идиотов, развернулась и умчалась в ночь на красном кабриолете, оставив призраков в полном недоумении. Призраков — и зрителей, очевидно обреченных решительно не понимать, как им реагировать на эту сцену: плакать над причудами любовных игр или смеяться над сценарной неадекватностью, равной неадекватности поведения персонажей.

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Симптомы и призраки».

Обзор «Ъ-Weekend»: «К своему пятидесятилетию "Техасская резня бензопилой" пришла в статусе такой же безусловной классики, как и шедевры Уэллса. С самого начала пристальное внимание к ней проявляли не только толоконные лбы из всевозможных цензурных комитетов (в разное время фильм попадал в черные списки от Чили до Исландии, а в Великобритании был запрещен четырежды), но в первую очередь самые влиятельные кинокритики и вообще интеллектуалы самого широкого профиля. Профессор Калифорнийского университета в Беркли Кэрол Джей Кловер, впервые давшая определение важнейшему для понимания жанра тропу "финальной девушки", опиралась в своих революционных построениях прежде всего на главную героиню "ТРБ" в исполнении Мэрилин Бернс (о чем можно догадаться уже по названию монографии — "Мужчины, женщины и бензопилы: гендер в современном фильме ужасов").

Параллельно Микита Броттман поверяла фильм морфологией волшебной сказки, Леонард Вулф искал — и находил — в истории Кожаного Лица переклички с античной трагедией, а Роджер Эберт включил ее в число тех редких хорроров, которые "дают зрителю больше, чем предполагает жанр", попутно снайперски отметив сходство патриарха живодерского семейства Дедули с загримированным под старика Дастином Хоффманом в "Маленьком большом человеке". И даже в видеогиде добрейшего Леонарда Малтина "ТРБ" получила столько же звездочек, сколько "Король Лев"».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «Полвека кошмара».

Кинопрокатчик «Наше Кино»: «Во время переезда двое домашних любимцев, Педро и Грейси, теряют своих хозяев. Оказавшись в пугающем и неизвестном мире, они пытаются воссоединиться с семьей. На пути их ждет множество приключений и опасностей, справиться с которыми можно, только действуя сообща. Смогут ли они разрешить свои разногласия и вернуться домой?»

Обзор «Ъ-Weekend»: «Для Ричарда Линклейтера "Я не киллер" не первый фильм, инспирированный реальными событиями. Десять лет назад он снял "Берни" — историю владельца провинциального похоронного бюро Берни Тьеда, в котором души не чаял только мертвый, а между тем Берни умудрился убить жену и скрывать преступление почти целый год. Когда правда вышла наружу, Тьеда защищали всем штатом. Гарри Джонсона тоже, наверное, следовало бы выдумать — настолько перипетии его жизни неправдоподобны, однако и он существовал на самом деле. Джонсон проснулся знаменитым на всю страну после того, как корреспондент Texas Monthly Скип Холладсворт посвятил ему впечатляющий лонгрид, больше смахивающий на поэпизодник полного метра. Биография Джонсона — идеальный для Линклейтера материал, тут есть повод порассуждать о высоких материях и вместе с тем привычно пожонглировать жанровыми тропами — с ехидной, постмодернистской дистанции…

В "Киллере" Линклейтер смотрит на секунды именно что свысока — неважно, сколько тебе осталось, если ты так и не понял, что из себя представляешь, а значит, чего хочешь от жизни. В кадре, кажется, самая любимая эпоха режиссера — 1990-е, когда все были молодые, времени не жалели, да и не тратилось оно столь бездарно на скроллинг апокалипсиса. Но проблема самоидентификации, ставшая сегодня настоящим проклятием для миллионов, уже тогда, тридцать лет назад настойчиво стучалась в дверь. С концом больших нарративов — политики, религии, философии — человечество почувствовало себя совсем одиноко и неуютно. Как пел примерно в годы действия фильма Линклейтера Джон Бон Джови: "Никто теперь не хочет быть собой". Настоящему Гарри Джонсону удалось прожить несколько жизней без последствий. Экранному придется проверить на личном опыте старую максиму, гласящую, что от себя — в отличие от правоохранительных органов — не убежишь».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «Кто я, если не я».

Кинопрокатчик «Вольга»: «1942 год, Великобритания. Они — лучшие из лучших. Отпетые авантюристы и первоклассные спецы, привыкшие действовать в одиночку. Но когда на кону стоит судьба всего мира, им приходится объединиться в сверхсекретное боевое подразделение и отправиться на выполнение дерзкой миссии против нацистов. Теперь их дело — война, и вести они ее будут совершенно не по-джентльменски».

Кинопрокатчик «КарроПрокат»: «Семья парня была убита Хильдой Ван Дер Кой — главой коррумпированной постапокалиптической династии, а сам он стал глухонемым. Бой сбегает в джунгли, где отшельник обучает его боевым искусствам. Завершив обучение, парень оказывается один в безумном мире и вскоре попадает в группу сопротивления, которая строит планы свергнуть правящую династию».

Кинокритик Михаил Трофименков: «Пацаны и пацанки между тем отнюдь не дворовые крысы, а ребята из хороших (а по меркам райцентра — очень хороших) семей. Актан (Раун Ахмедов) — внук офицера КГБ и интеллигентнейшей бабушки-преподавательницы. По стопам деда он грезит о чекистской карьере, уже допущен ко вступительным экзаменам в академию госбезопасности и вообще победитель математической олимпиады, но вот сука-судьба помешала. Отцы его девушки Айколь (Бегайым Асакунакова) и плохого пацана Алана (Айбар Салы) такие шишки, что могут вертеть как угодно местными милицейскими начальниками, вынуждая списывать убийство на самоубийство или изымать имена своих детей из списка свидетелей преступления. Такая, короче говоря, юная элита, которая сама выбрала свою незавидную и кровавую судьбу.

С какого перепуга, в силу каких социальных обстоятельств они это сделали, Бертиса не интересует. Адреналин бушевал и добушевался до кучи трупов. И с какой стати мы должны сочувствовать этим юным "бешеным псам"?

Так в свое время директор ФБР Эдгар Гувер прозвал Бонни и Клайда, отмороженных налетчиков времен Великой депрессии. Их в своем шедевре 1967 года романтизировал как антикапиталистических благородных разбойников Артур Пенн. В финальном рапиде они, словно танцуя джигу смерти, погибали под градом пуль.

Точно в таком же рапиде в финале "Приговора" погибнет пара персонажей. Фильм вообще злоупотребляет рапидом, что в сцене смерти, что в сцене танцев, хотя рапид давно считается достаточно безвкусным приемом. Впрочем, чуть менее безвкусным, чем романтизация юных и бессмысленных подонков».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Сначала было "Слово"».