Проблема сохранности и подлинности произведений искусства становится реальной для любой страны, претендующей на принадлежность к цивилизованному миру. Проблема эта не столько криминальная, сколько социальная и культурологическая. Общество потребления, воспринимающее искусство как товар, требует для него гарантии качества. Осознать это, видимо, предстоит в недалеком будущем. Тем временем ученые готовы предоставить если не юридические обоснования, то, по крайней мере, технические возможности. Вчера для небольшого круга специалистов в одном из институтов РАН был представлен разработанный в России новый метод, дающий шанс на решение этой проблемы.
Обладание произведением искусства как таковым, великим или чуть менее великим — это обладание по сути безупречным символом состоятельности и благополучия. И в этом смысле государство, муниципальный музей, частный банк, именитый коллекционер или просто рядовой гражданин безудержно равны в своем желании стать собственником, к примеру, недосягаемого "Черного квадрата".
Безупречный в своей надежности и эволюционности лозунг западного общества — "каждое новое поколение богаче и аристократичнее предыдущего" — в 1970-х обернулся для многих стран настоящим художественным бумом или, если угодно, национальным бедствием. Каждый, кто создал себе к этому времени некоторый капитал, готов был сполна заявить о себе, приобретая "дорогостоящее" искусство. Свой Матисс, Свой Пикассо и Свой Дали — в Своем доме. Это вполне соответствовало имиджу утверждающегося "среднего" и "чуть выше среднего" класса, стремящегося быть равным среди равных в мире потребления.
Подлинность не может гарантировать никто
В первую очередь, именно государство с его разветвленной сетью органов управления и контроля пытается противостоять нелегальному художественному рынку, где предлагаются фальшивые или краденые вещи. В этом противостоянии оно вряд ли способно одержать победу. Но не из-за "бессмертности" самого понятия преступления, а скорее из-за того, что и национальные законодательные акты, и международные соглашения по защите культурных ценностей адресованы априори законопослушным гражданам, не абсолютны и легко обходимы.
Система экспертов, используемая, как правило, для определения подлинности произведения — даже в странах с развитой художественной культурой — весьма упрощенна и субъективна. Экспертами иногда становятся лишь потому, что когда-то написали книгу или защитили диссертацию о том или ином мастере. Или являются его прямыми наследниками. В результате атрибуции разных родственников одного и того же мастера по одному и тому же поводу порой оказываются различными.
Самый безупречный провенанс не может служить гарантией подлинности. Хотя судьбу предмета искусства стараются проследить "из рук в руки", известно немало случаев, когда перед продажей коллекции лучшие вещи копируются и "раздваиваются".
Даже известные аукционные дома — Sotheby`s, Christie`s, или Drouot — не застрахованы от ошибок. Например, ими, а также несколькими галереями в 1991 году были проданы фальшивые Джакометти (Giacometti) более чем на $28 млн.
Техника также ничего не решает
Появление все новых технических приспособлений, открытие исследовательских центров и фондов типа нью-йоркского International Foundation of Art Research, а также создание по инициативе Sotheby`s, Christie`s, Lloyds и Nordstern международной базы данных Art Loss Register или Франко-итальянской специальной полиции еще раз доказывает необходимость объединения легальных усилий в решении проблемы сохранности художественных ценностей. Особенно в свете исчезновения европейских границ. Хотя сомнительно, что даже на таком высокотехнологическом уровне возможно упорядочить процесс поиска и возвращения подлинника.
Нововведения типа микроскопических электронных "блох", которыми пытаются пометить оригиналы (последние модели позволяют определять местонахождение шедевра с помощью искусственного спутника) — дорогое удовольствие даже для государственного бюджета. К тому же похитители уже научились находить и извлекать из украденных произведений электронные схемы, в которых скрыта информация об авторе и владельце.
Предлагаемый российскими учеными Института физико-технических проблем РАН способ маркировки пока еще нов, хотя это всего лишь один из побочных результатов засекреченного исследования десятилетней давности. Электромагнитным импульсным излучением в саму внутреннюю структуру вещества, из которого выполнен предмет (дерево, бумага, кристаллы, драгоценные камни, холст, ткани, металлы), наносятся невидимые при обычном освещении необходимые знаки. Они не уничтожимы, не искажают поверхности и сохраняются несколько десятилетий. Авторы убеждают, что без особой технологии подделать маркировку невозможно. Метод привлек внимание известной итальянской фирмы по изучению способов сохранения ценностей Syremont, а также ЮНЕСКО, Sotheby`s, швейцарская фирма Swatch и IBM. Теперь следует ожидать, что изобретением заинтересуются и криминальные структуры — с тем, чтобы вскоре найти соответствующее противоядие.
Проблема подлинности — не только проблема научной точности, но и проблема тщеславия
Итак, абсолютных гарантий подлинности не существует. При пристрастной проверке собраний многих музеев, не говоря уже о частных коллекциях, непременно обнаружилась бы изрядная доля фальшивых или сомнительных работ. Скандалы такого рода происходят едва ли не каждый год, но ровно ничего не доказывают и ничего не предотвращают.
Требование подлинности связано с тем, что покупатель платит не за работу, а за подпись. Разоблаченная фальшивка теряет только одно — свою легенду. Современное искусство с его тиражируемостью и анонимностью отчасти ставит под сомнение саму идею авторства. Понятие неприкосновенности и вечности произведения постепенно отходит в область художественных мифов.
Спрос превышает предложение. Готовность покупать в определенный момент превысила поставку качественного и легального товара на антикварный художественный рынок. Коллекционирование искусства стало таким массовым и таким наднациональным явлением, что никого уже не могло испугать тиражирование мировых имен. Утонченная мода, превратившись в хобби (а возможно, и наоборот), едва не поставила знак равенства между истинным и подделанным. Зашел разговор даже о благотворности и пользе фальшивок. Искусная подделка, хотя и является всего лишь копией или фантастической версией, все же имеет прямое отношение к культуре конца XX века — культуре массовой и, видимо, по сути просветительской.
ЮРАТЕ Ъ-ГУРАУСКАЙТЕ