|
Показной инстинкт |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Показательное наступление
Государствам всегда нужно было поддерживать свой международный престиж, и когда мерилом престижа стали достижения в области промышленности и технологий, державы начали устраивать международные выставки, на которых эти достижения было легко сравнивать. Первой промышленно развитой страной была Англия, и поэтому первая международная выставка состоялась в Лондоне в 1851 году. Англичане использовали это мероприятие для демонстрации всему миру качества своих промышленных товаров, однако возможностью показать себя воспользовались не только индустриально развитые страны, но и Россия, которой тоже было чем удивить.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| "Рабочий и колхозница" должны были совершить в Париже очередную революцию. Вместо этого они прекрасно вписались в городской пейзаж |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| В 20-е годы дизайн советских экспозиций обгонял время: в те времена еще никто не додумался соединить абстрактную живопись с поделками народов Крайнего Севера |
После начала первой мировой войны России, как и другим странам, было уже не до выставок, а после 1917 года новой власти поначалу было нечего предложить загранице, кроме революции. Однако уже в начале 1920-х годов стало ясно, что мировой революции в обозримом будущем не случится и молодой Советской республике придется какое-то время пребывать в окружении капиталистических стран. Приходилось налаживать внешнюю торговлю, но для этого стране победившего пролетариата нужно было доказать миру, что с ней можно иметь дело.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Большинство парижских павильонов в 1937 году выглядели снаружи бледнее павильона красной России, зато за их начинку их хозяевам краснеть не приходилось |
СССР пытался пробиться и на западный рынок, демонстрируя на ярмарках в Лионе и Милане продукцию своих консервных заводов и изделия кустарных промыслов, но успеха не имел. Помимо того что советской экономике было еще нечем похвастать, западные кредиторы, которым СССР отказался платить по царским долгам, стремились наложить арест на экспонаты. Стране было необходимо изрядно поработать над своим имиджем, поэтому о международных выставках снова вспомнили.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Благодаря советскому Ту-114 жители Нью-Йорка узнали, что такое очереди |
Экспозиция должна была символизировать единство и равноправие народов, населяющих СССР, а потому больше всего походила на большой этнографический музей. Накануне выставки "Известия" писали: "Многие экспонаты с мест получены и уже направляются во Францию. В числе их керамика, ткани, графика с Украины, вышивки из Белоруссии, кожевенные изделия из Татарии, ювелирные изделия из Киргизии. Среди экспонатов из Туркмении — настоящая юрта с 'живыми' ковровщицами. В советском павильоне будет представлена художественная продукция всех народностей СССР, в том числе наименее известная на Западе малых народностей нашего Севера". Словом, как и в 1851 году, Россия показала Европе, что промышленности у нее нет, зато есть уникальный исторический путь и полное нежелание с него сворачивать. Эффект от участия в выставке Москву вполне устроил: политическая блокада страны была прорвана, причем прорыв состоялся именно в Париже, который был одновременно столицей антисоветской эмиграции и царских кредиторов. Но уже следующая выставка показала главный порок советского подхода к международным смотрам национальных достижений: СССР всегда был прекрасно подготовлен к прошлой выставке и никогда к той, которая проходила в данный момент.
Дипломатия статуй
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Дуайт Эйзенхауэр (в центре) и Фрол Козлов (справа) понимали ценность авиации. Советско-американская дружба окрепла благодаря советским авиаконструкторам и рухнула благодаря советским ракетчикам, сбившим американский U-2 |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Времена менялись, но в советских павильонах неизменно присутствовали две вещи: статуя рабочего и муляж спутника |
Между тем другие участники выставки стремились преподнести свои достижения с помощью забавных аттракционов и развлечений. Так, французы катали посетителей на электромобилях, показывали некую "машину для пробивания атомов", которая показательно пускала молнии, и агрегат для ловли космических частиц, который всякий раз, когда ему удавалось отловить частицу, весело потрескивал.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Женщин на советских экспозициях русские меха привлекали больше, чем станки и ракеты. Супруга будущего президента США Ричарда Никсона не была исключением |
Спутники успеха
На время второй мировой войны международная выставочная жизнь замерла, как и в предыдущую мировую войну. Когда же пушки умолкли, СССР уже не нуждался в том, чтобы доказывать миру свою принадлежность к индустриальным странам, к тому же часть западного рынка уже была завоевана в прямом смысле этого слова: советские войска стояли в странах Восточной Европы, не оставляя им иного выбора, кроме социалистического. Советские товары регулярно появлялись на восточноевропейских ярмарках и выставках. Так, на Лейпцигской ярмарке СССР имел постоянный выставочный павильон площадью 18 тыс. кв. м, причем сумма контрактов, заключенных между СССР и ГДР в Лейпциге, составляла в среднем порядка 8% от их взаимного торгового оборота.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| В Осаке Советский Союз в последний раз попытался построить необычный павильон. Внутри павильон оказался необычно скучным |
Если в 1939 году советскому павильону не хватало технических новинок, то в 1958 году на выставке в Брюсселе они присутствовали с избытком. Успех советской экспозиции был предрешен уже тем, что за несколько месяцев до открытия выставки СССР запустил в космос один за другим два спутника. Макеты обоих спутников были выставлены в советском павильоне, и люди выстаивали очередь, чтобы пробиться к этому чуду космической техники. Но спутниками дело не ограничивалось. Павильон был буквально набит станками и иными механизмами, работу которых можно было наблюдать воочию, а быт советских людей был представлен двумя образцово-показательными квартирами. Сам павильон сверкал стеклянными стенами и выглядел столь внушительно, что один из бельгийских чиновников с удивлением сказал журналистам: "Кое-кто думал, что русский павильон будет большой стилизованной избой, а мы увидели чудо современной архитектуры". Между тем "чудо" было достаточно громоздким и выглядело как большой ангар или заводской цех, в то время как чуть ли не главной особенностью Брюссельской выставки была демонстрация новейших строительных материалов и смелых архитектурных решений. Так, бельгийцы соорудили грандиозный Атомиум — гигантскую конструкцию из девяти сфер, соединенных галереями, которые воспроизводили своим расположением кристаллическую решетку железа, а французы выстроили павильон с крышей, похожей на полуоткрытую книгу.
Американский павильон, построенный с использованием новейших синтетических материалов, выглядел не менее технологично. Однако сама экспозиция напоминала скорее коллекцию сувениров: здесь были гитара Элвиса, новейшие боксерские перчатки, срез самого большого в мире дерева, но не было ни одного станка или автомобиля. Фактически американцы, для которых уже начиналась постиндустриальная эпоха, просто не видели необходимости в том, чтобы доказывать, что в США есть развитая промышленность. Однако Европа, еще не вкусившая радостей постиндустриализма, была впечатлена советскими стендами, поскольку товары, представленные на них, вполне отвечали стандартам качества. Автомобиль представительского класса ЗИЛ-111 был собран вручную и просто не мог иметь изъянов, а фотоаппарат "Комета" завода "Зенит" обладал системой автоматизированной установки параметров съемки, что отвечало запросам самой требовательной публики. И ЗИЛ-111, и "Комета" были созданы специально к выставке и полностью оправдали возложенные на них надежды, завоевав в Брюсселе Гран-при. Однако СССР так и не стал ни автомобильной державой, ни законодателем мод в области фототехники. Название модели ЗИЛ-111 оказалось почти пророческим, потому что всего было произведено 112 таких машин, и все они были распределены между высшими советскими функционерами. Что же касается "Комет", то их серия ограничилась двумя фотоаппаратами. Как бы то ни было, главная цель выставки — доказать Западу, что СССР — мощная, но вполне способная к мирному сосуществованию с остальным миром страна, была достигнута.
Следующий год принес Советскому Союзу сразу две выставки, поскольку Москва и Вашингтон договорились об обмене экспозициями. В 1959 году в Нью-Йорке СССР вновь демонстрировал модели спутников, а также достижения в авиации и кораблестроении, включая модель атомного ледокола "Ленин" и настоящий Ту-114. Если на открытие американской выставки в Москве прибыл вице-президент США Ричард Никсон, которого прочили в будущие президенты, то советскую выставку в Нью-Йорке открывал зампред Совета министров СССР Фрол Козлов, которого на Западе считали самым вероятным преемником Хрущева. В ходе выставки Козлов договорился об американо-советском саммите в Париже, который должен был еще больше разрядить международную обстановку. Но кончилось все другой выставкой — в 1960 году в Москве на всеобщее обозрение были выставлены обломки американского самолета-разведчика U-2, сбитого над советской территорией, и о встрече Хрущева с президентом США пришлось забыть.
Все же Советский Союз и дальше использовал свои зарубежные выставки в дипломатических и даже в геополитических целях. Так, Анастас Микоян, прибыв в Гавану на открытие советской промышленной выставки, договорился с Кастро о возобновлении дипломатических отношений, а также подписал договор об обмене советских нефтепродуктов на кубинский сахар.
"Летающая крыша"
С годами технологическое отставание СССР от Запада становилось все заметнее, причем благодаря международным выставкам оно становилось заметным не только для экспертов, но и для простого западного обывателя. Тем не менее не участвовать во всемирных смотрах вторая сверхдержава мира просто не могла из соображений престижа. К тому же каждая выставка давала возможность большому числу советских чиновников выезжать в оплачиваемые командировки за рубеж, а потому выставочная активность Советского Союза просто не могла пойти на спад.
Москва рассчитывала стать хозяйкой международной выставки 1967 года, но эта честь досталась Монреалю. И вновь советские организаторы попытались учесть прошлые ошибки, не сумев, однако, уловить требования времени. Если в Брюсселе павильон СССР был лишен архитектурной привлекательности, то монреальский павильон был снабжен крышей, изогнутой как лыжный трамплин, за что канадцы и прозвали все сооружение "летающей крышей". И все же новаторское оформление оказалось недостаточно новаторским. Известный канадский журналист Роберт Фулфорд так описывал свои впечатления от этого сооружения: "Советский Союз порвал со своим традиционным монументальным стилем и... сделал шаг в сторону западной архитектуры. Но по сравнению с американским куполом, стоявшим на другой стороне реки, 'новая' советская архитектура смотрелась как старая рухлядь вроде гигантских каменных монстров сталинской эпохи".
Дело было в том, что американцы тоже учли уроки Брюсселя и отнеслись к новой выставке как к мероприятию государственного значения. Павильон США представлял собой полупрозрачный купол, на котором были укреплены подвижные экраны, защищающие от солнечных лучей, передвигаясь по ходу движения солнца. Внутри купола было немало экспонатов, посвященных космосу, а потому советские спутники американцам на сей раз не могли составить конкуренцию.
Советский павильон, как и в 1958 году, был набит режущими, обтачивающими и сверлящими станками, но посетители вовсе не рвались смотреть на очередной завод. Хуже всего было то, что в 1967 году СССР справлял юбилей революции, а потому экспозиция была явно перегружена идеологией — грандиозный "Серп и молот", который был лишь немногим меньше "Рабочего и колхозницы", смотрелся на фоне американского купола как памятник исчезнувшей цивилизации.
С развлекательной частью экспозиции дела обстояли не лучше. Репортер The Canadian Magazine Фрэнк Раски по заданию редакции обошел все рестораны "Экспо-67", включая ресторан Moskva при советском павильоне, и составил о нем не лучшее мнение: "Вокруг было одно разочарование. Сервис был ужасен. Я ждал три четверти часа, слушая, как музыкант на своей балалайке меланхолично наигрывал песню о челнах на Волге. Когда заказ, наконец, принесли, мой борщ, в котором был избыток чеснока, оказался даже наполовину не таким вкусным, как суп, который готовила моя русская бабушка". В итоге мистер Раски залил навалившуюся русскую тоску "Старкой" и покинул советский павильон, "с трудом удерживаясь от того, чтобы пуститься в казачий танец с саблями". В Монреале СССР не столько продемонстрировал свою индустриальную мощь, сколько показал, насколько он далек от надвигавшейся постиндустриальной эры. На последующих трех всемирных выставках, которые проводились в Японии, ситуация не улучшилась.
В 1970 году в Осаке советские архитекторы вновь попытались продемонстрировать, что умеют учиться на своих ошибках, и построили здание оригинальной конструкции. Павильон выглядел как огромное красное знамя. В древке "знамени" размещался павильон космоса, где были развешаны модели космических аппаратов, мигала "космическая" подсветка и звучала "космическая" музыка. На противоположном конце павильона посетителей встречала ленинская экспозиция, где стояла статуя Ленина и непрерывно демонстрировался фильм "Живой Ленин", в котором показывалась хроника с живым Лениным. Один из граждан Страны восходящего солнца впоследствии вспоминал: "Советский павильон был таким же большим, как американский. Но людей не интересовали фотографии Гагарина и такое количество книг Ленина, переведенных на японский. Нас не интересовали пропагандистские фильмы о рае на земле".
Между тем американцы в этот раз разыграли космическую карту куда эффектнее: люди хотели видеть камень, привезенный с Луны, и американцы показывали его всем желающим. Сам же американский павильон, по выражению его создателей, был "скорее машиной, чем зданием": крыша держалась над ним без всяких опор, исключительно благодаря постоянному давлению воздуха.
На Окинаве в 1975-м и в Цукубе в 1985 году снова были статуи Ленина, станки и муляжи советских заводов, в то время как японские фирмы демонстрировали своих уже почти разумных роботов, а американцы — достижения своих компьютерных технологий. Отставание становилось катастрофическим.
На последней своей международной выставке, состоявшейся в 1988 году в австралийском Брисбене, Советский Союз попытался продемонстрировать свою открытость новому мышлению. Впрочем, как и раньше, иностранцы увидели не то, что им пытались втемяшить. Показательна следующая история. Аниматор лазерного шоу Ванесса Райан получила задание выяснить во всех национальных павильонах, как правильно пишутся на языках стран-участниц слова "добро пожаловать" и "до свидания". В советском павильоне ее и ее коллег ждал сюрприз: "Мы подошли к входу в русский павильон, где нас встретил охранник с каменным лицом. Мы объяснили ему, что нам нужно, после чего были очень удивлены: этот человек, который точно был русским, не смог нам сам помочь, хотя во всех павильонах нам помогал первый встречный. Вместо этого он отвел нас в офис начальника павильона! Тот джентльмен общался с нами очень дружелюбно и напечатал нам слова на пишущей машинке. Он объяснил, что таким образом у нас не возникнет проблем с чтением рукописного текста, что не позволит нам сделать никаких ошибок".
Чем больше и помпезнее становились советские павильоны, тем больше СССР зарабатывал себе репутацию державы, в которой нестерпимо скучно, а с таким имиджем на симпатию мировой общественности рассчитывать не приходилось. Так из средства зарабатывания престижа участие в международных выставках со временем превратилось для Советского Союза в нечто прямо противоположное.
КИРИЛЛ НОВИКОВ