специальный корреспондент
Революции распространяются по постсоветскому пространству, как эпидемия чумы (если смотреть из кремлевского окошка) либо же как весна (если смотреть из окошка "Матросской Тишины"),— неостановимо.
В таких случаях историки говорят, что, находясь в гуще событий, нельзя определить их причину, потому что не видно исторической перспективы. А по истечении времени историки принимаются говорить, что причину давно прошедших событий определить опять же нельзя, ибо слишком давно дело было. Однако причина у этой череды революций, обкладывающих Россию, как волка флажки, есть. И закономерности есть у этих революций. И даже если раз за разом не удается определить причин и закономерностей, то не думать о причинах и закономерностях тоже нет никакой возможности.
Средства массовой информации полнятся разнообразными соображениями о причинах революций. Соображения эти бывают смешными, вроде, например, попытки угадать, какой именно цветок или фрукт станет символом следующей революции. Вот в Грузии были розы, на Украине — апельсины, в Молдавии — рукодельный красно-белый мэрцишор, а в Киргизии кто же мог подумать, что символом революции станет миндаль, черт его дернул так вовремя зацвести. Что там у нас дальше?
Бывают вполне серьезные и не вполне дипломатичные соображения о вмешательстве посла Соединенных Штатов Америки либо же наблюдателей ОБСЕ. На российских телеканалах принято всерьез рассматривать версию о заговоре против России, дипломатической атаке на Россию, однако же вот в Белоруссии, например, и посол Соединенных Штатов был, и наблюдатели ОБСЕ были, а революции не было — непонятно почему.
Приятно думать, будто революция получается тогда, когда в руководстве революцией присутствует харизматичная какая-нибудь женщина. Еще приятней думать, будто революция получается, когда ей противостоит Фонд эффективной политики Глеба Павловского, потому что вот так, значит, эффективно противостоит. Забавно обращать внимание, что всякий раз, когда какая-нибудь страна постсоветского пространства бывает охвачена революцией, российские телеканалы обязательно делят у себя в эфире страну эту на две условные части и пытаются срежиссировать противостояние этих частей, каковое противостояние зачастую оборачивается братанием, как в Киеве. Забавно еще, как российский телевизор всякий раз называет оппозиционеров преступниками и бандитами, а потом, когда революция побеждает, берет у них интервью как у премьер-министров и президентов и снимает репортажи про нашего президента, наносящего официальный визит людям, которые вчера еще рассматривались не иначе как преступники.
Приятно умничать о причинах и механизмах революций, но надо признать, что механизмы революций неясны и эффективно вмешаться в них не получается — во всяком случае, из России. Ясно одно: если революции на постсоветском пространстве подобны чуме, то теоретически эпидемию остановить возможно. А если революции подобны весне, то остановить их нельзя. И чума они или весна — вопрос веры. Или времени.