|
Таблица размножения |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Идея уничтожить семью, заменив ее коллективным воспитанием детей, провалилась, поскольку у государства не было на это средств. Все лучшее, обещанное детям, оказывалось портретами дедушки Ленина |
"Плодитесь и размножайтесь..."
Пытаться решать демографические проблемы российские власти стали довольно поздно. И в XVIII, и в середине XIX века рождаемость составляла 50 человек на тысячу. Демографическая ситуация была более или менее стабильной потому, что вплоть до XX века Россия оставалась крестьянской страной, а крестьяне сохраняли самую архаическую модель демографического поведения. Вплоть до революции и последовавшей за ней культурной ломки крестьянские семьи были очень большими. Это объяснялось тем, что крестьянское хозяйство было семейным и нуждалось в рабочих руках. К тому же на семьях лежали многие социальные функции, которые в наше время являются обязанностью государства. Именно семья заботилась о стариках, калеках и прочих нетрудоспособных своих членах. Ни государство, ни сельская община в этом практически не участвовали.
За соблюдением норм семейной жизни следило не государство, а сама община, и нарушение общепринятых норм превращало человека в изгоя. Холостяка никто не считал полноценным человеком. До брака крестьянский парень никем всерьез не принимался и находился в полном подчинении у старших. Он не участвовал в сельском сходе, ему не доверяли выполнение некоторых сельскохозяйственных операций — например, запрещали сеять зерно в землю, поскольку эта операция ассоциировалась с оплодотворением. Кроме того, неженатый крестьянин не мог получить в собственность надел земли. Вообще холостое состояние считалось или указанием на физическую неполноценность, или же признаком аморальности. При этом общественный контроль за интимной жизнью крестьян был достаточно строгим. Например, во время деревенской свадьбы девственность невесты заверяли публично: предъявлялась рубашка новобрачной или же после первой ночи на заборе вывешивалась простыня.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Большая крестьянская семья представляла собой артель, в которой на счету каждый работник. А когда хозяйство стало коллективным, в детях стали видеть не лишние рабочие руки, а лишние рты |
Взрослые дети гарантировали обеспеченную старость. А для того чтобы в старости рядом с родителями оказался хотя бы один вставший на ноги сын, среднестатистической крестьянке нужно было рожать шесть раз. Расчет здесь очень прост. Согласно старинной пословице, "первый сын — Богу, второй — царю, третий — себе на пропитание". То есть один из трех сыновей умрет, один будет служить в армии, а один останется в родной деревне. Поскольку мальчиков рождалось столько же, сколько и девочек, для произведения на свет трех мальчиков среднестатистическая женщина должна рожать шесть раз. В реальности же состоящая в браке здоровая крестьянка рожала восемь-десять раз.
Семейная жизнь
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| В семейных общежитиях охотно размножались мыши и тараканы, а не перебравшиеся в город крестьяне |
Конечно же, жизнь горожан и представителей привилегированных сословий отличалась от деревенской. Городские семьи были существенно меньше, а браки заключались в более позднем возрасте. Молодые чиновники, как правило, получали небольшое жалованье. Им требовалось в течение долгих лет продвигаться по служебной лестнице, прежде чем позволить себе завести семью.
Однако на общую демографическую ситуацию это воздействовать никак не могло. Дело в том, что в начале XX века крестьяне составляли 80% населения России (в XVIII веке — 90%). Правда, под влиянием городского быта постепенно менялся и образ жизни крестьян. Но это был медленный процесс, результаты которого могли сказаться лишь через столетия.
Многодетная родина-мать
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Прививки и организация медицинской помощи были самыми эффективными способами увеличения численности населения |
Кажется, единственной стороной именно брачной жизни, которой государство занималось, был возраст вступления в брак. В XIX веке девушек старались не венчать ранее 16, а молодых людей — ранее 20 лет. Это делалось по настоянию врачей, которые утверждали, что более ранние браки вредны здоровью. Дело в том, что традиционные нормы, разрешающие замужество в возрасте 12 лет, были выработаны не для России, а для Византии. Лишь в XIX веке эти созданные для иного климата законы были приспособлены к российским реалиям. Однако и независимо от законодательства браки постепенно становились более поздними. Если в XVIII веке оптимальным возрастом для вступления в брак считались 16-18 лет для девушки и 18-20 — для юноши, то во второй половине XIX века этот возраст увеличился соответственно до 20-22 и 23-25 лет. Более позднее вступление в брак означало, что женщина успеет родить на одного-двух детей меньше.
Большие семьи были благом далеко не всегда: у многодетных крестьянок не было ни сил, ни времени выхаживать все свое многочисленное потомство, что являлось одной из причин высокой детской смертности. Между тем противозачаточные средства в России появились очень поздно. Лишь в конце XIX века ими стали пользоваться наиболее продвинутые горожанки, которые, вызывая возмущение общественных деятелей и врачей, стали осваивать презервативы. При этом многие врачи считали, что презерватив наносит здоровью непоправимый вред, и советовали лучше уж совсем отказаться от личной жизни, но не пользоваться этой вредной новинкой. И тем не менее различные способы предохранения постепенно получали распространение в городах. В Петербурге с 1861 по 1915 год рождаемость упала с 38 до 26 новорожденных на тысячу. Это можно объяснить лишь сознательным регулированием рождаемости. Однако в сельской местности эти новые веяния прививались очень медленно. А детская смертность благодаря успехам медицины снижалась. За вторую половину XIX века уровень детской смертности понизился в деревне с 39 до 32 человек на тысячу, а в городе — с 53 до 27 человек. В результате население деревень стало резко увеличиваться, и, чтобы избежать голода, пришлось организовывать переселение крестьян на южные и восточные окраины.
Буржуазный пережиток
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Проект указа о запрете абортов единодушно поддержали и матери, и отцы, и принявшие участие в дискуссии грудные младенцы |
Нужно сказать, что большевики формировали свое отношение к институту брака довольно долго. И в руководстве на этот счет существовали разные мнения. Александра Коллонтай и некоторые другие партийные лидеры полагали, что семья является буржуазным институтом, а пролетарская революция должна "открыть дорогу крылатому Эросу". По их мнению, влечение людей друг к другу не должно ограничиваться какими бы то ни было экономическими или же социальными перегородками. "Совсем не важно,— писала Коллонтай,— продается ли женщина одному мужчине или многим сразу, является ли она профессиональной проституткой, живущей не на свой полезный труд, а на продажу своих ласк законному мужу или приходящим сменяющимся клиентам, покупателям женского тела. Все женщины--дезертирки труда, не участвующие в трудовой повинности... подлежат на равных основаниях с проститутками принудительной трудовой повинности. И тут мы не можем делать разницы между проституткой или наизаконнейшей женой, живущей на содержании своего супруга, кто бы ни был ее супруг, хотя бы и сам 'комиссар'... С точки зрения трудового коллектива осуждению подлежит женщина не за то, что она продает многим свое тело, а за то, что она наравне с законными, но не трудящимися женами не делает полезной работы на коллектив". На практике это должно было означать упразднение института семьи и передачу воспитания детей государству.
Однако не следует преувеличивать социальный радикализм 20-х годов. Ленин и другие советские лидеры были куда более консервативными, чем молодое поколение. О коллективном воспитании детей в советской России много говорили, но взять на себя их воспитание (как позднее это практиковалось в некоторых кибуцах) государство было не в состоянии. Более того, советские законы о разводе, алиментах, имущественных и наследственных правах исходили отнюдь не из революционной модели семейных отношений. В этих законах всячески подчеркивалась взаимная материальная ответственность членов семьи за материальное благополучие друг друга. Советские юристы полагали, что, поскольку государство не обладает материальными возможностями для организации системы полного социального обеспечения, это является одной из основных функций семьи. Однако вернуться к дореволюционной модели воспроизводства населения было уже невозможно. Под влиянием городской культуры стремительно менялся быт деревни. Многодетные крестьянские семьи уходили в прошлое.
Новая деревня
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Одновременно с запретом абортов началось строительство новых родильных домов, однако демографический взрыв, о котором столько говорили большевики, так и не произошел |
В результате в деревнях резко возросло количество неполных семей. К этому следует добавить беспризорных детей раскулаченных родителей. Если раньше существовала традиция усыновления сирот, то теперь о ней предпочитали не вспоминать. Помогать детям кулаков крестьяне боялись, поскольку это грозило репрессиями. Проблему кулацких детей видели даже самые твердолобые ленинцы. "Бывает так,— писала вообще-то не отличавшаяся особым человеколюбием Н. К. Крупская,— у малыша арестованы родители, ходит он по улице и плачет, все жалеют его, и женщины, и мужчины, но усыновить, взять в дом не решаются: 'Сын кулака все же, да еще активиста, как бы чего не вышло'".
Если в городах борьба против института семьи закончилась относительно быстро, то в деревне раскрепощением женщины занимались куда более основательно. В 30-е годы, когда в городах вовсю шла кампания по борьбе с разводами, освобождение колхозниц от "семейной тирании" по-прежнему поощрялось. На всесоюзных собраниях стахановцев крестьянки нередко рассказывали о своей борьбе с непросвещенными мужьями и разводах с ними. "Пошла я наперекор мужу,— рассказывала 28-летняя колхозница-передовица,— и стала работать членом сельского совета, а как только колхозы объявили, сразу же пошла в колхоз... Муж стал совсем как зверь. Не стало мне с ним житья, пришлось через совет действовать и разводиться".
При этом численность крестьянской семьи постоянно уменьшалась. В конце 20-х годов средняя крестьянская семья состояла из 5 человек, а в 30-е эта цифра колебалась между 3,9 и 4,4. Сокращалась и рождаемость. Если в 1913 году на 1 тыс. деревенских жителей приходилось 49 новорожденных, то к 1935 году эта цифра упала до 32, практически не отличаясь от аналогичных показателей в городе.
Обратный ход
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Товарищеский суд мог заставить несознательного товарища платить алименты, вернуться в семью и даже приступить к исполнению супружеских обязанностей. Но на количество зачатий трудовые коллективы повлиять не смогли |
Другим развлечением советской общественности стали установление отцовства и взыскание алиментов. Государство поступило вполне мудро, помогая матерям за счет отцов их детей, а не из бюджета. Причем процедура установления отцовства год от года становилась все более упрощенной. Если в 20-е годы для этого использовались данные медицинской экспертизы, то в 30-е основное внимание обращали на показания свидетелей. В газетах того времени можно прочесть отчеты о комсомольских собраниях, решающих, кто является отцом ребенка. К медицинской экспертизе в таких случаях прибегать не любили, куда больше доверяя революционному правосознанию.
Постепенно начали отказываться и от института свободного брака. Дело в том, что многие молодые пары не считали нужным регистрировать свои отношения. Они жили совместно, считая себя мужем и женой. При обработке результатов переписи 1937 года вдруг выяснилось, что замужних женщин в СССР на 1,5 млн больше, чем женатых мужчин. Эта несостыковочка объясняется очень просто: 1,5 млн женщин считали свой продолжительный роман браком, в то время как их партнеры придерживались на этот счет другого мнения. Правда, к 1940 году подавляющее большинство пар предпочитало регистрироваться. Эта тенденция усилилась во время войны, поскольку семьи ушедших на фронт солдат имели определенные льготы.
Размножение с отставанием
Интерес, который советское руководство стало испытывать к семейным проблемам, не был случайным. Невооруженным глазом было видно, что численность населения увеличивается не так быстро, как хотелось бы. Ничего удивительного в этом не было: революционные события и голод унесли миллионы жизней, а ломка традиций сделала большое количество детей немодным. Однако проблему роста населения хотелось решить быстро и эффектно. И весной 1936 года Политбюро опубликовало проект постановления "О запрещении абортов, помощи роженицам, расширении сети родильных домов и яслей". Это постановление предусматривало выплаты материальной помощи матерям и запрет абортов.
Вообще-то советское правительство не имело обыкновения обсуждать что-либо со своими гражданами. На самом деле эта дискуссия должна была пропагандировать новые семейные ценности. Газеты в огромном количестве печатали письма трудящихся. "Прочли мы с женой проект нового закона и от всей души приветствуем его,— писал в газету 'Труд' слесарь Д. А. Америцких.— У нас пятеро детей. Сейчас дети уже взрослые и вместе с нами, родителями, участвуют в социалистической стройке. Попутно хочу высказать два замечания. Мне кажется, что предусмотренное в законе наказание врачей за производство противозаконных абортов очень слабое. Не год и не два нужно давать врачу-преступнику, а три или пять. Второе замечание — о взыскании алиментов. В проекте этот пункт не совсем ясен, и при обсуждении у многих рабочих создалось мнение, что алименты будут взыскиваться только с мужчин. Я думаю, что в тех случаях, когда дети остаются при отце, алименты должны взыскиваться и с матери". Но наиболее эмоциональные письма были посвящены борьбе с абортами.
Жертвы аборта
До революции аборт был безусловно запрещен. Прервавший беременность врач подлежал ссылке в Сибирь. Столь строгое наказание было связано с тем, что, согласно церковному учению, аборт является убийством. Поэтому и наказывали за него почти как за убийство. Однако в начале XX века отношение к прерыванию беременности постепенно стало меняться, а на проведение таких операций власти стали смотреть сквозь пальцы. В 1910 году перед судом предстал лишь 1% от общего числа сделавших аборт женщин, причем 75% из них было оправдано. За легализацию абортов выступали многие общественные организации.
Большевики охотно реализовывали модные в начале XX века идеи. И осенью 1920 года аборт был легализован. "Путем укрепления социалистического строя и агитации против абортов среди масс трудящегося женского населения,— говорилось в совместном постановлении Наркомздрава и Наркомюста,— рабоче-крестьянское правительство борется с этим злом и, широко осуществляя принципы охраны материнства и младенчества, предвидит постепенное исчезновение этого явления. Но пока моральные пережитки прошлого и тяжелые экономические условия настоящего еще вынуждают часть женщин решаться на эту операцию, Народный комиссариат здравоохранения и Народный комиссариат юстиции, охраняя здоровье женщины и интересы расы от невежественных и корыстных хищников и считая метод репрессий в этой области абсолютно не достигающим цели, постановляет:
1. Допускается бесплатное производство операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность.
2. Абсолютно запрещается производство этой операции кому бы то ни было, кроме врача.
3. Виновные в производстве этой операции акушерка или бабка лишаются права практики и предаются Народному суду.
4. Врач, произведший операцию плодоизгнания в порядке частной практики с корыстной целью, также предается суду".
Нужно сказать, что благодарные трудящиеся очень широко пользовались дарованным им правом. Согласно статистике, в 1934 году родами закончилось лишь 27,4% зачатий, а 72,6% завершилось абортами и выкидышами. Женщины страны победившего социализма упорно не хотели рожать детей. Поэтому попытки ограничить возможность сделать аборт государство стало предпринимать практически сразу. Уже в 1924 году вышло постановление о создании абортных комиссий, которые устанавливали очередь на проведение бесплатной операции по прерыванию беременности. Забавно, что преимущественное право на аборт предоставлялось работницам, в то время как для непролетарских элементов проведение этой операции было связано с дополнительными трудностями. В 1931 году за прерывание беременности стали брать деньги, и немалые: в больничных условиях это стоило 18-20 рублей при среднемесячной зарплате в 80-100 рублей. Однако привело это к резкому увеличению количества подпольных абортов, которые стоили дешевле. И вскоре врачи стали призывать к сокращению платы для малообеспеченных и многодетных женщин. Однако власти пошли, как водится, другим путем, и в 1935 году аборт стоил уже от 25 до 300 рублей (в зависимости от социального происхождения и материального положения женщины).
После того как в мае 1936 года был опубликован проект указа о борьбе с абортами, газеты начали печатать бесконечные гневные письма трудящихся, требующих запретить аборты. "С абортами мы могли мириться,— пишет в газету 'Труд' профессор Ю. А. Менделева,— пока еще сильны были моральные пережитки прошлого, пока не произошли социально-экономические сдвиги в нашей стране. Но сейчас, когда изо дня в день радостнее и веселее жить на социалистической родине, мы с полным голосом заявляем: аборт — преступление! В нашей стране с ее неисчислимыми богатствами, с ее неограниченными возможностями роста народного хозяйства в противоположность капиталистическим странам не приходится опасаться перенаселения".
Летом 1936 года аборты были полностью и окончательно запрещены. В соответствующем постановлении СНК СССР говорилось, что "только в условиях социализма можно вести борьбу с абортами, в том числе и путем запретительных законов... в этом отношении правительство идет навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин". Результаты этого акта оказались катастрофическими. Если до революции, по крайней мере в деревнях, общественное мнение ограничивало возможность внебрачных связей, то теперь идеи Александры Коллонтай получили определенное распространение. А ведь к этому следует добавить еще и отсутствие противозачаточных средств! Стоит ли удивляться тому, что забеременевшие дамы стали искать умельцев, производящих нелегальные аборты.
Спрос рождает предложение. И вскоре выяснилось, что народные умельцы освоили технику абортов при помощи спиц, крючков, йодных спринцеваний, карандашей, гусиных перьев, мелких березовых чурок и резиновых валиков (эти "хирургические инструменты" упомянуты в относящемся к 1936 году секретном отчете). Стоит ли удивляться тому, что молодые женщины гибли из-за подпольных абортов. А о том, сколько женщин стало в результате подобных операций бесплодными, не знает никто.
Но абортами дело не ограничивалось. По стране прокатилась волна детоубийств. В Ленинграде умерщвление детей в младенческом возрасте составило более 25% от общего числа убийств. Недавно рассекреченная милицейская статистика содержит информацию о младенцах, убитых штопальными иглами, утопленных в уборных, задушенных или же просто выброшенных на помойку. Запрет на проведение абортов был отменен лишь в 1955 году.
Орденоносная мать
Вторая мировая война вновь остро поставила проблемы народонаселения. В послевоенные годы было принято довольно большое количество законов, предусматривающих различные льготы и пособия на детей. Но традиция многодетных семей была разрушена. Гигантские семьи дореволюционных крестьян уходили в прошлое. И все же государство явно рассчитывало на то, что при помощи пропаганды можно заставить людей размножаться стахановскими темпами. В 1944 году Президиум Верховного Совета СССР принял положение о звании "Мать-героиня", которое присваивалось матери, произведшей на свет или же усыновившей десять детей. 60 лет назад первый орден был вручен жительнице поселка Мамонтовка Московской области Анне Алексахиной. Однако ни ордена, ни льготы к демографическому взрыву не привели. И сейчас трудно себе представить, что всего 100 лет назад жители России искренне боялись перенаселения.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|