Вопросы климата, декарбонизации и энергетического перехода стали в этом году крайне важными для российских политических и бизнес-кругов. РФ более активно включилась в мировую зеленую повестку, одновременно приняв целый ряд законодательных актов в области климата на внутреннем уровне. Но, как считает постоянный автор отдела экономической политики Ангелина Давыдова, пока большинство мер в области декарбонизации относятся скорее на перспективу и к области обещаний, а внутри страны продолжаются дискуссии о том, насколько активно РФ надо что-то реально делать в области снижения выбросов и активно вкладываться в энергетический переход — или скорее рассчитывать на увеличение поглощений российскими лесами.
2021 год стал первым, когда зеленая и ESG-повестка начала восприниматься в России с той же серьезностью, что и во всем мире
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
2021 год стал первым, когда зеленая и ESG-повестка начала восприниматься в России с той же серьезностью, что и во всем мире
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Закон об ограничении выбросов парниковых газов, устанавливающий первую в РФ систему углеродной отчетности и регулирования, стратегия долгосрочного низкоуглеродного развития до 2050 года (предполагающая выход на углеродную нейтральность до 2060 года), создание специальных рабочих групп в правительстве и начало разработки операционного плана действий по адаптации российской экономики к глобальному энергопереходу, а также принятие в первом чтении законопроекта о проведении углеродного эксперимента на Сахалине стали важнейшими событиями 2021 года в области климатической политики в РФ.
Минэкономики продолжало разрабатывать дальнейшие нормативные акты, вступление в силу которых позволит в следующем году запустить систему добровольных климатических проектов, чего очень ожидает российский бизнес.
Все это проходило на фоне объявления ЕС предварительных правил первого в мире трансграничного углеродного регулирования (CBAM), которое в его представленном виде пока выглядит не столь страшно и затратно для компаний, притом что прочие последствия глобального зеленого перехода (в виде сокращения спроса на ископаемое топливо и углеродоемкие товары в целом) могут оказаться намного более серьезными.
С одной стороны, активизация заявлений и разработка планов и стратегий в области климата — важный и даже в чем-то запаздывающий шаг. C другой стороны, внутри РФ на разных площадках по-прежнему ведется дискуссия о том, нужен ли стране энергетический переход и декарбонизация, или, по выражению директора Carbon Lab Михаил Юлкина, «как бы так декарбонизировать экономику России, чтобы ничего по сути в ней не менять».
Продолжаются разговоры о том, что РФ надо больше учитывать поглощение СО2 лесами и прочими экосистемами — как для страны в целом, так и компаниям в частности.
Экологи говорят о многих мифах вокруг поглощения СО2 российскими лесами, упоминая, в частности, и недостаток данных о лесном фонде, и необходимость перехода к более устойчивой системе лесного управления, ученые также критикуют неоправданный ажиотаж вокруг планов климатических проектов и карбоновых полигонов.
Пока приоритеты декарбонизации на национальном уровне, представленные в 2021 году, выглядят в обобщенном формате следующим образом: перезапуск программы энергоэффективности, развитие атомной, гидро- и частично новых видов возобновляемой энергетики, повышение уровней поглощения углерода лесами, развитие электротранспорта и водородной энергетики, разработка технологий улавливания и захоронения СО2. Российский бизнес со своей стороны также заметно больше увлекся темой декарбонизации и климата — компании объявляют о собственных целях по снижению выбросов и достижения углеродной нейтральности, запускают (пока крайне скромные) проекты в области создания собственных ВИЭ-мощностей (или закупок энергии, произведенной на ВИЭ, через зеленые сертификаты) и улавливания углерода, все больше разговоров ведется о водородной энергетике.
Пока, впрочем, как отмечают представители бизнеса, многие из низкоуглеродных технологий остаются крайне дорогими для компаний, потому в этом секторе бизнес ждет большей поддержки со стороны государства, в том числе в виде новых инструментов зеленого финансирования.
Одновременно с этим бизнес по-прежнему не готов поддерживать новые жесткие формы углеродного регулирования или введения «цены на углерод» в любой форме — так, из принятого в первом чтении законопроекта о «сахалинском эксперименте» РСПП предлагает убрать обязательное введение квот на выбросы или платы за их превышение, отказавшись и от расширения проекта на другие регионы в условиях отсутствия результатов по Сахалину.
Причин тому несколько, в том числе и общий уровень недоверия компаний к регулятору, и неясность с дальнейшим направлением средств, которые могут быть потенциально собраны в качестве «цены на углерод», и желание сохранить рыночные ниши на традиционных рынках и не потерять темпы роста при переходе на зеленые траектории развития. Впрочем, мировые тренды 2021 года все-таки демонстрируют, что низкоуглеродная повестка (несмотря на краткосрочные коррекции) остается с нами всерьез и надолго, и этот аспект российские компании уже начинают воспринимать всерьез. Если многие из них уже несколько лет как начали заниматься подсчетами выбросов, объявлением целей и стратегий и составлением красивых отчетов, то сейчас наступает время формирования планов действий, и в том числе выходов на новые зеленые рынки и запуска новых зеленых продуктов.
