Пандемия COVID-19 с повсеместным введением точечных и широкомасштабных локдаунов обозначила спад процессов глобализации, но в большей мере дала лишь повод сторонникам протекционизма увереннее заявлять о потребности в усилении национально ориентированной политики. Причина тому и обнажившаяся уязвимость глобальных цепочек поставок, и обострившиеся торговые войны, и кризис международных институтов, в частности ВТО как регулятора международной торговли. От этого, впрочем, процессы глобализации не прекратились, а лишь сменили фокус и адаптируются к новой реальности. Так, давно обсуждаемый глобальный налоговый минимум поддержан странами «двадцатки» именно в 2020 году, в том числе для пополнения истощенных пандемией бюджетов (см. “Ъ” от 8 апреля). Еврокомиссией объявлены и правила первого в мире трансграничного углеродного регулирования, которые потребуют включения в экоповестку и других стран (см. “Ъ” от 15 июля).
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
С усилением роли государств в экономике перспективы глобального регулирования также смещаются в сторону государственных рынков. Иллюстрация тому — незначительная на первый взгляд новость о том, что Всемирный банк (ВБ) запускает платформу для борьбы с коррупцией и обеспечения прозрачности в государственных закупках. Пока эксперты ВБ позиционируют инструмент как исключительно аналитический, позволяющий сравнивать прозрачность рынков госзакупок, их эффективность, а также открытость для иностранных участников и уровень фаворитизма с глубокой детализацией по отраслям. В перспективе, впрочем, глобальный сбор данных и аналитические находки экспертов могут стать основой для разработки наднационального регулирования и в этой сфере. В таких случаях появление достоверной информации о реальном состоянии дел и провоцирует будущие решения.
Россия в таком случае находится перед выбором — постепенно принимать правила игры в мировой торговле, в частности присоединиться к соглашению ВТО о равном доступе к закупкам для местных и иностранных поставщиков, или продолжать укреплять протекционистские тенденции в госзаказе с готовностью к новым издержкам. Напомним, применительно к углеродному регулированию это трансграничный платеж для стран, чья продукция не облагается сборами за выбросы углерода. В случае налогового минимума преимущества для льготных юрисдикций с низкими ставками нивелируются дополнительным налогообложением компаний по месту деятельности (Россия инициативы одобрила). Рассчитывать, что для госзаказа правила будут принципиально другими, не приходится, а как именно будет выглядеть расплата за избыточный протекционизм, можно лишь предполагать. Начинать предположения следует, кстати, с ограничений для российских компаний в закупках других стран, и это весьма неприятное предположение.