Известному хирургу-вертебрологу Михаилу Михайловскому — 70
Фото: Владимир Дубровский
Фото: Владимир Дубровский
Михайловский — врач в пятом поколении и один из самых известных российских специалистов по сколиозу. После института он пришел в Новосибирский научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии (Новосибирский НИИТО), позже получивший имя Якова Цивьяна. А тогда Цивьян руководил НИИТО и был наставником Михайловского. Институт быстро стал передовым лечебным заведением. Он первым начал заниматься коррекцией позвоночника — сначала с помощью устройства-распорки под названием «дистрактор Харрингтона», а позже с помощью новой, гораздо более технологичной системы. Изучить ее в Европе как раз и доверили Михайловскому.
— Пола Харрингтона, изобретателя дистрактора, многие считали сумасшедшим,— рассказывает Михаил Витальевич.— Думали, что его безусловная вера в эффективность собственного изобретения — признак безумия. На самом деле дистрактор был огромным прорывом для своего времени. Он позволил стабилизировать позвоночник. Но только в одной плоскости. А нужно — в трех. Эту проблему в 1980-х решили Жан Дюбуссе и Ив Котрель.
Тогдашний директор НИИТО Николай Фомичев выбрал меня, чтобы изучить новый метод в Бельгии, я там провел полтора месяца. Возвращаюсь, и Фомичев говорит: вот тебе клиника, бери ее и делай, что считаешь нужным.
У Дюбуссе абсолютно нестандартная система мышления. Их с Котрелем разработка перевернула нашу специальность. Это конструкция, которая крепится шурупами к каждому из скрепляемых позвонков и позволяет ротировать их в трех плоскостях. Люди с обычными мозгами такое бы не придумали.
Новую систему Михайловский использует в России больше 20 лет, и многие операции были сделаны благодаря помощи читателей Русфонда. Михайловский долгие годы руководил отделением детской и подростковой вертебрологии и ортопедии, сейчас он главный научный сотрудник этого подразделения. У каждого врача свой стиль работы. Вот рецепт Михайловского:
— В моем понимании операция — это особое состояние, высшая степень концентрации. Нельзя расценивать как что-то повседневное, когда ты довольно грубо внедряешься в человеческий организм. Я бывал во многих клиниках на Западе, там очень много говорят, причем все сразу — хирурги, анестезиологи, санитарки. Меня шеф приучил к тому, что в операционной должна быть тишина. Говорить могут только хирург, анестезиолог и старшая сестра. Рассказать во время операции анекдот, как многие делают,— для меня исключено. Поэтому я часто оставляю ребят зашивать рану без меня, чтобы они хоть немножко поговорили.
Несмотря на постоянное совершенствование технологий, загадка сколиоза сохраняется. Что дальше? Вот прогноз Михайловского:
— Теорий происхождения сколиоза — приличное количество. Самая простая и неправильная — школьная. Криво сидишь за партой — и поэтому якобы сколиоз. Сейчас есть довольно хорошо обоснованное предположение, что виноваты нарушения в работе нервно-эндокринной системы, связанные с генетическими причинами. Еще теории — возникновение сколиоза из-за нарушений только мышечной системы. Только нервной системы. Нарушений в работе вилочковой железы. Но до разгадки еще не добрались.
А значит, пока остается операционный путь. Но операция так или иначе ведет к обездвиживанию части позвоночника. Я очень надеюсь дожить до появления эндокорректоров, которые позволят нам сохранить подвижность позвонков. Небольшие наметки в этом плане уже есть, но впереди еще много лет работы. Заранее не предскажешь, из какой технологии что получится. И всегда есть шанс, что придет кто-то и придумает что-то очень неожиданное, интересное и действенное.
весь сюжет rusfond.ru/society/307