«На кону стояли высшие интересы национальной безопасности страны»

На днях глава МИД РФ Сергей Лавров дал понять, что Москва может пересмотреть свое решение о выходе из Договора по открытому небу (ДОН), если в него вернутся США. Напомним, это соглашение позволяет 33 странам осуществлять инспекционные полеты над территорией друг друга с целью укрепления доверия. Глава делегации РФ на переговорах в Вене по вопросам военной безопасности и контроля над вооружениями Константин Гаврилов рассказал корреспонденту “Ъ” Елене Черненко, почему Россия так внезапно объявила о выходе из ДОН и чего она теперь ждет от США.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Сергей Лавров сказал, что, если США вернутся к выполнению ДОН, «Россия будет готова рассмотреть эту ситуацию в конструктивном ключе». Правильно ли я понимаю, что Россия может пересмотреть решение о выходе из договора?

— Полагаю, именно об этом идет речь.

— США уже подтвердили, что рассматривают возможность возвращения в ДОН, но этот процесс явно не будет быстрым. Чего именно сейчас ждет Москва от Вашингтона? Достаточно ли будет ей простого заявления о намерении вернуться в договор?

— Да, команда (президента США Джо.— “Ъ”) Байдена сейчас изучает этот вопрос. Что касается сигналов, то они могут быть разными — и публичными, и по доверительным каналам. Главное, чтобы в Вашингтоне четко определились с позицией, готовы они возвращаться в режим «открытого неба» или нет.

— А готова ли Россия пересмотреть свое решение о выходе из ДОН, если европейские страны-участники договора все же выполнят два ее требования? (Ранее Москва потребовала от европейцев письменных гарантий, что они не будут передавать США информацию, собранную при полетах над российской территорией, и настаивала на том, чтобы они письменно заверили ее, что не будут запрещать российским самолетам инспектировать расположенные на территории их стран американские военные объекты.— “Ъ”).

— Думаю, что это было возможно до 1 января нынешнего года, когда мы ожидали получить от остальных 32 государств-участников ДОН соответствующие гарантии. Теперь же возможные перемены в их риторике и действиях потребуют дополнительного осмысления.

— Сергей Лавров подчеркнул, что процедура выхода России из договора начнется только с момента подачи уведомления его депозитариям — Венгрии и Канаде. Но это уведомление будет передано лишь после того, как в России завершатся необходимые внутригосударственные процедуры. Сколько этот процесс может длиться?

— Мы видели разные примеры того, сколько занимает этот процесс. К примеру, приостановление ДОВСЕ (Договора об обычных вооруженных силах в Европе.— “Ъ”) заняло восемь месяцев. Ратификация решения о продлении ДСНВ (Договора о стратегических наступательных вооружениях.— “Ъ”) — три дня. Иными словами, все зависит от конкретных обстоятельств.

— Почему власти России так внезапно объявили о намерении выйти из ДОН? Ведь на 25 января было намечено заседание Консультативной комиссии по открытому небу (ККОН), в повестке которой уже значился пункт об обсуждении российской инициативы о модернизации решения 2002 года «О защите данных». Почему не дождались его?

— Мы сделали все так, как должны были сделать. Еще 14 декабря на заседании ККОН в Вене мы внесли проект решения о модернизации решения 2002 года «О защите данных» с целью фиксации в нем жесткого запрета на передачу информации третьим странам, не являющимся участникам ДОН. Тогда же я заявил в своем выступлении, что времени на принятие решения остается крайне мало.

Ведь США вышли из договора, и нам нужны были гарантии, что им не будет передаваться информация, собранная его европейскими участниками.

Под вопросом национальная безопасность Российской Федерации. Такие вещи не терпят отлагательств. Мы предупредили всех об этом и попросили их серьезно отнестись к нашей позиции. Затем, 22 декабря, государствам-участникам ДОН была направлена нота МИД России с призывом дать соответствующие юридические гарантии до 1 января.

— Но главы МИДов 16 европейских стран в коллективном письме 30 декабря ответили, что не могут выполнить российские требования.

— Они написали, что считают наши требования «ультиматумом», и предложили продолжить дискуссию в рамках Консультативной комиссии. Но сколько такие консультации могут длиться? Месяц? Год? В ККОН были случаи, когда некоторые вопросы рассматривались годами. И что, все это время информация будет утекать? Поэтому было принято решение, не дожидаясь 25 января, объявить о запуске процедуры выхода из договора. Вот и все объяснение.

— Европейские дипломаты, с которыми я общалась на эту тему, восприняли российское письмо от 22 декабря не просто как ультиматум, а как предлог, чтобы покинуть договор. Их возмутило то, что оно было направлено им в канун католического и протестантского Рождества и оставляло лишь неделю на принятие решения.

— На кону стояли высшие интересы национальной безопасности страны.

А судя по реакции европейцев, обсуждение принципиально важного для нас вопроса могло затянуться.

Разумеется, это нас не устроило. Поэтому российским руководством было принято решение, которое мы выполняем.

— Мои европейские собеседники говорят, что Сергей Лавров на письмо 16 министров ответил телеграммой в одну фразу. О чем шла речь?

— Смысл состоял в том, что полученные от партнеров по договору ответы нас не удовлетворили.

— Не совсем понятно, зачем Россия требовала гарантий непередачи США снимков, полученных в ходе облета ее территории, если российские власти говорят, что при штаб-квартире НАТО есть Объединенное подразделение разведки и безопасности, в составе которого старший офицер из США возглавляет аналитическую группу, которая в любом случае будет иметь доступ ко всей подобной информации.

— Именно поэтому мы и потребовали от них юридических подтверждений непередачи информации. Для того чтобы они не передавали ее ни США, ни НАТО, которые не являются участниками ДОН.

Приведенные партнерами ссылки на то, что в договоре и так сказано, что собранная информация может предоставляться только странам-членам договора, являются для нас недостаточными.

Мы не можем ставить под угрозу интересы национальной безопасности нашей страны.

— То есть это требование не было попыткой создания предлога, чтобы покинуть договор?

— Конечно, нет. ДОН был выгоден всем государствам-участникам, когда в нем принимали участие США. И, принимая решение о выходе из него, мы взвешивали за и против.

— Россия также потребовала от европейских стран гарантий того, что они не будут ограничивать полеты над размещенными на своей территории военными объектами США. Но разве уже были такие прецеденты за последние месяцы? Нельзя ли было ограничиться устными заверениями и посмотреть, как себя поведут соответствующие страны впоследствии?

— Скрывать не буду, такие прецеденты были.

— А что было указано в качестве причины запрета?

— Соображения безопасности. Но предлог найти легко, если есть желание ограничить право пролета. Мы настаивали на гарантиях именно потому, что хотели избежать повторения таких инцидентов в будущем.

— А этот инцидент имел место уже после выхода США из договора?

— Нет, это раньше было. На самом деле свою территорию периодически по тем или иными причинам закрывали другие европейские страны-участницы ДОН. Мы хотели подстраховаться, чтобы такое не повторялось, особенно над объектами США.

— Россия участвует в договоре «в связке» с Белоруссией. Как на Белоруссии скажется выход России из ДОН?

— Россия и Белоруссия по договору входят в одну группу государств-участников.

Поэтому мы тесно взаимодействуем друг с другом, и наши белорусские коллеги были в курсе того, что Россия начинает внутригосударственные процедуры по выходу из ДОН.

Это было воспринято белорусской стороной с пониманием. Как дальше будет развиваться ситуация, останется ли Белоруссия в договоре, не останется — это решать белорусской стороне.

— А вообще договор, на ваш взгляд, жизнеспособен без России и США?

— Это большой вопрос. Есть примеры того, как договоры подвергались существенной эрозии без России или США, тот же ДОВСЕ, действие которого мы были вынуждены приостановить. А, может быть, остающиеся страны ДОН захотят летать друг над другом. Европейцы над Канадой, и наоборот, например. (Смеется.)

Но, если серьезно, то без США и России он едва ли будет работать.

На наших странах во многом все и строилось. Как все будет развиваться в дальнейшем, теперь зависит от наших заокеанских коллег.

— Будет ли Россия принимать и осуществлять наблюдательные полеты до момента своего окончательного выхода из соглашения?

— Россия всегда полностью и досконально выполняет свои обязательства в рамках международных договоров, так что обязательства по ДОН до выхода из него России будут выполняться.

— Но полетов с ноября нет, правильно ли я понимаю?

— Да, сейчас нет полетов, в том числе из-за плохой погоды. Традиционно они начинаются в конце февраля—начале марта. Думаю, что так будет и сейчас.