С уважением, кандидат исторических наук Захаров П. В. и Сергеев В. А.
От редакции. Благодарим господина Захарова и господина Сергеева за внимательное отношение к журналу. Приносим извинения всем нашим читателям за допущенную ошибку.
Уважаемая редакция!
Я хотела бы выразить вам свою благодарность, потому что я считаю, что в наше время и в нашей стране нет другого такого журнала, который бы так представлял и анализировал информацию, рассматривая ее со всех позиций. Более четкого и конкретного изложения я пока не встречала.
Я хотела бы выразить свою точку зрения по поводу терактов, которые происходят в Москве, да и по всей России. Я считаю, что мы должны признать, что живем в условиях постоянной войны. Простые, хотя я не очень люблю это выражение, люди не чувствуют себя защищенными. Есть мнение, что нужно стиснуть зубы и терпеть, когда это пройдет, но так мы ничего не добьемся, так же будут погибать люди, так же в новостях мы будем слышать страшные цифры погибших. А после этого правоохранительные службы будут говорить о том, как они удачно проводят антитеррористические операции. Но ведь если бы это было так, мы бы не знали о терактах!
Так же страшно и то, что люди, которые испытали на себе всю эту боль, понимают и даже готовы к будущим возможным терактам. А тех, кого это не коснулось, пока не понимают этого. США нас тоже долгие годы не понимали, а сегодня говорят: мы вас слышим, сочувствуем и понимаем.
Я думаю, все происходит оттого, что мы не относимся друг к другу как к людям, а значит, живем вне безопасности. За все это время я не услышала в СМИ ни одного разумного слова, за исключением тех эмоций, которые демонстрировали наши политики. Это все понятно, но тем не менее не указало никакого пути.
Все это повод, может быть, более глобально задуматься об этой проблеме. На этих достаточно тревожных, печальных словах я завершаю письмо. И мне бы очень хотелось, чтобы ваш еженедельник более подробно освещал эту тему.
Спасибо.
Деменцова Эмилия, 15 лет
Объявленная указом президента России от 9 марта 2004 года #314 административная реформа идет полным ходом. По крайней мере, с точки зрения информационного обеспечения процесса все в порядке — мы практически каждый день узнаем о новых реформаторских шагах, предпринятых в этой сфере. Тем не менее, с точки зрения стороннего наблюдателя, логика административной реформы выглядит несколько странной. Существует несколько парадоксальных моментов, заставляющих сделать вывод о том, что реальная административная реформа, скорее всего, еще впереди.
С одной стороны, резко сокращено количество министерств. Однако, с другой стороны, за счет декларированного разделения функций общее число федеральных органов исполнительной власти выросло. Но это в принципе не так важно — реальная проблема не в количестве бюрократов, а в количестве и качестве выполняемых ими функций. А вот с функциями как раз никакой ясности нет. Прежнее правительство длительное время занималось тем, что анализировало функции министерств и ведомств, выделяя избыточные, дублирующие и пр. Подход вполне рациональный — зафиксировать количество государственных функций, грамотно их разделить, исключить конфликты интересов и пр., а уже потом под функции построить бюрократическую иерархию. Однако на сегодняшний день мы имеем обратную логику: создана новая административная вертикаль, но она не привязана к конкретным функциям. Функций нет — они должны быть прописаны в положениях о конкретных министерствах, ведомствах и федеральных службах, которые пока находятся в стадии разработки. Соответственно, мы не знаем, каков будет итоговый результат. Тогда возникает вопрос: исходя из каких принципов рисовалась новая административная вертикаль? Не получится ли, как это всегда было, что функции будут писаться под уже существующие конкретные структуры и конкретных людей?
Разделение функций по типам — нормотворческие, контрольно-надзорные, правоприменительные, управление государственным имуществом и оказание услуг — идея, которая предлагалась уже давно. Однако реализация этой идеи пока выглядит довольно проблематичной в том смысле, что четкого разделения функций не произошло. Министерства с точки зрения положений указа #314 практически полностью контролируют службы и агентства. То есть тот, кто издает нормы, де-факто также держит в своих руках надзор и правоприменение. Кроме того, мы не знаем, как будет осуществляться процесс министерского нормотворчества — не факт, что нормативные акты министерств не будут писать люди, сидящие в службах и агентствах. Тогда о каком реальном разделении функций мы говорим? Порядок взаимоотношений министерств, служб и агентств должен быть определен в соответствующих положениях об указанных органах исполнительной власти (пункт 6 указа). Таким образом, опять же конечный результат неизвестен.
Существует и проблема с нормотворческими функциями. Логика, направленная на ограничение полномочий бюрократии, исходит из того, что министерства не вправе издавать нормы, если это полномочие не делегировано им законом, актом президента или правительства. Однако с точки зрения указа #314 (подпункт б пункта 3) работает другая логика: министерства самостоятельно осуществляют правовое регулирование в установленной сфере деятельности, за исключением вопросов, правовое регулирование которых осуществляется исключительно федеральными конституционными законами, федеральными законами, актами президента и правительства России. Иными словами, если регулирование того или иного вопроса не отнесено исключительно на уровень закона, указа президента или постановления правительства, министерство вправе осуществлять регулирование даже в отсутствие прямого полномочия на такую деятельность. Данное положение может привести к тому, что в ближайшие годы мы будем наблюдать расцвет министерского нормотворчества.
В конечном счете судить о реальном характере административной реформы мы сможем лишь после получения более конкретных данных, в первую очередь положений о соответствующих федеральных органах исполнительной власти. Тогда будет видно, какая логика в действительности работает в ходе ее проведения.
Сергей Шишкин, Институт правовых реформ