Вооруженное отчуждение

В Дижоне 10 июня началось с малого, как может показаться, инцидента. Просто кто-то на кого-то не так посмотрел. Кончилось плохо: теперь о разборках в столице Бургундии говорит вся Франция.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Александр Аничкин, Париж

Вот лаконичный рассказ «Зелимхана» (французские СМИ использовали условное имя), отца подростка, из-за которого, собственно, и заварилась вся каша в Дижоне: как-то вечером сына позвали друзья-албанцы — то ли помочь, то ли выступить посредником в какой-то их разборке. Они встретились в кальян-баре, там уже выяснилось, что у них конфликт с местными алжирцами, или французами алжирского происхождения (во Франции выходцев из арабской северозападной Африки называют магрибцами). Слово за слово, началась драка, чеченца серьезно избили…

Теперь кто-то говорит, что две мафии не поделили «раён», а кто-то, что случился молодежный конфликт по типу «двор на двор». Но не в этом суть. А в другом: об инциденте быстро стало известно в чеченской общине, где реакция была мгновенной — своих в обиду не даем. И в Дижон со всей округи и из других городов устремились десятки земляков, чтобы отомстить за своего. Так возникли беспорядки — с поджогом машин, импровизированными баррикадами из мусорных баков, порчей имущества, со стычками с полицией. Судя по видео из социальных сетей, по улицам разгуливали агрессивно настроенные люди в балаклавах с оружием! С бейсбольными битами и металлическими прутьями. Есть несколько пострадавших. «Мы против всякого насилия, это совершенно недопустимо, и я призываю всех успокоиться»,— обращался по телевидению неизвестно к кому папа «Зелимхан». Но никто не успокаивался.

Поначалу события оказались неожиданностью для полиции и муниципальных властей. Против многочисленной толпы смогли выставить лишь 15 полицейских. Вскоре, однако, серьезность ситуации стала ясна, в Дижон перебросили 150 бойцов военизированной жандармерии, отряды французского ОМОНа (RAID и GIGN).

То, что в крупном городе, столице Бургундии, вдруг не оказалось правоохранителей-силовиков для противодействия бесчинствующей толпе, вызвало среди французов даже большее возмущение, чем сам факт беспорядков. Госсекретарь МВД Лоран Нюнес, выехавший в Дижон, заверил, что отпор будет дан со всей силой закона. Полиция открыла уголовное дело о покушении на убийство (это о нападении на чеченца). Под стражу заключено четверо подозреваемых. При этом власти обещают «системно разобраться» с вопросом о депортации иностранцев, не соблюдающих правила достойного поведения в стране пребывания. Быстро оформился и политический фон: дижонскими событиями сразу же воспользовалась оппозиция. Лидер партии республиканцев Кристиан Жакоб потребовал «принять наконец жесткие меры против вспышки насилия», а Марин Ле Пен обвинила власти в «хаосе в области безопасности».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Вспышкой насилия возмущены. И встревожены: оружие — в руках молодых хулиганов! В то же время, это чувствуется по реакции в соцсетях, многих поразило, даже вызвало некое подобие восхищения то, с какой массовой готовностью чеченское землячество вступилось за своего. Хотя создается впечатление, что в массе французы не слишком обеспокоены. В конце концов, за последнее время, с начала протестов «желтых жилетов», к уличным беспорядкам уже чуть ли не привыкли, это почти повседневное явление, а тут какая-то местная разборка непонятных иностранцев-беженцев да иммигрантов. Чтобы представить масштаб общественной реакции: в последние дни гораздо больше откликов вызвало другое столкновение: давка у супермаркета Lidl в парижском предместье. Магазин выставил на распродажу консоль PlayStation за 95 евро, и к открытию собралась толпа в несколько сот человек, начали ломиться в двери. Lidl запаниковал, консоль снял с продажи, и тут такое началось, что пришлось вызывать полицию, горчичный газ применять! Lidl в сетях опередил на какое-то время Дижон.

И как всегда в таких случаях, кроме серьезных откликов возникли мемы, шутки, демотиваторы. Один остряк-француз поместил в Twitter портрет Рамзана Кадырова с подписью: «Новый мэр Дижона».

В другом твите Рэмбо разговаривает со старшим «зеленым беретом». Ветеран пеняет Рэмбо: «Я же воевал во Вьетнаме! Успокойся!» А Рэмбо отвечает: «Вьетнам! Я-то воевал в Дижоне, это похуже, сплошная горчица вокруг». Это игра слов: намек на горчичный газ, применяемый для разгона толпы, и на то, что Дижон — это родина, столица горчицы-приправы.

Смех смехом, но события еще раз заставили французов подробно вглядеться в эту малознакомую диаспору — чеченцев во Франции и Европе. По данным эксперта по современной России Анн Ле Уэру, сейчас в стране находится от 50 до 60 тысяч чеченцев, иммигрантов и беженцев. Это оценка, поскольку при заявке на предоставление убежища по политическим или гуманитарным мотивам регистрируется не этническая принадлежность, а страна происхождения, то есть Россия. Волна беженцев началась с 1999 года, то есть со времени второй чеченской войны, и не прекращается до сих пор. В конце нулевых годов диаспора насчитывала примерно 10 тысяч человек, сейчас значительно больше. Анн Ле Уэру связывает это с реакцией на порядки, установившиеся в Чечне при Кадырове (одна из ее последних научных работ озаглавлена «Чечня Кадырова: актив или угроза для российского государства?»). Цифры звучат такие: в общей сложности в ЕС осело более 150 тысяч чеченцев, кроме Франции еще в Австрии, Германии, Бельгии и некоторых других странах.

По словам моих знакомых — сотрудников государственных и благотворительных организаций помощи беженцам, сейчас стало несколько меньше заявок от чеченцев, чаще из других российских и русскоговорящих стран и регионов. Беженцы одной этничности, как правило, не расселяются компактно, а распределяются более или менее равномерно по стране, в Парижском регионе, на севере, в районе Тулузы и Ниццы. Опять же по словам специалистов, они в целом хорошо интегрируются в общество, находят работу и старательно учатся.

Официальный статус беженца в ЕС дает право на социальное жилье, помощь с интенсивным изучением языка принимающей страны, с устройством на работу и с образованием для детей, право на медицинское обслуживание и многое другое, что в дальнейшем позволяет, при желании конечно, полностью интегрироваться в местную жизнь. Не слишком ли щедро? Может быть, но таковы обязанности цивилизованной страны в отношении беженцев. Во всяком случае в расчете, что потом те станут полноценными гражданами новой родины.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Конфликты же чаще всего возникают из-за недоразумений, реже — из-за межэтнических противоречий. Аналитики обращают внимание и на другое: трудность интеграции в западную жизнь с нормами поведения, отличными от жизни на родине, часто приводят чеченцев к отчуждению и, бывает, к конфликтам на новой родине.

Такой конфликт цивилизаций, например, произошел в 2006 году в бельгийском городе Остенде, крупном морском порту и железнодорожном центре. Группу молодых чеченцев охранник не пустил в дискоклуб «Карре-бич»: не прошли фейс-контроль — показались подозрительными. В результате завязалась массовая драка, с кровью, с пострадавшими. Объясняя, что случилось, представитель чеченской диаспоры в Остенде тогда говорил: «Чеченские иммигранты практически не замешаны ни в наркотрафике, ни в воровстве, ни в грабежах, ни в криминальном бизнесе. Правда, в первых рядах — по дракам. Очень трудно объяснить, что в Европе за оскорбление не бьют морду, а заявляют в полицию».

Схожа основа более серьезного конфликта, разгоревшегося в Ницце, тоже несколько лет назад: там дошло до поножовщины и стрельбы. Только по обе стороны оказались мусульмане. С одной — арабы-иммигранты из Северной Африки, с другой — чеченцы. Оказалось, арабам не нравится, что чеченцы слишком пристально и подолгу их разглядывают! Во всяком случае так пресса передала объяснения участников инцидента. Хотя позже выяснилось, что в Ницце была и социальная сторона конфликта: спорили о несправедливом распределении муниципального жилья.

Есть и другая сторона зарубежной чеченской «конфликтологии». Некоторые чеченцы увозят с собой незаконченные «битвы» на родине. А продолжают уже из «мирной» Европы. Среди недавних нашумевших происшествий убийство в Берлине в прошлом году бывшего чеченского полевого командира Зелимхана Хангошвили. Другого чеченского оппозиционера зарезали во Франции. В Швеции в этом году было совершено покушение на блогера — критика Кадырова Тумсо Абдурахманова.

Да, у многих в Европе слово «чеченец» связывается с терроризмом или преступностью. Этот шлейф тянется за ними из России. Хотя есть и другие, противоположные, примеры. Вспомним хотя бы случай в Норвегии, когда ультраправый террорист Брейвик расстреливал своих жертв в молодежном лагере. Тогда трое чеченских подростков, поняв, с кем имеют дело, забросали его камнями. Один из них погиб — Брейвик застрелил. Выжившие помогли десяткам спрятаться от пуль. Для норвежцев эти ребята стали национальными героями.