награда
В Стокгольме в конце прошлой недели бывшему главе международной инспекции ООН в Ираке ХАНСУ БЛИКСУ был вручен приз "Скандинав года". В интервью по этому случаю, данному корреспонденту Ъ СЕРГЕЮ Ъ-ПРОКОФЬЕВУ, отставной инспектор и бывший глава МИД Швеции сообщил сенсационную новость: он готовится возглавить новую комиссию ООН.
Возглавляя комиссию, занимавшуюся поиском оружия массового поражения в Ираке, Ханс Бликс неоднократно возмущался по поводу неточных и заведомо искаженных сведений, которые давали руководству своих стран американская и британская разведки. Критика не прошла даром: в СМИ началась открытая травля "неудобного" шведа. Его объявляли гомосексуалистом, оскорбляли, "бомбардировали" карикатурами, унижали прозвищами: "девка Саддама", "слепой гомик", "блуждающий импотент". 75-летний Ханс Бликс проявлял чудеса скандинавской сдержанности, не опускаясь до ответных оскорблений и стараясь оставаться нейтральным.
— Если бы вы могли начать заново, попытались ли бы вы что-то сделать по-другому?
— Совет Безопасности решил, что инспекции были проведены профессионально. Делать выводы не мое дело. Но Совет Безопасности не давал разрешения на вторжение. Все остальное — это политика.
— Как вы оцениваете события в Ираке сегодня? Смогут ли американцы установить порядок в стране?
— Не думаю, что это кто-то знает, но хочется, чтобы все в Ираке успокоилось, чтобы насилие прекратилось — в первую очередь ради самих иракцев, но и ради американцев в неменьшей степени. В будущем там обязательно должна появиться ООН, но сначала все должно стабилизироваться, должна появиться уверенность, что ООН хотят там видеть.
— Вас обвиняли в ужасных вещах, унижали. Даже извращенцем называли...
— Любому человеку, занимающемуся общественной деятельностью, следует быть готовым к подобным наскокам. Приличные американские газеты, надо отметить, держались в рамках. Другие, конечно, переходили границы, но я это воспринимал спокойно.
— Вы были в турпоездке по Антарктике, когда вам позвонил Кофи Аннан и предложил возглавить инспекцию. Собираетесь продолжить прерванное путешествие?
— Не сейчас. Я готовлюсь начать работу в новой комиссии, мы будем заниматься проблемами оружия массового уничтожения (не только ядерного) в Иране, Ираке, Северной Корее, во всем мире. Эта комиссия появится в конце января и будет действовать пару лет. Я буду председателем. В ней, кстати, будет и представитель России — я не хочу пока называть его имя.
— Вы ощущали себя детективом, когда работали в Ираке?
— Конечно. И я надеялся, что мы сможем прояснить вопрос с оружием массового поражения, иначе я бы не принял предложение. Важно было не просто выполнять поручение, но и действовать очень корректно, к обеим сторонам относиться с уважением, не презирать людей, даже если имеешь дело с преступниками. Я думаю, таким путем можно достичь большего, чем угрозами или унижением.
— Когда вас постигло наибольшее разочарование?
— Я не терял надежды на мирное разрешение вплоть до 16 марта. Многие говорят, что американцы с самого начала были настроены на войну, но этот механизм работает по-другому. Они действительно решили выяснить вопрос с оружием. Они были готовы начать боевые действия, но всегда есть возможность остановиться. В 1998 году Клинтон остановил бомбардировщики, которые направлялись в Ирак. Если бы Саддам Хусейн что-то предпринял 15 марта или даже 16-го, все могло бы выглядеть иначе. Я до последнего надеялся.
— Не может ли ситуация в Иране получить такое же развитие, как в Ираке?
— Не думаю, что США были готовы применить насилие. Давление — да, но не насилие. И то решение, которое достигнуто сейчас, мне представляется вполне приемлемым. Иран согласился на проведение инспекций и соблюдение дополнительного протокола об инспекциях 1997 года, согласно которому он не будет использовать обогащенный уран.
— Ожидали ли вы, что развернется такая мощная партизанская война после легкого захвата Ирака?
— Нет, я об этом не думал. Хотя о возможности этого нас предупреждали. Но что меня особенно интересует, так это смогут ли в результате американцы что-нибудь найти в Ираке. Мы инспектировали в этой стране с перерывами в общей сложности три с половиной месяца, и работа наша обошлась за год в 80 млн, а они сейчас потратили 600 млн — и ничего не нашли.
— Вы думаете, что американцы и не рассчитывали что-то найти — главной задачей было сместить Саддама?
— Я думаю, они были убеждены, что оружие есть. Им не хватало критического взгляда. А ведь очень важно, анализируя материал, подвергать его сомнению. Они верили множеству перебежчиков, которые поставляли им и правдивую, и лживую информацию. Это как охота на ведьм в средневековье. Если человек убежден, что ведьмы существуют, ему достаточно внимательно посмотреть по сторонам — и он их увидит.
— Джордж Буш манипулировал материалами или им самим манипулировали?
— Буш, выбирая, что представить конгрессу и общественности, был искренне убежден, что сообщает правду. Другое дело, что, как в случае с документом об импорте урана из Африки, определенные лица в администрации Буша заранее знали, что это фальшивка. Я считаю скандалом то, что подобное могло произойти в сверхдержаве: администрация знает, и тем не менее президент выступает с заявлением, говоря, что найдено доказательство.
— Вы не думаете, что это опасно для окружающего мира, когда сильнейшая на планете разведка, ЦРУ, поставляет ложную информацию руководству страны?
— ЦРУ тратит миллиарды на свою деятельность: отслеживает электронную почту, рассылает агентов, которые пытаются что-то купить на черном рынке, производит еще массу дорогостоящих действий. Но очень трудно из всей информации выудить достоверную. Например, есть спутниковые фотографии грузовиков — можно подумать, что там химическое оружие, а оказывается — вода для орошения полей. Такой случай с грузовиком как раз был. А в другой раз подумали, что машины перевозят биологическое оружие, но выяснилось, что это вещества, необходимые для выращивания пшеницы, удобрения.
— Может, лучше начинать с преобразования не государств вроде Ирака, а ЦРУ? Критически подойти к его работе, перестроить?
— Понимаете, мне кажется, что нападение на Ирак было очень связано с атакой террористов 11 сентября 2001 года. Американцы решили: такого больше никогда не повторится, мы не позволим застать нас врасплох, мы будем бить первыми; мы посмотрим на разведданные и ударим, если эта информация покажется нам убедительной. Они начали войну, будучи глубоко убежденными в наличии оружия. Но они ошиблись.
— Нет ли смысла создать разведку в рамках ООН так, чтобы эта спецслужба была независима от отдельных государств?
— Это очень тяжело, потому что в разведке все окутано тайной, о ее деятельности может знать только очень узкий круг людей. Мы, например, во время работы получали различные разведданные от разных служб, но только два-три человека из нас имели к ним доступ. Главное было сохранить в тайне, что мы будем делать, куда поедем, что станем инспектировать. Нам удавалось сберечь эти секреты. Утечки не было.
— Но как в принципе можно добиться объективной информации, чтобы не повторилась иракская ситуация?
— Мы об этом поговорим на комиссии, в которой я буду председательствовать.
— Что вы думаете о Саддаме Хусейне? Жив он или нет? И если да, то намерен ли сдаться?
— Если он жив, то его ждет трибунал, как Милошевича, и он это знает. Думаю, он не о такой участи мечтает — он хочет стать легендой, мифом.
— Примите поздравления с наградой. Желаю, чтобы и впредь ваш скандинавский характер помогал вам в жизни!
— Спасибо.