гастроли балет
Лондонский Королевский балет показал в Петербурге один из главных своих спектаклей — одноактный балет Фредерика Аштона "Месяц в деревне" по пьесе Ивана Тургенева. Еще показывали много чего, но публика, как и несколькими днями ранее, сбежалась смотреть на прима-балерину Сильви Гиллем. Рассказывает ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА.
Повторилась та же ситуация, что и на "Маргарите и Армане" (см. Ъ от 21 июля) несколько дней назад. Тоже драмбалет с чувствами, дуэтами, романтической музыкой (там был Лист, здесь — Шопен) и литературной подоплекой. Точно так же статус роли гораздо важнее собственно персонажа: оба спектакля сочинялись для культовых балерин своего времени. И опять парадный портрет звезды составлен хореографом Аштоном, которому парадные портреты балерин-современниц удавались лучше всего.
Только в "Маргарите и Армане" Сильви Гиллем приходилось доказывать, что она — Марго Фонтейн наших дней. В "Месяце в деревне" она прикидывалась Натальей Макаровой. За время одноактного "Месяца" господин Аштон рассказал о Natasha больше, чем смогло бы самое что ни на есть "Лебединое озеро". Беглый, капризный, текучий рисунок балеринских соло с неторопливой пленительной игрой рук и корпуса, лукавой игрой темпов и ракурсов запечатлел сразу все: фирменную выучку Ленинградского хореографического училища с типично русским вниманием к рукам, мягкость ног, изумительную женственную пластичность, когда движения словно перетекают сквозь тело, подвижность психики и даже взбалмошный характер. Сильви Гиллем пришлось ужасно повозиться.
Ее стихия — это когда танец столь плотен, напряжен, динамичен, что уже бесчеловечен и практически невыносим. Тогда Гиллем хорошо. Тогда она знает, что делать и как с этим бороться. Чем сильнее психофизический стресс, тем раскованнее она танцует. Но на сей раз она сама испытала нешуточные перегрузки и просто не знала, куда девать тело среди полутонов, полужестов, светотеней. Ввинчивала экстатичные туры, вскидывала ноги до лба, вколачивала пуанты в пол и вообще ужасно суетилась. Ринувшись прочь, ее Наталья Петровна с такой силой хлопнула картонными дверями, что бутафорские пейзажи, развешанные по стенам, предательски заколыхались. Как ни странно, именно это позволило оценить сам спектакль. В балете, где все затеяно во имя балерины-звезды, на первый план сумел-таки выйти хореограф.
Конечно, "Месяц в деревне" — вполне уморительное зрелище. Мера балетного комизма здесь аккуратно соблюдена и даже дополнена тем обстоятельством, что балет этот — на русскую тему и отрабатывает тему иностранец. Хороша горничная в сарафане, скачущая на пуантах. Неплох учитель Беляев в голубой косоворотке и клетчатых штанах, выделывающий томные арабески. И зала, украшенная картинами в шпалерной развеске, с видом на пейзажный парк. Все это так же очаровательно, как в фильме "Анна Каренина" граф Вронский в погонах капитана советской армии. Тем не менее эти условия игры принимаешь у Фредерика Аштона с готовностью. Он сочиняет свою Rus. Совершенно фантастичную и насквозь условную. Сплошь населенную не русскими и медведями, а балеринами.
Учитель Беляев (Джонатан Коуп) засыпает в кресле, точно как балетный шотландец Джеймс из "Сильфиды", воспитанница Вера (Наташа Оутред) бросается между злой разлучницей Наталией Петровной и возлюбленным учителем, совсем как Жизель, а сама Наталия Петровна то и дело изображает руками нечто на темы "Лебединого озера". Несмотря на обстоятельную пантомиму, подробнейшие костюмы и вполне жилые декорации, здесь все условно, лукаво, все театр. Именно эта мера игры позволяла Аштону сочинять портреты балерин так, чтобы все понимали, что на сцене не Наталия Петровна, а "Наталья Макарова в роли Наталии Петровны". Смотришь "Месяц в деревне" и радуешься. Все правда, все как на самом деле. Россия — родина балета и в его области впереди планеты всей. Мы, конечно, и сами знали, но все-таки ужасно приятно, когда посторонние люди вроде этого англичанина Аштона тоже замечают.