«Прямая линия» с Владимиром Путиным намечена на 20 июня, сообщает издание РБК со ссылкой на свои источники. Ранее Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сообщил, что общение главы государства с россиянами состоится летом и дата события уже определена, однако официальная информация появится позже. Политический обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Дризе считает, что у Кремля есть серьезные проблемы в части результатов мероприятия.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
В этом году администрация президента, видимо, решила нагнать некой таинственности вокруг «Прямой линии». Как правило, дата общения главы государства с народом становится известна намного раньше. А сейчас, похоже, решили создать интригу, что называется, подогреть интерес. Собственно, официально дата так и неизвестна, есть лишь данные источников.
Объяснить подобную тактику очень просто — прошлогодняя «Прямая линия» стала самой провальной за всю историю формата.
Сам Дмитрий Песков был вынужден тогда признать, что она превратилась во всероссийскую книгу жалоб, и не только она, но и большая пресс-конференция, и другие многочисленные встречи с кем бы то ни было. Главу государства просят вмешаться, устранить несправедливость, выпустить кого-то из тюрьмы или помочь пробить брешь в бюрократических барьерах, — список можно продолжать.
В прошлом году, например, главной темой стали цены на бензин, которые продолжали расти, несмотря на крестовый поход против них самых высоких чиновников. На общение с народом позвали министров и профильных вице-премьеров. Те, в свою очередь, что-то обещали и к зиме с подорожанием топлива общими усилиями справились. Но и сейчас нет стопроцентных гарантий, что цены не вырастут снова.
В этом же году на первый план выходит безопасность полетов гражданской авиации, и, в частности, судьба проекта Sukhoi Superjet 100. Как неоднократно говорилось, решить вопрос о его будущем может исключительно Владимир Путин. На второе место, наверное, выходит мусор, который непонятно куда девать. По этому поводу периодически тут и там вспыхивают протесты, бороться с которыми, скажем так, не очень просто. Третью позицию отдадим суверенному рунету — проблема-то серьезная, поскольку затрагивает молодежь и ее лояльность действующей вертикали. Кому понравится, если отнимают любимую игрушку? Да и взрослые, понятно, не будут в восторге.
Есть вроде бы не такие серьезные, но, тем не менее, очень чувствительные, принципиальные темы. Вот, например, «китовая тюрьма» в Находке: косатки и белухи продолжают томиться в неволе, несмотря на поручение первого лица их отпустить. Очень может быть, что, как водится, ответственные лица ждут как раз «Прямой линии», чтобы после нее вернуть несчастных животных в родную стихию.
«Прямая линия» — действо само по себе эффектное, однако неудобные вопросы все равно возникают. Почему проблемы решаются у нас только на одном уровне, самом высоком? Честно говоря, пока непонятно, как можно поменять формат общения президента с гражданами, чтобы повысить рейтинги власти. Хотя ответ, конечно, имеется, но лежит он несколько в другой плоскости — нужно, чтобы жизнь в стране улучшалась, тогда вместо потока жалоб «Прямая линия» превратится в демонстрацию достижений. Однако ничего подобного мы почему-то не наблюдаем. И что самое трагичное — пиар-технологии все чаще и чаще оказываются бессильны.