некролог кино
Во вторник в Париже на 87-м году жизни умер Серж Зильберман — возможно, последний великий продюсер ХХ века, спаситель Луиса Бунюэля и губитель Рустама Хамдамова. В понедельник его похоронят на старом парижском кладбище Пер-Лашез.
Уроженец Лодзи, выживший в гитлеровских лагерях смерти, Серж Зильберман являлся к классикам мирового кино, как ангел в минуту отчаяния. Он не только создавал шедевры, но и спасал режиссерские судьбы, уверяя, что делает это "всегда по дружбе". Страсть и личная заинтересованность в том или ином фильме были для него важнее немедленной выгоды; таких продюсеров после смерти Зильбермана не осталось. Он почти никогда не торопил режиссеров, полагая, что нормальный фильм можно сделать не менее чем за год-полтора: "Иначе становишься рабом, выдаешь товар, чтобы возместить расходы".
В самом начале карьеры он дал возможность Жаку Беккеру снять свой предсмертный шедевр "Дыра" (Le Trou, 1960), обреченный на оглушительный провал своей незрелищностью: действие происходило в тесной тюремной камере. Но благодаря "Дыре" всем стало очевидно, что Беккер был не просто симпатичным мастером жанрового кино, а одним из крупнейших французских мастеров, а Зильберман завоевал прочную репутацию среди кинематографистов. Точно так же он спродюсировал и фильм живого классика Нагиси Осимы, лишенного возможности работать на родине, "Макс, любовь моя" (Max, mon amour, 1986) — дикую историю любви жены дипломата и обезьяны. Несомненно, в этом проявилась любовь Зильбермана к провокационной эротике сюрреалистов. Ведь главным среди "его" режиссеров был гениальный Луис Бунюэль, последний сюрреалист. Зильберман просто-напросто спас его, долгие годы перебивавшегося поденщиной в Мексике, хоть и завоевавшего в 1961 году каннское золото, но не имеющего возможности реализовать себя в полной мере. По легенде, Зильберман сказал ему: "Делай, что тебе нравится". Наступил уникальный расцвет, вторая молодость Бунюэля, появились его шедевры "Дневник горничной" (Le journal d`une femme de chambre, 1965), "Млечный путь" (la Voie lactee, 1969), "Скромное обаяние буржуазии" (Le Charme discret de la borgeoisie, 1972), "Призрак свободы" (Le Fantome de la liberte, 1974), "Этот смутный объект желания" (Cet obscur objet du desir, 1977).
Но было бы странно, если бы человек такого масштаба, как Зильберман, был ангелом во плоти. Бунюэль жаловался: "Он делает мою жизнь прекрасной, но одновременно сокращает ее". Работа над "Смутным объектом" едва не была прервана: продюсеру чудился дефицит фантазии у режиссера. Именно эта пристрастность, увы, сделала Зильбермана в России 1990-х героем скорее отрицательным. В 1990 году он по просьбе Жанны Моро стал копродюсером зависшей на "Мосфильме" "Анны Карамазофф" — заветного фильма Рустама Хамдамова, лишенного почти 16 лет права снимать кино. Вложив в фильм 2,5 млн франков (ожидавшееся госфинансирование сорвалось), он стал совладельцем фильма и обеспечил срочную печать копии для Канна, причем вопреки принятой практике вывез во Францию негатив. И тут нашла коса на камень. Хамдамов, по определению не способный спешить, не хотел жертвовать ни одним лоскутком своего декоративного киноковра. Зильберман требовал сделать монтаж внятным и убрать из фильма дорогие сердцу Хамдамова черно-белые эпизоды, снятые им еще в 1974 году. Режиссеру удалось показать в Канне свой, полный вариант. Последовали оглушительный провал, ненависть Жанны Моро, сыгравшей главную роль, если не разорение, то тяжелые финансовые потери Зильбермана и его категорический отказ явить миру единственную копию фильма, запертую в его сейфе. Возможно, теперь этот сейф откроется, и его содержимое ляжет в основу новых легенд о Серже Зильбермане, невыносимом ангеле кино.
МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ