обозреватель
Ситуация вокруг Ирака вновь заставляет задуматься о старом вопросе: что первично — сила права или право силы? Пример Северной Кореи подсказывает только одно: если субъекты права хотят, чтобы право оставалось правом, оно просто обязано быть правом силы.
Ведь что такое было римское право, из которого выросла вся система современного, в том числе международного, права? Это отнюдь не была система, ставящая своей целью уравнять в правах рабов и рабовладельцев, патрициев и плебеев, римлян и варваров. Наоборот, вся логика римского права сводилась к тому, чтобы оградить Рим (как центр силы) от поползновений извне и изнутри, то есть в широком смысле от варваров, или, говоря современным языком, маргиналов.
Сейчас много говорят, что события последних лет (теракты и последовавшая за ними жесткая реакция США) ломают всю систему послеялтинского устройства мира. Позволю себе не согласиться. Ведь, в конце концов, и ялтинское устройство мира строилось на договоре победителей, то есть опять-таки на праве силы. По сути, и сам Совет Безопасности ООН со своими пятью постоянными членами, имеющими право вето, до сих пор олицетворял собой именно это право: ведь единственным критерием, по которому страны получали статус постоянных членов, было наличие у них ядерного оружия.
Уж если что и ломало послеялтинское устройство мира, так это все усиливавшиеся в последние два-три десятилетия расшаркивания сильных мира сего перед теми, кто по каким-то причинам оказался обделенным. Порой даже складывалось впечатление, что либеральный властный истеблишмент стыдится того, что захватил командные высоты. Дошло до того, что слово macho стало восприниматься чуть ли не как ругательство.
И надо было прийти к власти в США истинному macho, чтобы весь кризис новой (истинно послеялтинской) системы права обозначился со всей очевидностью. Да, президент Буш груб, неотесан, мужиковат — в общем, обладает всеми теми качествами, которые включаются в американское понятие red neck ("красная шея"). Но в отличие от своего непосредственного предшественника и даже от куда более рафинированного отца хорошо знает, чего хочет. Хочет и, похоже, может добиться поставленной цели.
Эта принципиально новая (а точнее, хорошо забытая старая) ситуация вполне отчетливо показывает, что истинный смысл нынешнего противостояния состоит вовсе не в том, удержится ли у власти Саддам Хусейн или кто-то из подобных ему диктаторов. Ставка нынче совсем иная: как будет строиться система международного права через какие-нибудь пять-десять лет и кто будет главными игроками на правовом поле. Главный фактор в этой игре сегодня — фактор времени. Успей Саддам Хусейн создать ядерное оружие — и мы сегодня не были бы свидетелями приготовлений США к войне против него, а он (уже с позиции силы) требовал бы для себя как минимум места постоянного члена Совета Безопасности. А Северная Корея успела — и ни о какой войне речь не идет. Правда, чем это обернется в ближайшем будущем, пока предсказать сложно.