В московском Доме литераторов прошел вечер, посвященный 100-летию со дня рождения Вениамина Каверина. Литературный обозреватель Ъ ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА уверена, что писателя недочитали.
К своему вековому юбилею автор восьмитомного собрания сочинений писатель Вениамин Каверин оказался в ранге "третьего капитана". И в отставку его все никак не отпускают. Роман о Сане Григорьеве и капитане Татаринове пока остается самым читаемым и знаменитым. Приключенческая добротность, сказочная ладность сюжета, психологизм в лучших классических традициях, скромная любовная линия, подходящая детям до 16 лет,— все это сделало "Двух капитанов" долгоиграющим хитом. Принципиальнейший Саня Григорьев остается одним из немногих идеальных образов в литературной компании "лишних" и "бедных" людей. Таких персонажей сейчас уже не делают. И в этом Каверин оказался сегодня в выгодной позиции автора-оригинала.Благодаря авиационно-флотскому уклону романа писатель навечно заручился поддержкой служащих читателей. На вечере было зачитано приветствие адмирала Куроедова: моряки Каверина уважают. Выступили и ученые, которых писатель подкупил "Открытой книгой". Жаль, что для объективности автора повести "Конец хазы" не поприветствовали труженики отмычки. И дети. Если каверинские сказки до сих пор не побили по популярности вторичного "Гарри Поттера", то в этом виноваты только взрослые, упорно не переиздающие "Песочные часы", "Аптеку 'Голубые шары'" и "Сына стекольщика".
Сам Каверин в какой-то степени оказался в положении сказочного "сына стекольщика". (Отец его, Александр Зильбер, был капельмейстером, что звучит тоже вполне сказочно). Героя сказки, человека-невидимку, увидеть можно было только по дождливым дням. Такая же "проявка" требуется и Вениамину Каверину. Станет явным то, что для знающих не составляет секрета уже многие десятилетия. Ведь помимо "Двух капитанов" у писателя есть и экспериментальный филологический роман "Скандалист", и эпистолярно-любовный шедевр "Перед зеркалом", и с философским спокойствием подведенный "Эпилог", и еще много других не всегда "открытых книг".
Только недочитавшие Каверина могут отделываться от него ярлыком "советский". На самом деле у писателя просто не было времени быть "советским". "Ни дня без строчки" было его железным правилом. Например, к своим ранним произведениям он возвращался с редакторской правкой в самые последние годы жизни, и у "Открытой книги" (1946-1954) была окончательная редакция 1980 года. Так и видишь, как он сидит за столом на даче в Переделкине и пишет: "В. Каверин, В. Каверин..." — как когда-то трактовала работу отца его маленькая дочь.
Каверина, с его образцовым стартом (участие в литературной группе "Серапионовы братья", Осип Мандельштам и Юрий Тынянов в качестве напутствующих старших друзей), стремительной эволюцией (к 28 годам — собрание сочинений) и не зависящими от конъюнктуры вкусами ("из русских писателей больше всего ценю Гофмана и Стивенсона"), можно смело записывать в ряды русских классиков. Конечно, ему повезло: в молодости поддержал Максим Горький, "Двух капитанов" не репрессировали и даже дважды экранизировали. Но все-таки без цензуры не обошлось. Например, в "Открытой книге" сцену гимназической дуэли запретили: героиню вместо случайной пули пришлось сбивать санями.
Да и любое везение относительно. В одной из каверинских сказок героиня, обожавшая самолюбование, может спасти заколдованного героя, только если не будет смотреть на свое отражение: выступая среди зеркал, она танцует с закрытыми глазами. Таким же танцем было и творчество для самого Каверина. Он старался не обращать внимания на "критику сверху", но и не бежал от официальных признаний: Госпремия ему была "кстати". Отсюда и вечная, если приглядеться, грусть каверинских произведений. Любовь невстретившихся персонажей "Перед зеркалом" остается виртуальной, в "Скандалисте" герой так и не справляется с давлением времени. Интересно, как бы он воспринял себя в роли либреттиста для нового мюзикла.