Событие недели — "Император и убийца" (The Emperor and the Assassin, 1999) Чена Кайге (Chen Kaige), режиссера, чье имя наряду с именем Чжана Имоу (Zhang Yimou) стало в конце 1980-х для всего мира синонимом нового, переодевшегося из маоистского френча в смокинг китайского кино, остающегося тем не менее "национальным по форме" и вполне "социалистическим по содержанию" (28 февраля, РТР, 23.25, ****). Они составили идеальную пару для международных фестивалей, наподобие доброго и злого следователей. Чжан Имоу мягче, сентиментальнее, если не слащавее. Чен Кайге — гораздо жестче. "Император и убийца" — явление не просто впечатляющее, подавляющее зрителя, но и уникальное для современного кинематографа. В эпоху цифровых технологий режиссеры окончательно утрачивают навыки работы с большими человеческими массами и постановочными спецэффектами. Зачем заморачиваться, репетировать, если атакующие полчища врагов и рушащиеся крепостные стены можно нарисовать на компьютере? Да и средства не те. Безнадежно канули в лету те времена, когда постановщики голливудских "пеплумов" из библейской и античной истории или советские баталисты командовали многотысячными ордами статистов или выписывали на съемки танковые корпуса. Одних страховок теперь не напасешься, если с кем-то на съемочной площадке что-то случится. Лучше уж на компьютере. И единственная страна, в которой былинный размах исторических суперпостановок до сих пор соответствует имперским стандартам Голливуда или "Мосфильма",— это Китай. "Император и убийца" буквально затаптывает зрителя своим изуверским напором, как конница жестокого императора одного из китайских царств, предающего на экране страну огню и мечу за 300 лет до нашей эры. Самоотверженные герои готовы на все, чтобы остановить изверга. Правда, интрига, которую они затевают, на европейский вкус слишком сложна, а их мужество не просто граничит с мазохизмом, но давно уже перешло эту грань. Красавица Гонг Ли (Gong Li) готова выжечь на своей лилейной щечке каторжное клеймо, дабы выдать себя за жертву клеветы и репрессий и тем самым втереться в доверие к ненавистному ей тирану, идущему войной на ее сюзерена. Фильм можно было бы назвать "Красавица и два чудовища". В этой авантюре ей ассистирует лучший киллер Древнего Китая. Но к концу трехчасового фильма западные или русские зрители вдруг с изумлением обнаруживают, что смотрели вовсе не то, что им мерещилось. Дело в том, что они-то смотрят на происходящее глазами европейцев, для которых тирания — безусловное зло. А финальный титр чествует как раз злодея-императора, избежавшего покушения и, как выясняется, объединившего Китай, выстроившего Великую стену и возвысившего дух китайского народа. Неделя вообще богата на исторические фильмы. На ОРТ — еще один трехчасовой колосс, "Спартак" (Spartacus, 1960) Стэнли Кубрика (Stanley Kubrick) (24 февраля, 22.05, ***). Сам режиссер от этого фильма открещивался, но теперь, после его смерти, очевидно, что он вполне укладывается в миф Кубрика, создавшего для каждого киножанра, будь то фильм ужасов "Сияние" (Shining) или триллер "Убийство" (The Killing), идеальный, но тревожаще-"неправильный" эталон. Вызывают вопросы уже сами имена автора романа, по которому поставлен фильм,— Говарда Фаста (Howard Fast) и сценариста Далтона Трамбо (Dalton Trumbo). Оба — недавние жертвы маккартизма, антикоммунистической истерии начала 1950-х годов, оба сидели в тюрьме. Книги Фаста были изъяты из библиотек. Трамбо было запрещено работать по специальности, он укрывался под псевдонимами, и только "Спартак" рассекретил его. Такие соавторы давали основания некоторым критикам-марксистам рассматривать "Спартака" чуть ли не как соцреалистическое произведение, трактат о классовой борьбе. Конечно, это полная чушь. На первый взгляд "Спартак" вполне соответствует традициям весьма вольного обращения Голливуда с историей. Все политические деятели Рима I века до нашей эры кружатся вокруг вождя восставших рабов во вполне абсурдном хороводе. Есть и любовная линия, завершающаяся относительным хеппи-эндом. Пока Спартак умирает на кресте (оставить его в живых, естественно, не было никакой возможности), его возлюбленная Вариния с сыном покидают Рим и отплывают в светлое будущее. В главных ролях собрана вся "тяжелая артиллерия": Спартака играет Кирк Дуглас (Kirk Douglas), Красса — Лоуренс Оливье (Laurence Olivier), Антония — Тони Кертис (Tony Curtis), Гракха — Чарльз Лоутон (Charles Laughton) и так далее. Тем не менее "Спартак" — произведение выверенное, суровое и вполне кубриковское. Его вообще всегда интересовала сверхчеловечность, которой можно достигнуть и в преступлении, и в безумии, и через встречу с космическим разумом, и через сексуальное освобождение. Возвышающийся над Римом распятый Спартак, безусловно, одержал победу, реализовав свою свободу, чего не удается даже правителям демократического Рима, показанным Кубриком с явным сарказмом. "Спартак" — фильм о свободе, знакомой зверюгам-гладиаторам и неведомой нормальным гражданам, свободе, которую можно постичь и через поражение, и через смерть. На фоне таких мощных исторических трагедий, как "Император и убийца" и "Спартак", конечно, выглядит достаточно бледно попытка Игоря Гостева перенести на русскую почву такой рожденный левым движением 1960-х годов киножанр, как документальная реконструкция политического заговора: "Серые волки" (1993) излагают историю смещения Хрущева неосталинистами во главе с Брежневым (22 февраля, НТВ, 22.50, **). Все это угрюмо и несколько карикатурно. В мире же в 1990-х годах былой размах исторических кинополотен ушел в жанр фильмов-катастроф, тоже, впрочем, измельчавший. В "Пике Данте" (Dante`s Peak, 1996) Роджера Дональдсона (Roger Donaldson) мы знакомимся с человеком такой необычной и нужной людям профессии, как вулканолог (25 февраля, ОРТ, 20.40, *). Голливуд уверен, что предупреждений ученых о грядущих извержениях вулканов никто никогда не слушает. Посему совершенно непонятно, когда они успевают предаваться, собственно говоря, изысканиям. Ведь им приходится круглосуточно с выпученными глазами и сорванным голосом метаться из одного огненного кошмара в другой, неустанно спасая женщин и детей. Два часа сплошного пожара! Столь же пародийно смотрится и снятый с такой же истовой серьезностью триллер Марка Лестера (Mark Lester) "Каскадеры" (Stunts, 1977) (24 февраля, НТВ, 22.35, *). В американском прокате он был затем переименован в "Кто убивает каскадеров?". Убивают их, естественно, на съемках, маскируя душегубство под несчастные случаи: ну там крючок расстегнулся, на котором трюкач парил, подвешенный к вертолету, или огнеупорный костюм вдруг сгорел за две секунды. Грохоту при этом не меньше, чем при извержении вулкана. Настоящий саспенс, тревогу и отчаяние лучше поискать в фильме Франсиса Жиро (Francis Girod) "Сошествие в ад" (Descente aux enfers, 1986), поставленном по роману культового мастера черного романа Дэвида Гудиса (David Goodis). Ад для героя, писателя-алкоголика, разверзся на Гаити, куда он отправился с юной женщиной в надежде обрести там самого себя и пропитое вдохновение (25 февраля, ТВЦ, 23.15, ***).
