До сих пор в России так и не созданы ни эффективная система защиты интеллектуальной собственности, ни разумный баланс интересов между правообладателями и потребителями продуктов интеллектуальной деятельности. Это может оказаться серьезным препятствием на пути развития новой экономики. Но, если разобраться, и у развитых стран пока что нет готовых рецептов для исправления положения.
Защита и нападение
Посягательство на интеллектуальную собственность, если оно сопряжено с причинением крупного ущерба,— уголовное преступление. Ежегодно в России фиксируются тысячи преступлений в этой сфере. К ответственности привлекаются сотни человек, до суда доходят десятки, и ни один из привлеченных к уголовной ответственности не был приговорен к лишению свободы. В принципе то, что никто в России не сидит в тюрьме (например, за кражу компьютерных программ), нормально. В конце концов, эти преступники не убивают, не разбойничают и не похищают людей с целью выкупа. Печально другое. В рамках уголовного судопроизводства в России отсутствует эффективный механизм по пресечению преступных посягательств на интеллектуальную собственность, поскольку преступники не видят неотвратимости наказания.Стоит зайти в интернет или пройтись по рядам возрожденной "Горбушки", чтобы убедиться, что в сфере компьютерных программ продолжает процветать пиратство. Несколько лучше обстоит дело на рынке аудиозаписей. Здесь нелицензионных копий около половины — в зависимости от носителя. Наконец, на рынке видеопродукции почти все пользователи, по крайней мере в крупных городах, предпочитают лицензионные видеокассеты.
При этом стоит учесть, что и гражданское, и уголовное законодательство по вопросам защиты интеллектуальной собственности примерно одинаково защищает как производителей компьютерных программ, так и распространителей видеокассет. Более того, наше законодательство в области защиты интеллектуальной собственности лишь немногим уступает правовым механизмам, предусмотренным законами большинства стран Западной Европы, и нуждается лишь в незначительной модификации (см. интервью с экспертом Государственной думы Мариной Карелиной).
Даже в развитых странах правообладателю не всегда удается защитить в суде свои интересы: дела такого рода требуют большой и кропотливой работы юристов. Поэтому некоторые страны приняли законодательные акты для дополнительной защиты интеллектуальной собственности на цифровых носителях. Так, в США принят Закон об авторских правах в цифровую эпоху (Digital Millenium Copyright Act, DMCA). Значительная часть общественности, непосредственно связанная с новыми информационными технологиями, считает, что этот и подобные ему законы введены с излишней поспешностью и в угоду монополистам в области компьютерных программ. Даже правообладатели, такие, как компания Abode Systems Inc., считают их неоправданно жесткими к нарушителям, особенно если нарушитель не преследует корыстных целей или не имеет умысла причинения вреда. 24 июля Adobe официально отозвала иск к русскому программисту Дмитрию Склярову, обвиняемому в создании хакерской программы для электронных книг формата Adobe. Как передает интернет-издание Gazeta.ru, официальные представители Adobe заявили, что корпорация пришла к выводу: судебное преследование господина Склярова не является идеальным способом проведения в жизнь закона DMCA. Тем не менее дело в отношении программиста не прекращено, и если все пять пунктов предъявленного ему обвинения будут доказаны, ему грозит до 25 лет лишения свободы и штраф в $2 млн.
Цена прогресса
Продолжаются серьезные трения между двумя уважаемыми международными организациями: ВТО и Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). Причина разногласий — патентная защита жизненно важных лекарственных средств. ВОЗ выражает озабоченность тем, что патентная защита новейших лекарств при отсутствии механизма контроля за ценами ведет к их подорожанию, и в результате современные лекарства будут недоступны для населения беднейших стран. Наиболее острая проблема — лекарства от СПИДа. Месячный курс лечения обходится больным в $800-1000, при этом принимать лекарства нужно в течение многих лет непрерывно. Попытка изготовить аналоги препаратов без разрешения патентообладателя являлась бы нарушением международного патента. К тому же далеко не все производители лекарств готовы предоставить фармацевтическим заводам в развивающихся странах лицензии на производство патентованных средств, поскольку опасаются ухудшения качества из-за нарушений технологии и, соответственно, нанесения ущерба репутации патентообладателя. На состоявшемся в июле этого года генуэзском совещании стран G8 принято компромиссное решение. Согласно пункту 17 заключительного коммюнике, страны-участники саммита обязались выступить посредниками между фармацевтическими компаниями и органами здравоохранения развивающихся стран, чтобы жизненно важные лекарства стали доступны бедным. Признавая важность защиты интеллектуальной собственности как механизма, стимулирующего научные исследования и развитие медицины, "восьмерка" призвала фармацевтические компании проявить благоразумие. Проблема патентной защиты лекарств обсуждается и на проходящей в настоящее время четвертой конференции ВТО в Катаре. И вновь линия противостояния по вопросу защиты интеллектуальной собственности проходит между развитыми странами--производителями продуктов с высокой интеллектуальной составляющей и странами развивающимися, перед которыми стоит проблема обеспечения населения дешевыми лекарствами и модернизации экономики с использованием новейших инновационных разработок.Естественная монополия
Благоразумие правообладателя в вопросе ценообразования на продукт интеллектуальной деятельности — то немногое, на что приходится уповать потребителю. Обладатель прав на авторское произведение, изобретение или иной объект интеллектуальной собственности определяет, кому и за какую плату предоставлять возможность его использования. Это право принадлежит ему монопольно. Конечно, срок действия патента или права на использование авторского произведения не вечен. Авторское право действует с момента создания произведения и прекращается через 50 лет после смерти автора переходом произведения в общественное достояние. По окончании этого срока наследники теряют право распоряжаться произведениями и любой может издать, скажем, Уильяма Шекспира или Льва Толстого, не договариваясь об этом с наследниками. Срок действия патента на изобретения ограничен 25 годами с момента установления приоритета. Конечно, это справедливо. Человечество защищает интеллектуальную собственность для того, чтобы автор или изобретатель получали достойное вознаграждение, продавая лицензии или права на использование результатов своего труда. Наверное, в конце XIX века, когда была подписана первая Парижская конвенция по охране промышленной собственности 1883 года, такой способ защиты прав патентообладателя был оптимален. Хотя наука и техника в то время развивались достаточно бурно, монополия патентообладателя на относительно короткий период времени не тормозила их дальнейшего продвижения. Сейчас ситуация несколько иная. Монополия владельца интеллектуальной собственности зачастую оборачивается проблемами для других участников рынка, если они прямо или косвенно заинтересованы в использовании этого продукта.Если по какой-либо причине правообладатель вдруг не разрешит использовать свое авторское произведение или откажется выдавать лицензию на использование своего изобретения, то ничего с этим поделать невозможно. Например, если кто-нибудь запатентует способ лечения от рака, а потом положит свое изобретение под сукно, то, до тех пор пока не закончится срок действия патента, люди будут продолжать умирать от этой болезни.
Более привычна иная ситуация. Правообладатель запрашивает за свою интеллектуальную собственность сумму, явно несоразмерную с финансовыми возможностями потенциального потребителя. И чаще всего это происходит на рынке компьютерных программ. Стоимость популярных программ Microsoft Windows 2000 и Microsoft Office 2000 колеблется от $100 до $400, что сопоставимо со средним месячным заработком российского компьютерного пользователя. Неудивительно, что новая версия программного обеспечения становится добычей компьютерных пиратов еще до того, как легальные копии поступят в продажу через официальных дилеров.
Разумный баланс
Чтобы эффективно бороться с пиратством, нужно понять его причины. Естественно, пираты новой экономики занимаются этим не из любви к романтике, а чтобы зарабатывать деньги. В этом пиратство ничем не отличается от любого иного вида бизнеса. Разумеется, помимо обычных предпринимательских рисков в любом нелегальном бизнесе, будь это незаконный оборот оружия, наркотиков или компьютерное пиратство, присутствует риск правового преследования лиц, занимающихся этой деятельностью. Если доходы от нелегальной деятельности превышают субъективную оценку риска уголовного, гражданского или административного преследования и связанных с ними финансовых потерь, пират будет продолжать делать то, что делает, и никакие меры убеждения или устрашения его не остановят. Однако, если усилить санкции за посягательство на интеллектуальную собственность, усовершенствовать правовые механизмы, которые помогли бы быстрее и эффективнее выявлять нарушителя и привлекать его к ответственности, то такие риски повышаются. И пиратство как бизнес становится невыгодным.Защищать интеллектуальную собственность невозможно, занимаясь лишь совершенствованием законодательства. По признанию судей и сотрудников правоохранительных органов, им достаточно редко приходится сталкиваться с подобного рода правонарушениями. Порой следователь прокуратуры, расследующий дело о нарушении авторских прав, не понимает, какой смысл заниматься этим расследованием, когда на его столе ждут своей очереди десятки других дел — об убийствах, разбое, похищениях и т. д. Суды общей юрисдикции перегружены общим валом дел о разводах, трудовыми и жилищными спорами, и влезать в тонкости толкования правовых норм, связанных с применением авторского или патентного права, судьи просто не успевают. В итоге дела тянутся годами, решения судов первой инстанции недостаточно обоснованны, что создает, по крайней мере у одной из сторон, мнение об ангажированности судьи или следователя. На самом деле мы имеем дело отнюдь не с коррупцией судей. Страшнее преступления ошибка, но именно судебные ошибки — бич российской правовой системы.
Как уже было сказано, чтобы эффективно бороться с интеллектуальным пиратством, необходимо, чтобы риск применения санкций за незаконную деятельность превышал предполагаемую выгоду. Но вряд ли можно искоренить пиратство только путем ужесточения наказания. Известно, что в некоторых мусульманских странах в соответствии с законами шариата за воровство отрубают руку, однако воры от такого страшного наказания не переводятся. Поэтому важной составляющей борьбы с пиратством является разумная ценовая политика со стороны правообладателей. Снижая цену интеллектуального продукта, правообладатели не только расширяют платежеспособный спрос, оттягивая на себя потенциальных потребителей пиратской продукции. Они еще и лишают пиратов сверхприбыли. Потребитель готов заплатить немного больше за качественный продукт, даже если на рынке есть пиратская версия. Однако разница между ценой легального продукта и его пиратской копией не должна быть слишком большой.
Первыми это поняли распространители видеокассет. Они вели борьбу с пиратством параллельно по двум направлениям. С одной стороны, они возбуждали судебные иски, инициировали полицейские акции, вроде массовых облав на Митинском радиорынке и "Горбушке", тем самым повышая предпринимательский риск для нелегалов. С другой стороны, были установлены весьма умеренные цены лицензионных видеокассет. Более того, в зависимости от уровня доходов населения в отдельных регионах цены на видеокассеты с фильмами ниже, чем в Москве и Санкт-Петербурге. Этим устраняется экономическая основа видеопиратства. Делать нелегальные копии становится рискованно и не так выгодно, как заниматься легальным бизнесом. Если правообладатели других объектов интеллектуальной собственности выберут ту же стратегию, пиратство в других областях тоже сойдет на нет.
МАКСИМ Ъ-ЧЕРНИГОВСКИЙ