На 81-м году жизни после долгой болезни скончался кинорежиссер Юрий Озеров. Это произошло в машине "скорой помощи" по дороге в больницу.
Биография Озерова, как и многих режиссеров его поколения, связана с войной. Он раньше закончил Военную академию имени Фрунзе, чем ВГИК. Учился у известного мастера Игоря Савченко, который тоже отдал дань в своем творчестве батальному жанру. Однако соученики Озерова по режиссерской мастерской — Марлен Хуциев, Сергей Параджанов, Александр Алов и Владимир Наумов — не только не стали баталистами, но прославились поэтическими, интеллигентскими и пацифистскими фильмами. Так что Озеров оказался один в поле воин.
Юрий Озеров — второй в послевоенном советском кино (наряду с Сергеем Бондарчуком) прирожденный режиссер-баталист. А есть основания назвать его и первым. Бондарчука все-таки увлекала психология, Озерову она была не слишком близка. Даже Цветаев, самый главный герой "Освобождения",— скорее символ советского солдата. Включенная в эпопею любовная линия — всего лишь попытка утеплить батальный жанр, которому зрелый Озеров был безраздельно предан.
В этом смысле не случайными кажутся и другие картины режиссера, с войной не связанные. Дебютировал он видовым фильмом "В Никитском ботаническом саду", впоследствии снимал картины о цирке и спорте (который стал делом жизни его брата, спортивного журналиста Николая Озерова). Словом, режиссера манили глобальные процессы и зрелищные эффекты, зато в них он вкладывал всю отпущенную ему страсть.
Озерову сначала не повезло. Он окончил ВГИК в 1951-м — через год после "Падения Берлина" Михаила Чиаурели и через два после "Сталинградской битвы" Владимира Петрова. Эти сталинские глобалки, в которых живой человек терялся на фоне танковых атак и крупных планов вождя, закрыли тему Отечественной войны в кино, а заодно и кино как таковое.
Несколько лет "малокартинья" Озеров снимал про цветы и про цирк. С началом оттепели перешел к фильмам на историко-революционную и морально-этическую тему. В 1963-м поставил совместно с чехами "Большую дорогу" — картину о Гашеке, как известно, не самом лучшем вояке. И только на рубеже 60-70-х годов режиссер вышел на свою золотую жилу. К тому же настало его время.
Батальный бум в кино возникает в среднем раз в десять лет: своего рода сезонное обострение. Очередное случилось после того, как шок второй мировой был изжит интеллектуалами. Уже в середине 60-х фильмы о войне как о человеческом страдании уступают во всем мире место суперколоссам, подавляющим своими фантастическими масштабами. Американский "Самый длинный день" соперничает с советским "Освобождением" — самым длинным в истории кино военным эпосом.
Конечно, он был не столь "вождецентричен", как старые опусы Чиаурели: все-таки прошел ХХ партийный съезд. Но в принципе это была мягкая реставрация сталинизма. Что, впрочем, сегодня уже совершенно не важно: картину можно воспринимать как исторический документ 70-х и как обладающий высокой энергетикой художественный продукт, конвертируемый и на мировом рынке.
"Солдаты свободы" (1977, еще четыре фильма!) и "Битва за Москву" (1985) — это был уже декаданс озеровского жанра. Но режиссер сумел продлить ему жизнь (в 1989-м появился "Сталинград") даже в неблагоприятных условиях горбачевско-ельцинской перестройки, краха советской идеологии и глобализации мира. Мало того, Юрий Озеров дожил до нового подъема патриотизма и имперских амбиций в путинской России.
Сегодня человечество вступило в новую многосерийную войну, а мировой кинематограф, прежде всего голливудский, пришел к ней гораздо раньше. Теперь снова в цене может оказаться не фантазия сценариста, а мастерство режиссера-реставратора подлинных событий.
Недаром наше политическое и кинематографическое руководство придало особое значение недавнему юбилею Юрия Озерова. Поздравляя мастера с 80-летием, министр культуры РФ Михаил Швыдкой сообщил, что государство собирается выделить средства, чтобы восстановить, переозвучить, оцифровать и представить публике в современном виде киноэпопею "Освобождение", как это уже было сделано с "Войной и миром" Сергея Бондарчука. Озеров встретил эту новость без больших эмоций и сказал тогда корреспонденту Ъ, что об этой работе еще рано говорить. Ему действительно не пришлось этим заняться. Время баталиста пришло, но самого баталиста не стало.
ПАХОМ Ъ-АЛЕКСЕЕВ