1 ноября Театр Романа Виктюка и Кредобанк представили премьеру спектакля "Лолита" по пьесе Эдварда Олби, инсценировавшего роман Владимира Набокова, на сцене театра имени Моссовета. В трактовке Виктюка "Лолита" свободна не только от налета скандальности, но и от эротики. Спектакль, как сообщил режиссер корреспонденту Ъ ЕКАТЕРИНЕ КРЕТОВОЙ, — "не столько история любви, сколько история убийства героем своего двойника".
Знаменитый роман Набокова, повествующий о любви 38-летнего Гумберта Гумберта к 11-летней Лолите, по мнению Романа Виктюка, противоположному распространенному, "является самым целомудренным" из всего им прочитанного и эротики в общепринятом смысле не содержит: отношения главных героев он считает вовсе не эротическими. Вожделение же, воплощенное в романе в образе Куилти, герою ненавистно: Гумберт преследует, мучает и, в конце концов, убивает своего соперника. Однако, убив его, он уничтожает себя: Куилти — его второе "я". При этом, если отсутствие эротики, по мнению Виктюка, не отличает спектакль от романа, то моралистичность пьесы Олби, лежащей в основе постановки, "неадекватна эстетике Набокова, чуждой какой-либо морали".
В спектакле заняты актеры, известные зрителям по спектаклям Театра Виктюка: Ирина Метлицкая в роли Лолиты, Сергей Виноградов в роли Неизвестного джентльмена, Сергей Маковецкий в роли Куилти. Роль Гумберта Гумберта играет актер из Киева Олег Исаев. Это его дебют на московской сцене.
Лолита в исполнении Метлицкой — красивая кукла в белой пачке, белых шелковых чулках, балетных тапочках. Ее речь затруднена и неестественна. По словам режиссера, она "лишь призрак давно умершей девочки, сводившей с ума Гумберта Гумберта, а заодно все мужское население Нового и Старого Света 50-60-х годов". В финале стоящему на коленях рыдающему Гумберту действительно бросают куклу — копию Лолиты.
Гумберт же в трактовке Исаева — мучимый сомнениями, рефлексирующий и страдающий интеллигент, любовь которого к Лолите истерична и абсолютно лишена эротики.
Подобное переосмысление образов главных героев вызвало у меня некоторое сомнение, по поводу которого я обратилась к режиссеру. Роман Виктюк сообщил, что в его трактовке "безусловна принадлежность Гумберта к русской духовной культуре, а Лолиты — к культуре американской".
Неизвестный джентльмен, персонаж Сергея Виноградова, холоден, ироничен и олицетворяет, выражаясь словами режиссера, "безжалостное отношение нашего кошмарного и безнравственного мира, в котором любовь агонизирует", к смятению души Гумберта.
Роль Шарлотты играет Валентина Талызина. Сексуальные претензии Шарлотты к Гумберту в ее исполнении выглядят смешно. Трюки, производимые с участием Талызиной, превращают ее персонаж почти в фарсовый. В одном из эпизодов Неизвестный джентльмен надвигает Шарлотте на нос шляпу и "отвинчивает" голову. Зрители также очень смеются, когда Шарлотта склоняет Гумберта к близости в проходе между зрительскими рядами.
В программке после Романа Виктюка указано имя режиссера по пластике (Валентина Гнеушев). Это неудивительно: роль движения в спектакле концептуальна. Пластическая режиссура дает возможность на сцене "возвращаться к прошлому, заглядывать в будущее, показать географию души" (Виктюк).
Художественное оформление Владимира Боера представляет собой треугольную металлическую конструкцию, по которой с завидным гимнастическим искусством персонажи перемещаются, то зависая на ней, то пол ней ползая. Валентин Гнеушев по своей основной профессии — режиссер цирка. Возможно, вследствие этого в спектакле присутствует цирковая эстетика. Особенно ярко она проявляется в образе Лолиты: Метлицкая очень редко спускается на сцену, почти весь спектакль лазает по треугольнику, проявляя подлинное акробатическое мастерство. Есть эпизоды, которые могли бы стать самостоятельными эстрадно-цирковыми номерами. Один из них — танец, исполняемый С. Маковецким, С. Виноградовым и О. Исаевым, — напоминает мужское кабаре. Стилистика этого жанра периодически возникает в спектакле, что подчеркнуто также костюмами (художник Е. Предводителева): трико или жилетка на голое тело у Маковецкого, длинное пальто (также на голое тело) у Исаева, двухцветный фрак у Виноградова.
Несмотря на трагичность концепции спектакля, он оставляет радостное впечатление. Во многом это можно приписать светлой музыке Чарльза Спенсера Чаплина.