Таким образом, в третьем квартале был заложен фундамент новой
макроэкономической политики, плоды которой пришлось пожинать уже в октябре —
в виде обвала курса рубля на валютной бирже и приблизившихся к
гиперинфляционным темпам роста цен на внутреннем рынке.
Все это, естественно, не могло не обострить инфляционную ситуацию. С октября
начался взрывной рост цен, который продолжается и сейчас. В каком-то смысле
это напоминает ситуацию, которая была год назад, когда было объявлено о
готовящемся размораживании цен. Скачок цен тогда оказал некоторое
оздоровляющее воздействие на инфляционную обстановку в последующие месяцы,
сбив инфляционные ожидания и сбалансировав бюджет.
Поэтому в течение оставшихся месяцев четвертого квартала в принципе возможна
некоторая стабилизация инфляции подобно тому, как это было в первом квартале.
Развитие ситуации во многом будет зависеть от инфляционных ожиданий, которые
повлияют на скорость обращения денег, и от состояния бюджета.
Что касается инфляционных ожиданий, то маловероятно, что рост скорости
обращения наличных денег будет происходить и дальше — после того как он уже
существенно увеличился в октябре. Вряд ли можно рассчитывать на усиление
бегства от денег: реальное содержание денежных средств населения и остатков
денег на счетах предприятий крайне невелико в сопоставлении с нынешним
высоким уровнем цен. Все это означает, что динамика инфляции в течение
следующих двух месяцев будет определяться темпами роста денежной массы,
которые хотя и останутся высокими, но все же не достигнут гиперинфляционной
отметки 50% в месяц.
Главным же источником увеличения денежной массы окажется дефицитный бюджет. В
арсенале методов экономического регулирования есть несколько способов
ликвидации бюджетного дефицита, в частности и такие тонкие, как оформление
государственного долга в виде ценных бумаг с последующими операциями на
открытом рынке. Однако неразвитость нашей финансовой системы и тотальное
недоверие к государственным обязательствам потребует монетаризации
дефицита — т. е. простого восполнения нехватки средств за счет эмиссии. А
здесь есть хорошие резервы для роста. Дефицит бюджетной системы в целом
прогнозируется в 1992 г. в размере 15,7% ВНП (порядка 1,9 трлн руб.). Дефицит
республиканского бюджета, который, при отсутствии рычагов перераспределения
финансовых ресурсов местных бюджетов на федеральный уровень, в основном и
будет монетаризирован, нарастает еще более высокими темпами и прогнозируется
в расчете на год в размере 19--20% ВНП, т. е. 2,4--2,5 трлн руб. (таблица и
диаграмма 2). Соответствующая инфляция в ноябре-декабре — 25% в месяц.
Бюджетная система России в 1991--92 гг. (% ВНП)
1991+ 1 кв. 1992 г. II кв. 1992 г. I полугодие 1992 г. июль--август
1992 г. 8 месяцев 1992 г. сентябрь--декабрь 1992 г.* 1992*
Доходы
Косвенные налоги 9,1 9,6 8,3 8,7 13,2 10,3 17,0 13,8
Налог на прибыль 9,5 7,6 11,1 9,9 13,4 11,1 12,5 11,8
Налоги с населения 4,0 2,4 2,3 2,3 3,2 2,6 6,0 4,4
Поступления от переоц.товаров 1,6 0,6 0,9 0,0 0,6 0,1 0,3
Доходы от ВЭД — нетто 0,8 0,0 0,3 0,0 0,2 0,3 0,2
Всего доходов 28,0 27,2 26,2 26,5 35,4 29,6 40,0 35,0
Расходы
Всего расходов 44,7 25,6 35,1 31,9 56,9 40,5 60,0 50,7
Дефицит (-)
Консолидированный бюджет -16,7 1,6 -8,9 -5,4 -21,5 -10,9 -20,0
-15,7
Республиканский бюджет н.д. -0,3 -11,1 -7,5 -24,8 -13,4 -24,8
-19,6
Справочно: ВНП, млрд руб. 1042 1345 2662 4007 2093 6100
6638 12738
+ Оценка авторов * Прогноз авторов
Дальнейший ход реформ: альтернативы
Очевидно, что корректировка нынешней макроэкономической политики
правительства возможна по одному из трех сценариев.
Сценарий первый — углубление стабилизационных мер. Вариант
болезненный, эффективный, но в ближайшее время маловероятный, хотя и
неизбежный впоследствии.
Его суть — возврат к твердой стабилизационной политике, "зажим" денежной
массы, подкрепленный ужесточением мер по отношению к неплатежеспособным
производствам. Специальные меры по восполнению оборотных средств
предприятий — ни через кредиты ЦБ, ни тем более через бюджет — в этом
случае не предусматриваются. Предприятиям предоставляется возможность
пополнять их из прибыли, которой при нынешнем уровне цен достаточно, чтобы
достигнуть этого к концу года — если умерить инфляционные ожидания
предприятий и приостановить рост зарплаты.
В конце концов, недостаток оборотных средств (неплатежи) не такая уж
трагедия, и при реализации жесткой линии вовсе незачем усердствовать в
разрешении этого кризиса. В Венгрии, например, последние семь--восемь лет
просроченная задолженность сохраняется на уровне примерно семинедельного
оборота и ни к какому коллапсу производства это пока не привело (у нас
отношение неплатежей к обороту по итогам первого полугодия составляло около
одиннадцати недель). Если же пытаться компенсировать результаты ценового шока
столь же "шоковой" денежной инъекцией, то нет гарантии, что прирост денежной
массы за считанные месяцы не будет съеден новым повышением цен и ситуация не
воспроизведется, только на более высоком уровне инфляции. Более того, фактор
"твердых денег", появляющихся в момент предельной усталости населения от
инфляции, иногда позволял провести стабилизацию "на пустом месте", т. е. без
существенных реальных изменений в бюджетной и эмиссионной политике, а за счет
чисто психологических факторов (например, нэповская Россия при введении
червонца).
Параллельно с этим для подавления структурной инфляции (неэффективное и
дорогое производство пользующихся низким спросом товаров) выравниваются
диспропорции в спросе и предложении. Этого можно добиться за счет импорта,
максимально либерализовав внешнюю торговлю. Последует неизбежный спад
производства неконкурентоспособной продукции, преимущественно инвестиционных
и технически сложных потребительских товаров.
Экономически это наиболее разумное решение, но оно упирается в необходимость
разрушения значительной части обрабатывающей промышленности, которое
последует за окончательной либерализацией цен, в том числе, в такой ключевой
для экономики России области, как энергетика. (Отметим, что одна из главных
причин сегодняшнего внушительного финансового неравновесия связана с
незавершенностью освобождения ценообразования.) Со временем такой шаг
неизбежно вызовет ликвидацию целого ряда обрабатывающих производств и
безработицу в промышленности на уровне около 7 млн человек.
Конечно, такая структурная перестройка производства не произойдет немедленно.
Поначалу будут предприниматься попытки перенести "освобожденные" цены
энергоресурсов на цены продукции всех остальных отраслей. Если бюджетная
политика останется твердой, это приведет к новому платежному кризису. Вряд ли
будет сразу осознано, что это начало структурного кризиса. Причину неплатежей
будут видеть в недостатке кредитов, в том, что темпы роста денежной массы
опять отстали от темпов повышения цен. Проинфляционное давление на
правительство и денежную администрацию усилится.
Хотя стратегические последствия решения о либерализации цен на
топливно-сырьевые ресурсы весьма серьезны, оно неизбежно, если следовать
курсу рыночной трансформации экономики. Кроме того, административное
регулирование цен на часть ресурсов в условиях, когда цены на большинство
других ресурсов либерализованы, просто технически невозможно. Кроме того,
ясно, что реальная либерализация — это условие получения кредитов как по
линии МВФ, так и по другим каналам.
Необходимость очень глубокой реструктуризации производства при переходе к
открытой рыночной экономике — специфическая черта российских реформ. По
своей проблематике реформа в России гораздо ближе к задачам
"постальендевской" трансформации в Чили, где также была проведена
деиндустриализация экономики. Для проведения в таких условиях жесткой
стабилизационной политики требуется политическая воля, которой реально нет.
Наиболее серьезным препятствием для активных стабилизационных действий может
стать так называемое директорское лобби, а также неподготовленность и просто
противодействие банковских структур.
К тому же рутинные стабилизационные меры (вроде эмиссионного выравнивания
бюджета) проводить будет уже сложнее. Еще раз "обнулить" социальные расходы,
проделав "трюк либерализации" уже нельзя. Бюджет будет ухудшаться также из-за
постепенного снижения прибылей в связи с индексацией амортизации и ростом
заработков.
Поэтому в ближайшие месяцы продолжение линии шокотерапии маловероятно, хотя в
более или менее отдаленном будущем возврат к ней так или иначе неизбежен.
Следовательно, остается две принципиальные линии действий.
Сценарий второй — либерализационный перерыв. В его рамках
предпринимается попытка стабилизировать ситуацию путем замораживания доходов
и цен, параллельно целенаправленно формируя спрос на инвестиционные и другие
дорогостоящие товары за счет кредитов.
Что касается конкретных форм реализации этого сценария, то в принципе здесь
возможны различные (прежде всего по степени жесткости) варианты: прямое
назначение уровней цен, введение для них "потолков" повышения, установление
предельных норм рентабельности по продукции соответствующих отраслей при
строгом контроле роста ее себестоимости. При этом внутренние цены на
энергоресурсы в течение ряда лет могли бы поэтапно повышаться в направлении
мировых цен. Скорость такого повышения строго корреспондирует возможности
адаптации обрабатывающей промышленности и потребительского рынка к
подорожанию энергоносителей.
В принципе и идея прямого воздействия на издержки для гашения высокой
инфляции не содержит ничего неразумного. Сохраняющаяся при этом высокая
инфляция спроса, конечно, неприятна, но это единственно возможная среда для
поиска правильных ценовых соотношений. Однако момент для такого
"немонетаристского шока", пожалуй, уже несколько упущен: сформировалась
"холмистая равнина" доходов и забастовочная борьба за ее выравнивание
неизбежна. А замораживание цен, если оно будет неполным, приведет к
образованию новых "кредитных дыр", за счет которых отрасли, завышающие цены и
сталкивающиеся с кризисом сбыта своей продукции, смогут безбедно существовать
и дальше.
Поэтому замораживание цен и доходов возможно лишь в достаточно радикальном
варианте. Его реализация неизбежно "потянет" за собой и другие шаги по
ограничению экономической свободы. Путь "либерализационной передышки" скорее
всего будет означать возврат к доянварскому состоянию экономики.
Вариант третий, наиболее вероятный — управляемая инфляция. Наиболее
серьезной опасностью здесь становится медленное вползание в гиперинфляцию. В
ближайшие месяцы вероятно включение ряда дополнительных инфлятогенных
факторов: ускорения роста текущих доходов населения, увеличения доходов
сельхозпредприятий от реализации продукции по ценам нового урожая, а также
предстоящей очередной индексации доходов работников бюджетных отраслей.
Нельзя сбрасывать со счетов и "ваучеризацию", которая повлечет за собой
поступление в оборот 1,5 трлн руб., что соответствует всей денежной массе
населения сегодня. Это даст импульс инфляции со стороны спроса; со стороны же
издержек он будет поддержан новыми ценами на энергоносители.
По всей видимости, сохранится проблема "структурной ловушки", связанная с
трудностями сбыта технически сложных потребительских и инвестиционных
товаров. Дополнительные денежные накачки, усиливая инфляционные ожидания,
могут стимулировать смещение спроса на текущие товары и обострить его
недостаток на товары дорогостоящие.
Большое сомнение вызывает и совместимость такого подхода с концепцией
движения к открытой экономике и конвертируемостью валюты — хотя бы в
минимальном понимании. Сейчас трудно сказать, каковы будут потери с точки
иностранной помощи и инвестиций, и как это отразится на дальнейшем ходе
реформ. Вполне возможно, что дополнительные деньги так и не будут выделены до
принятия удовлетворяющей ортодоксальным требованиям МВФ стабилизационной
программы.
СЕРГЕЙ Ъ-ЖУРАВЛЕВ, АЛЕКСАНДР Ъ-ИВАНТЕР