Павел Крусанов. Ночь внутри. СПб.: Амфора, 2001
Роберт Харрис. Архангел / Перевод с английского Т. Кудрявцевой, А. Файнгара. М.: Торнтон и Сагден, 2001Борис Васильев, скорее приверженец сюжетов исторических (от знаменитых повестей конца 1960-1980-х "А зори здесь тихие..." и "Завтра была война" до недавних книг "Вещий Олег" и "Князь Ярослав и его сыновья"), выпустил в свет новый роман, что называется, о наболевшем.
Наболевшее с первых же страниц позиционируется буквально "в заднице", куда был ранен главный персонаж и где у него до сих пор засела пуля "из винчестера времен англо-бурской войны". Подстреленный — родом из далекого российского городка под названием Глухомань. Там он работает на макаронной фабрике имени товарища Микояна, где помимо макарон выпускают пятизарядные винтовки образца 1891-1930 годов. А неприятность случается с героем в Африке, куда его направили налаживать сбыт секретной фабричной продукции.
Рассказы об африканских приключениях — только затравка для читателя и повод для героя, чтобы обновить подаренную ему роскошную толстую тетрадку. Дальнейшие записи уже не такие веселые — все больше описания глухоманской жизни.
От давно заслуженных писателей последнее время уже и не ждут высказываний из разряда "не могу молчать". Если писателям совсем невмоготу, они, скорее, выберут жанры non-fiction: письма к президенту, газетные статьи. Александр Солженицын, например, пишет многотомные исторические трактаты, а Анатолий Приставкин — многотомные же документальные исследования. Борис Васильев, тоже принимавший с 1980-х активное участие в политической жизни (был депутатом I Съезда народных депутатов, членом комиссии по расследованию тбилисских событий 1989 года), весь набор накопившихся больных вопросов излагает в художественной форме. Выбирает он форму сказа: по-зощенковски выводит на сцену простого человека, отнюдь не златоуста. Только вот получается, что форма не совсем справляется с содержанием. Новейший Синебрюхов просто захлебывается от количества проблем: перестройка, путч, Афганистан, Чечня — и это еще далеко не весь сказ.
Ответственность за это автор решает разделить с героем. Так он уже делал в 1973 году, когда в романе "Не стреляйте белых лебедей" отправлял главного персонажа Егора Полушкина на неравную борьбу с браконьерами. В 2001 году персонифицировать все зло в браконьерах, а добро в лебедях как-то несовременно. В новом романе под условным названием "Взрывайте новых русских" Полушкин-2 с взрывчаткой на груди пробирается в логово главного глухоманского капиталиста Херсона Петровича: "Страшный взрыв прогремел вчера в Глухомани в клубе деловых людей. Взрыв сровнял с землей недавно выстроенный двухэтажный особняк, а возникший пожар окончательно уничтожил все". От героя остается только тетрадь с финальной записью "Это не мы живем в Глухомани. Это Глухомань живет в нас".
У Бориса Васильева заслуженная репутация писателя с сентиментальным уклоном. Читатели плакали над его "Зорями", над старшеклассниками из "Завтра была война". Непонятно только, как оценивать поступок нынешнего героя-камикадзе: в финале романа сочувствие скорее вызывают взорванные деловые люди с их двухэтажным клубом.
Широким взглядом оглядел панораму российской жизни и питерский автор Павел Крусанов. То, что Васильев назвал Глухоманью (Салтыков-Щедрин — городом Глуповым, а Достоевский — Скотопригоньевском), у Крусанова в романе "Ночь внутри" — Мельна. А жители — соответственно, мельчане. Никаких радикальностей (вроде взрывов и пожаров), которых как раз можно было бы ждать от молодого автора, здесь нет. Некогда могущественный род Зотовых просто медленно мельчает. В гражданскую войну брат идет на брата, в мирное время героев губят несчастные случаи, кровосмесительные связи, зависть и месть. Умирают мельчане, как в опере, долго и красиво: "Всю чашу их простой и жуткой жизни Николай выпил вместе с ними... Они, глоток за глотком, хлебали ее больше полувека", "Внук Семена выскочил из мира, как из гремящего трамвая", "Я — лишь крошка из приготовленного им пирога беды". В предисловии, похожем на пресс-релиз, автор сравнивается с Фолкнером. Правда, пиарщики забыли упомянуть "Сто дней одиночества", ведь Крусанов создавал свой роман в конце 80-х, тогда манерная мода на Гарсиа Маркеса как раз еще не прошла.
Слегка реанимируя старый текст, Крусанов дал ему новое имя — и проделал путь из огня да в полымя. Тут даже команда поддержки не помогла: раньше "Где венку не лечь" можно было перепутать с "Венком на могилу ветра" Алана Черчесова, теперь "Ночь внутри" оказалась в еще большей компании синонимичных заглавий ("Время ночь" Людмилы Петрушевской, "Всех ожидает одна ночь" Михаила Шишкина и просто "Ночь" Татьяны Толстой).
Реально существующих российских городов показалось недостаточно и популярному английскому писателю Роберту Харрису (Robert Harris). Хотя действие его политического детектива и происходит в Москве и Архангельске, назвал он роман просто "Архангел". Наверное, потому, что так он лучше смотрится в ряду прошлых харрисовских книг с броскими именами "Фатерланд" и "Enigma". Но с тех пор и западные рецензенты сибирский город стали панибратски называть Archangel. Хотя это чуть ли не единственная натяжка. Надо отдать должное внимательному англичанину: по сравнению с "советологическими" романами прошлых лет в изучении нашей топографии он продвинулся далеко. Не заставляет героев от гостиницы "Украина" идти в Ленинку через Чертаново, а в самой библиотеке вполне справедливо отводит им пару лишних часов на ожидание заказанных книг. Пока не закручивается как следует история с потерянным дневником Сталина, Харриса читаешь как родного. Пролог с описанием агонии вождя — просто настоящий кусок сценария "Хрусталев, машину!" (даже лопата фигурирует), только машину подает помощник Берии по фамилии Рапава.
Но вот на страницах начинают пестрить имена Блока, Бунина, Суворина и профессора Царева. Пропавший дневник Сталина оказывается тетрадкой его последней любовницы. Английский историк Кристофер Келсо с помощью этого дневника находит сына Сталина, как две капли воды похожего на своего dad. Но тут появляется коварный кагэбэшник Мамонтов. Вот-вот он вместе с новым Иосифовичем захватит обманом власть в стране. Бредовость истории говорит сама за себя и не нуждается в комментарии.
ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА