На днях сотрудники РУБОПа нашли оружие и взрывчатку в подмосковном доме бывшего оперативника угрозыска Михаила Лазарева. Лишь в конце прошлого года он вышел на свободу, отсидев срок за хранение оружия. Но подозревали его тогда в гораздо более серьезных преступлениях. О том, как развивались события, МИХАИЛ ЛАЗАРЕВ рассказал корреспонденту Ъ ОЛЕГУ Ъ-КУТАСОВУ.
Михаилу Лазареву 48 лет. Бывший офицер милиции. Стаж службы в органах внутренних дел 25 лет. С 1983-го по 1987 год, будучи оперативником уголовного розыска Краснопресненского РУВД, провел в заключении по сфабрикованному делу и добился восстановления в органах. В 1992-1998 годах — президент частной охранной фирмы "Альтернатива". В 1993-1995 годах — начальник службы личной безопасности президента Московского городского банка Антона Долгова, который разыскивается за махинации. В 1998 году арестован по подозрению в причастности к убийству депутата Галины Старовойтовой. Осужден на полтора года за хранение оружия. В апреле по его делу истек срок прокурорского надзора. Собирается подавать документы на реабилитацию.
— Вы оказались на свободе в конце прошлого года, но рассказать о том, что с вами произошло, решились только сейчас. С чем это связано?
— В течение года после вынесения мне приговора прокуратура имела право опротестовать решение суда и отправить дело на новое рассмотрение. Такое едва не случилось после того, как я, отсидев первый срок, начал обивать пороги всевозможных инстанций и добиваться реабилитации. Сейчас адвокат порекомендовал мне не лезть на рожон и дождаться истечения срока прокурорского надзора. Что я и сделал.
— В ноябре 1998 года вас арестовали по подозрению в причастности к убийству Галины Старовойтовой. Для этого были основания?
— К гибели Старовойтовой я никакого отношения не имел, но история получилась занятная. Через несколько дней после того, как убили депутата, в подмосковном Доме охотника и рыболова, где я бывал, был проведен обыск. Нашли разобранные карабины, автоматы, патроны и взрывчатку. Я сразу сказал, что это не мой арсенал. Дом записан на Евгения Помогаева. Он мне рассказывал, что к нему не раз приезжали бандиты: водку пили, по бутылкам стреляли. А раз приехали и предложили купить стволы. Я пошел в РУБОП и сделал заявление об этом. "Хорошо,— сказали там.— Проведем операцию и всех возьмем с поличным". Но и бандиты ушли, и Помогаев выкрутился, а я оказался за решеткой.
Но самое интересное в том, что милиция через прессу представила меня не только хранителем арсенала, но и причастным к убийству Старовойтовой. После этого МВД, ФСБ, прокуратура реагировали на упоминание моей фамилии только в этом аспекте. У милиции появилась информация, что я связан с незаконным оборотом оружия и якобы стволы, найденные на месте убийства депутата, могли попасть к преступникам через меня.
По делу Старовойтовой меня допрашивали с пристрастием. Бросили избитого в подвал наро-фоминского ИВС, где я провел 12 дней. Во время задержания меня предупредили, что арестован мой сын и если я не буду во всем сознаваться, то его ждут крупные неприятности. Оперативники спрашивали: "Ну ты убил эту в Питере?". Я говорю: "Кого?".— "Ну эту, как ее... Новодворскую". Я согласился, что убил Валерию Ильиничну, и даже написал чистосердечное признание. Они сразу в это вцепились и начали раскручивать меня на Листьева, Холодова и даже на взрыв на Котляковском кладбище. Про Листьева я вообще ничего не понял. А вот к Котляковке и Диме Холодову запросто могли притянуть. Во время обыска нашли фотографии, где я стою с Алексеем Вуколовым (заместитель руководителя Российского фонда ветеранов военной службы, которым руководил главный обвиняемый во взрыве Валерий Радчиков.— Ъ) и полковником Павлом Поповских, которого сейчас судят за убийство журналиста. С Поповских мы снимались на празднике ВДВ, а с Вуколовым были хорошими знакомыми.
Находясь потом в "Лефортове", я передал администрации тюрьмы письмо, которое дошло до руководства ФСБ. В нем я написал, что следователи вводят их в заблуждение. В частности, опера клевали даже на откровенный бред. Например, одним из своих подельников я назвал бывшего замгенпрокурора Александра Филипповича Катусева, с которым я действительно хорошо знаком. Его они пустили по делу как находящегося в бегах члена коптевской преступной группировки.
Когда все это вскрылось, интерес ко мне сразу пропал. Все протоколы допросов по поводу Старовойтовой из дела исчезли, а меня из "Лефортова" перевели в можайскую тюрьму. В конце концов я получил полтора года по сфабрикованному делу и сейчас добиваюсь реабилитации.
— Но вас тогда записали не только в убийцы Старовойтовой, но и причислили к леворадикальной оппозиции. Будто вы даже пытались сколотить с отставными генералами красные бригады. А конспиративные встречи происходили у вас на даче.
— Генералы Ачалов и Катусев в то время работали консультантами во многих коммерческих фирмах, в том числе и моей — "Альтернативе", занимающейся частной охранной деятельностью. Все утверждения Ачалова в прессе о том, что я его охранял из идейных соображений и тем более бесплатно, не соответствуют действительности. Аналогичные отношения были у меня и с Катусевым. Кстати, на даче у меня никто из лидеров оппозиции, кроме Ачалова, не бывал. Что делали? Водку пили, отдыхали.
— Недавно, по сообщению областного РУБОПа, в вашем доме в поселке Метростроя милиционеры вновь нашли оружие.
— В конце марта изъяли пистолет ТТ и 150 г пластита. Но не у меня, а в комнате Евгения Помогаева, который в прошлый раз, как писали в вашей газете, проходил по этому делу свидетелем. Сейчас я точно знаю, что в 1998 году, когда за оружие взяли меня, милиция прибегала к его помощи. Наверное, в благодарность за ту услугу в этот раз Помогаева выпустили уже через сутки. Но и меня трогать не стали.