Курс доллара вырос до 35 руб. 16 коп. Рост составил 36 коп. по сравнению с уровнем торговой сессии в четверг. Кроме того, российские фондовые индексы начали торги снижением на фоне ситуации с крушением Boeing-777. Индекс ММВБ упал на 1,5%, до 1418 пункта, а РТС — на 2,15%, до 1271 пункта. Директор Института экономики Руслан Гринберг ответил на вопросы экономического обозревателя "Коммерсантъ FM" Константина Максимова.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
— Как вы считаете, какими могут быть последствия от падения индексов и роста доллара?
— Последствия простые: от роста доллара у нас увеличивается инфляция, в перспективе это очень важно. Вообще, похоже, что трагедия 17 июля, наверное, увеличит чувствительность от санкций, и сами санкции будут становиться все более чувствительными. Уже одно то, что они введены против ВЭБа, Газпромбанка, "Роснефти", "Новатэка" и, конечно, оборонно-промышленный комплекс — "Калашников". Я думаю, что это очень жесткие вещи, мы уже скоро это почувствуем. И углубление, и, что ли, рост чувствительности будет зависеть от ситуации в нашем конфликте с Украиной. Мне кажется, единственный способ как-то вернуть ситуацию в более или менее нормальное состояние — это ЕС и Россия должны убедить конфликтующие стороны прекратить огонь и начинать переговоры. Потому что уже и Россия, и Украина — абсолютно нецивилизованные страны. Я же смотрю в СМИ, какая реакция на эту трагедию — это, конечно, кошмар какой-то.
— Я, знаете, какую хочу у вас точку зрения узнать, нам наш, скажем так, монетарный блок сказал, что Российской Федерации удалось избежать рецессии, у нас нулевой темп роста ВВП.
— Конечно, это правда.
— Но сейчас получается, что за счет двухдневного снижения индикаторы этого фактически пришли на уровни мая. Кто-то говорит, что мы можем увидеть вообще уровни мартовские и так далее, опять же, видим давление мы на российский рубль. Не означает ли это, на ваш взгляд, что, если предположить дальнейшие какие-то шаги, о которых вы говорите, давайте я их назову очередным раундом санкций, хотя мы можем, конечно, любые сейчас применить определения, не свалится ли тогда российская экономика в самую настоящую рецессию?
— Мне вообще кажется, что вот эта связь между динамикой фондового рынка, даже динамикой курса, и динамикой экономики, у нас очень преувеличена.
— Хорошо, мы можем их сейчас разделить на две части. Давайте мы тогда можем поговорить про экономику, немного оставив в стороне курс и российский рынок.
— На самом деле, у нас собственная стагнация. Мы на грани рецессии, и, судя по всему, не видно источников оживления — вот это самый важный момент, и похоже, что власти наши здесь находятся в легкой панике, я бы сказал, потому что здесь ведь выбор невелик: постоянные ритуальные заклинания по поводу улучшения инвестиционного климата сейчас просто несерьезны. Нужны какие-то радикальные меры, я вижу эти радикальные меры только в государственно-частном партнерстве, то есть, как бы банально это ни звучало, государственные инвестиции в мегапроекты — другого ничего не дано. Тем более нет худа без добра: этот изоляционизм, связанный с нашим конфликтом с Украиной, дает возможности как-то более или менее легитимно легкий протекционизм ввести.
— Собраться с силами.
— Но мне кажется, что, я просто специально подчеркиваю это — легкий, потому что геополитическая ситуация настолько тяжелая, что мы можем остаться в изоляции, а там уже возможны всякие варианты и мобилизационная экономика, усиление авторитарности и всего такого прочего.