Ассоциация высокой моды России возникла пару лет назад. Возглавил ее человек, к моде до той поры отношения не имевший, зато хорошо известный в шоу-бизнесе, — Александр Достман. Тогда же появились первые и последние члены ассоциации — Вячеслав Зайцев и Валентин Юдашкин. В таком составе организация эта существует и по сей день.
Создатели ассоциации отвергали всяческие обвинения в двусмысленности ситуации: мол, а существует ли у нас вообще высокая мода, и если существует, то кто же достоин ее представлять? Для них ответ на этот вопрос с первого дня был предельно ясен: они и достойны, они и будут представлять. А что касается самой высокой моды, то у нас она, понятное дело, совсем не та, что в Париже, да и название это не перевод, а всего лишь русский аналог Haute Couture, однако существование ее под вопрос не ставилось никогда. А раз она есть, то почему бы не быть ассоциации? А вот чем бы ей, ассоциации, заняться, это уже второй вопрос.
Святое дело
Странный союз двух полномочных представителей российской моды с одним бизнесменом объявил своей основной задачей помощь начинающим дизайнерам в организации показов, в налаживании связей с промышленностью, прессой и прочие недешевые блага. Подобная благотворительность и рвение в помощи потенциальным конкурентам выглядят весьма сомнительно. К слову, в цивилизованном мире для подобной деятельности создаются специальные агентства, чьи услуги стоят недешево, и работают в них люди, умудренные профессиональным опытом и знаниями, умеющие точно распознать в начинающем художнике перспективного дизайнера и правильно определить его место в модной индустрии. Например, стоит ли ему открывать собственную фирму или лучше пойти стилистом в один из модных домов. Ставки в этой игре слишком высоки, ведь конкуренция очень велика, деньги вкладываются немалые — ошибиться нельзя.
У нас, напротив, можно рискнуть. Вот, например, устраивает Вячеслав Зайцев конкурс имени Ламановой, приглашает в жюри экспертов, в том числе французских профессионалов. Они присуждают безусловно заслуженное первое место Михаилу Пантелееву, а Зайцев, воспользовавшись положением хозяина, отменяет неприятное или непонятное ему решение жюри и назначает своего победителя, а точнее, победительницу с коллекцией в стиле рюс с трепетными кружавчиками. Опустив этический момент, обратимся к чисто прагматическим соображениям: где теперь та милая девушка с кружавчиками, никому не известно, зато на вопрос, где теперь Михаил Пантелеев, отвечаем сразу: в Японии, работает стилистом у Ямамото. История эта к деятельности ассоциации прямого отношения не имеет, однако наглядно демонстрирует профессиональное чутье одного из отцов-основателей.
Вообще по поводу пополнения российской ассоциации Юдашкин высказался весьма скептически. Он считает, что на сегодняшний день у нас нет модельеров, способных работать на таком высоком уровне. Нет художников, способных с определенной периодичностью делать полноценные по объему и качеству коллекции. Это абсолютная правда, но уж кому-кому, а главе большого модного дома, каковым является Валентин Юдашкин, должно быть очевидно, что объем и качество исполнения — это вопрос денег.
Итак, равных двум членам ассоциации найти невозможно по объективным причинам, но в таком случае, вероятно, стоит помочь неравным, коль скоро такая задача стоит перед ассоциацией. Может, стоит поискать еще более неравных где-нибудь за пределами Москвы, например в городе Омске, где совершенно неожиданно образовалась мощная школа дизайна одежды? Некоторые ее выпускники, получив призы на конкурсах, возвращаются в Омск, а некоторые отправляются в Париж. Последний маршрут выбрал Евгений Хохлов, победитель прошлогоднего конкурса "Адмиралтейская игла". Ему предложена стажировка в дорогой и престижной студии Берсо, и скорее всего его ждет судьба вышеупомянутого Михаила Пантелеева.
Они и мы
Здесь уместно вспомнить о французском Синдикате высокой моды, ассоциированным членом которого недавно стал Валентин Юдашкин. Синдикат этот является по сути профсоюзом кутюрье, призванным, с одной стороны, оберегать их права, а с другой — следить за соблюдением обязательных для них условий (определенный процент ручной работы в изделиях, число работников в ателье, качество тканей и материалов, уникальность вещей, размер коллекций). Возник этот профсоюз, когда модных домов в Париже стало очень много, больше ста, и несмотря на естественную конкуренцию у них появились общие проблемы: организация труда, взаимоотношения с производителями текстиля и, наконец, промышленный шпионаж и продажа лицензий, налогообложение. Для их решения были введены жестко регламентированные сроки показов и публикаций в прессе, обозначены рамки лицензионной деятельности и прочие вполне прозаические вещи.
Требования к членам синдиката очень высокие, именно поэтому сегодня не так много желающих стать его членом. Производство коллекций Haute Couture — дело заведомо убыточное, вещи, сделанные на 80% вручную, трудно продать даже по себестоимости. Плюс затраты на демонстрацию этих коллекций в роскошных залах, на дорогих манекенщицах. Именно с этим связаны набившие оскомину разговоры о неотвратимой кончине Haute Couture. При этом всякому трезвомыслящему наблюдателю понятно, что никто не даст ей погибнуть. И не только потому, что это национальная гордость Франции, что сохранение ремесел — дело государственной важности и, что немаловажно, вопрос престижа. Дело скорее всего в том, что реальными владельцами большинства модных домов являются крупные промышленные или финансовые корпорации, на службе у которых находятся дальновидные грамотные советники. Они-то и занимаются поисками новых путей и возможностей для поддержания жизни знаменитых домов.
Пути не всегда гуманны: замена маститых кутюрье, положивших жизнь на прославление собственного грифа, на молодых и на сегодняшний день более творчески состоятельных художников — процесс новый в мировой практике. До сих пор подобные смены происходили только после смерти основателя дома. Это, наверно, жестоко, но бизнес вообще вещь жестокая, а мода — это бизнес. И если падает объем продаж, то былая слава не поможет. Не поможет и пресса, какой бы хорошей она ни была. И все разговоры о том, что любого художника пресса может раскрутить, — ерунда. Надо уметь определять, кого стоит поддерживать, а кого — пустое дело. О Живанши всегда писали только уважительно, однако и ему пришлось расстаться с домом, носящим его имя. Хозяева сочли молодого Джона Гальяно более перспективным с коммерческой точки зрения. Вопрос решился сам собой.
Пока в России не поймут, что производство одежды так же прибыльно, как, скажем, продуктов питания, инвестиций в модную индустрию не будет. А значит, не будет ни хороших менеджеров, ни грамотного сотрудничества с прессой. Газета Financial Times постоянно публикует рейтинги дизайнеров по пяти позициям (самые творческие, самые коммерческие, самые перспективные, самые покупаемые и самые копируемые) не от скуки и не для развлечения читателей и содержит пять модных обозревателей вовсе не для того, чтобы те объясняли домохозяйкам, куда в этом сезоне передвинулся воланчик. На самом деле солидное издание не может не принимать во внимание такую серьезную и капиталоемкую область деловой активности. А точность оценок так же важна для репутации издания, как верность политических прогнозов.
Конечно, в любом случае вступление в парижский Синдикат высокой моды — шаг важный и своевременный с позиций российского паблисити. К русским художникам слава обычно приходит с Запада. Однако славы Юдашкину не занимать. Вопрос в коммерческом успехе, который является единственным объективным показателем деятельности всякого модного дома. Вопрос в том, будут ли у него клиенты на Западе и кто будут эти клиенты. На сегодняшний день Юдашкин из суеверия не хочет называть имена. На самом деле вероятным рынком сбыта в лучшем случае станут Арабские Эмираты, Саудовская Аравия, страны третьего мира. Он не будет исключением: большинство крупных модных домов живет именно за счет стран третьего мира. Только будет ли Юдашкин создателем модного дизайна, станут ли его коллекции определять модные тенденции?
Реакция на его последнюю коллекцию более чем сдержанная — если быть точными, то крупные французские издания, такие, как Vogue, Officielle, Elle, просто игнорировали это событие. Без рецензий в этих влиятельных изданиях кутюрье не может рассчитывать на попадание в профессиональные рейтинги.
В действительности, если рассматривать ситуацию не из России, а, скажем, из Парижа, становится ясно, что Юдашкин крайне неудачно выбрал момент для вступления в парижский синдикат. Являясь более или менее умелым имитатором помпезной и статичной высокой моды, он объявился в Париже как раз в тот момент, когда начался процесс ее обновления. Художников, строящих дворцы, постепенно стали сменять создатели стиля. Так что желая войти в пантеон, Юдашкин рискует лечь в братскую могилу. И то, что на его последнем дефиле присутствовали Джина Лоллобриджида и Мики Рурк, еще не знак будущих успехов. На дефиле Дома Диора в первом ряду всегда сидит Софи Лорен, однако Джанфранко Ферре освобождают от руководства высокой модой Дома Диора.
Историк моды Александр Васильев о Юдашкине
Юдашкин вступил в синдикат не ради завоевания западного рынка. Но это вступление было ему необходимо для того, чтобы поднять свой престиж у российских клиентов. Западных клиентов у него не будет, то есть он, конечно, может делать подарки, скажем, Джине Лоллобриджиде, но он работает в стиле, который я бы охарактеризовал как необарокко, который ничего общего с общемировой тенденцией 90-х годов не имеет. Что касается недель высокой моды, которые проводятся в Москве, то сюда приезжают дома, которые надеются поправить свои дела за счет развивающегося российского рынка, а дела их нехороши. Знаете, как их называют? "Горелово, Неелово, Неурожайка тож".
Юдашкин считает, что Дому Диора нужен скандал. Скандал грозит скорее самому Юдашкину, разорвавшему отношения со своим парижским пресс-секретарем. "Не оплачены счета, неустойка за приостановление контракта, — говорит Моник де Л`Эпин, — я двадцать лет работала у Живанши и ни разу не видела, чтобы люди убегали, не объяснившись".
Моник де Л`Эпин занималась французской карьерой Юдашкина с 1990 года. Она устроила его первый показ в посольстве СССР в 1991 году, затем показы в Эспас Карден, Гранд-отеле и т. д. Причем все эти акции проводились в рамках недель коллекций, что очень важно. Тогда, в отличие от июльского показа, пресса и TV реагировали на новичка из России очень бурно. Возможно, бойкот последнего показа Юдашкина спровоцирован именно конфликтом с пресс-секретарем. "Мне пришлось обратиться к адвокату. Я знаю, что на последних показах президент синдиката обращался к Юдашкину с вопросами по поводу наших взаимоотношений и даже отправил ему напоминание о соблюдении всех норм и выполнении всех обязательств. И тем не менее Юдашкин уехал, не оплатив счета. А из Москвы потребовал вернуть пресс-буки его новому представителю в Париже, не уточнив, кому именно. Я, безусловно, верну ему все пресс-буки, но с оплатой счетов это никак не связано. Все это очень странно. Да и о прекращении контракта, что влечет за собой неустойку, я узнала даже не от самого Юдашкина. У нас так не принято поступать. И я не позволю меня запугивать. Теперь пусть решает суд".
Моник де Л`Эпин все же считает опыт работы с Юдашкиным полезным. Говорит, что пять лет сотрудничества не прошли для нее даром. Персонально на Юдашкина не сердится, считая, что во всем виноваты менеджеры. По-прежнему любит Россию и хочет работать с русскими художниками.
Сколько бы ни писали, что Слава Зайцев великий — кутюрье (а у нас принято писать о нем только так), пока пальтишки его будут по нескольку лет висеть в салоне на проспекте Мира, ему не поможет даже вручение "Золотого манекена" за "вклад в развитие отечественного моделирования одежды", потому что игра в куклы закончилась в тот момент, когда в Москве открылся первый западный бутик.
Мы и они
Однако вернемся к ассоциации. На прямой вопрос, каковы же все-таки ее цели и задачи, Валентин Юдашкин ответил однозначно: "Объединить!" Но кого с кем? На сегодняшний день она объединила самого Юдашкина и Зайцева, однако подобное объединение могло запросто состояться и за дружеским столом. В чем же истинный профессиональный смысл затеи? Возникают следующие резоны. Первый: просветительство. "Ведь вот вас, пишущих о моде, — сетует Юдашкин, — и десятка профессионалов не наберется". Как видно, недостатком профессионалов-журналистов объясняется тот странный факт, что в различных изданиях появляются статьи о творчестве Вячеслава Зайцева за подписью его пресс-секретаря. Но пресс-секретарь — по определению человек, выражающий точку зрения своего хозяина, это его второе "я". Рассуждать о собственном творчестве художник может только в интервью.
"Необходимо объяснить людям, что такое Haute Couture, что в этих платьях не надо ездить в метро, и т. д.", — продолжает Валентин Юдашкин. Тут-то мы подходим к основной деятельности Ассоциации высокой моды России — проведению в Москве недель высокой моды.
В рамках этих недель ассоциация привозит в Москву и показывает коллекции Haute Couture французских модных домов. Стоят подобные акции очень дорого, страховка каждой коллекции обходится в сотни тысяч долларов. Вырученные от продажи билетов средства сделать эту затею прибыльной не могут, в лучшем случае можно выйти на ноль, что и происходит, по мнению Юдашкина. Подобные показы являются отличной рекламой для французских домов, тем более что приезжают к нам имена не из первого ряда. Это, безусловно, солидные фирмы с большими связями и хорошей репутацией, однако дела их на сегодняшний день идут далеко не блестяще. В моде своя конъюнктура, многое зависит от момента, и, конечно, такие дома, как Carven, Torrente, Jean-Louis Scherrer, Lecoanet-Hemant, Nina Ricci, не являются законодателями моды 1990-х годов. Ведь не приехали, скажем, Шанель, Диор, Лакруа, то есть те, кто определяет тенденции и направления. "Для российского зрителя это воспитание хорошего вкуса, своеобразная школа, для западных участников — выход на российский рынок, полезное сотрудничество", — говорит о неделях Моник де Л`Эпин. Российский рынок, при всех его недостатках, безусловно, является лакомым кусочком, так почему же российская сторона оплачивает столь дорогостоящие рекламные кампании?
Что касается просветительства, то если уж учить, то на лучших образцах. И потом, кого и чему учить? Если речь идет о прессе, то на эти деньги всю немногочисленную российскую модную прессу можно вывезти в Париж и еще очень много денег останется. Если говорить о публике, то она воспитывается или не воспитывается сама собой, с течением времени, путешествуя по свету и, на худой конец, листая журналы. Сам Юдашкин говорит, что на русском дне Недели высокой моды в Москве народу было едва ли не больше, чем на показах французских домов, и успех оглушительный, так, может быть, и показывать своих? Они нам ближе и роднее.
Кстати, о русском дне. Ассоциация предоставила возможность российским дизайнерам показать свои коллекции. Скажем сразу, никаких открытий сделано не было, лица были давно знакомые. Поразительным показалось только одно обстоятельство: советская мода живуча, и все ее недостатки не исчезли с открытием границ и обретением свободы. Быть может, в результате этого смотра ассоциация пополнилась новыми членами? И этого не произошло.
Двое на качелях
Как считают создатели Ассоциации высокой моды России, у нас свои правила игры, свои способы экономического выживания. И Валентин Юдашкин без тени смущения рассказывает о том, как колесит по провинции с показами своих коллекций. По меньшей мере странное времяпрепровождение для дизайнера одежды. В цивилизованных странах принято налаживать производство и открывать магазины. У нас на этом пути модельер встречается с колоссальными сложностями, которые, впрочем, при желании преодолимы.
При встрече с подобными парадоксами невольно наталкиваешься на странную мысль: а может быть, это обычный страх, по-человечески вполне понятный страх провала? Одно дело любоваться красотой за небольшую плату из удобного кресла в партере, и совсем другое — пойти в магазин (назовем его бутиком) и купить дорогую вещь, которую впоследствии непременно придется носить. Ведь только нашей Олимпийской сборной костюмы от Юдашкина выдавали бесплатно. А вдруг героев найдется немного, а вдруг, кроме Пугачевой с Киркоровым, никто не придет?
Две культовые фигуры советской и постсоветской моды — Валентин Юдашкин и Вячеслав Зайцев — по собственной инициативе возложили на себя почетную, с их точки зрения, обязанность представлять российскую моду на Западе. Для этого, вероятно, и была создана Ассоциация высокой моды России. Однако если профессиональный союз в такой огромной стране, как Россия, насчитывает только двух членов, то существует ли такая профессия?
ОЛЬГА Ъ-МИХАЙЛОВСКАЯ