Война всегда бесчеловечна. Но ее сочетание с плановой экономикой делает ее еще ужаснее. Гитлеровская Германия — один из самых наглядных примеров.
Фото: AP / U.S. Army Air Forces
Фото: Popperfoto/Getty Images/Fotobank
Фото: Berliner Verlag/Archiv/picture-alliance/dpa/AP Images
Фото: РГАКФД/Фото ИТАР-ТАСС
Операция "Барбаросса" провалилась, и Вторая мировая война превратилась в затяжную. Помимо сражений на фронтах это была еще и война экономик. Гитлер ввязался в схватку с СССР, вооружение которого почти не уступало оснащению немецкой армии, обеспеченность природными ресурсами была лучше, а население — вдвое больше. Превосходство СССР в трудовых ресурсах создавало Гитлеру проблемы с численностью не только вермахта, но и рабочих на военных заводах: при затяжной войне предвоенные запасы техники и "расходных материалов" быстро заканчиваются и при прочих равных побеждает тот, кто в военных условиях может произвести больше.
Рабский труд
Все больше немецких мужчин призывалось, а их место на военном производстве занимали иностранцы — французы, итальянцы, поляки, евреи, русские. Частью свободные рекруты, частью — заключенные из концентрационных лагерей, находившихся в ведомстве СС. СС сдавало своих рабов в аренду промышленным предприятиям, работавшим на войну. (Термин "рабский труд" в отношении труда заключенных в Германии узаконен Нюрнбергским трибуналом.)
Уже весной 1941 года в Германии насчитывалось 1,2 млн военнопленных, в основном французов, и 1,3 млн иностранных гражданских рабочих, в большинстве поляков, что составляло 8,4% рабочей силы. За ее импорт во время войны с СССР отвечал "высокоэффективный менеджер" Фриц Заукель, генеральный уполномоченный по вопросам труда. В результате его усилий к осени 1944 года число иностранных работников всех категорий (гражданскими было большинство) достигло максимума — 7,9 млн, что составило уже 20% всей рабочей силы. (Заукель был приговорен к повешению Нюрнбергским трибуналом.)
Иностранные рабочие наводнили Берлин, Гамбург, Кельн, Мюнхен и другие промышленные города. В одном Мюнхене и окрестностях насчитывалось 120 лагерей для военнопленных, 280 бараков и общежитий для гражданских иностранных рабочих, семь "филиалов" концентрационных лагерей с совокупным количеством койко-мест 80 тыс., кроме того, был бордель для иностранных рабочих. Крупнейшим в городе "работодателем" для них был BMW — главный поставщик двигателей для военных самолетов. На BMW работало 16 600 иностранцев, в том числе из лагерей для военнопленных и из Дахау.
"Пилотным проектом" по сдаче рабов в аренду был лагерь для польских евреев Аушвиц в Силезии. В основном его заключенные трудились на строительстве новой производственной площадки химического концерна IG Farben, производившего в том числе удушающий газ для газовых камер, а также на тяжелых близлежащих производствах. Помимо того, в Аушвице у СС были свой цементный заводик, карьер, скотобойня, молочный завод и лагерная пекарня. К концу войны остались лишь объекты военного назначения.
Вскоре после Аушвица лагеря Ораниенбург, Равенсбрюк, Маутхаузен и Заксенхаузен подписали на снабжение рабской рабочей силой ведущие германские и австрийские концерны.
В остарбайтеры набирали на оккупированных восточных территориях, в СССР — в основном на Украине. Сначала записывались относительно охотно, но уже весной 1942 года на территории Германии участились побеги остарбайтеров, их удалось пресечь только кордонами на всех основных дорогах и вокзалах. К концу лета иссяк и ручеек добровольцев. Видимо, о судьбах уехавших становилось каким-то образом известно.
Остарбайтеров селили в бараках. В 1941 году количество калорий, официально причитавшихся работавшему советскому военнопленному и остарбайтеру, было одинаковым и не таким уж низким — 2500 в день. Это определялось производственной необходимостью: такой уровень, выражаясь марксистским языком, обеспечивал воспроизводство рабочей силы и примерно соответствовал уровню немецкого рабочего. Разница была в качестве: остарбайтеров и пленных кормили в основном хлебом с добавлением соломы и брюквой, в неделю полагалось 250 г конины, а яиц вообще не выделяли. Кроме того, до них доходило не все: продукты, направлявшиеся в лагеря, часто оказывались на черном рынке, а украинские рабочие падали в голодные обмороки.
И все же формальным добровольцам приходилось не так туго, как пленным работникам. Об этом можно судить по смертности: из 1,95 млн советских пленных, которые работали на территории Германии после 1941 года, выжило менее половины, из 2,775 млн остарбайтеров из СССР умерло 170 тыс. (Остальные тоже в основном погибли, но Германия здесь уже ни при чем.)
Нацистская пропаганда прославляла производительность труда арийских рабочих и умалчивала о неизбежности рабов из Восточной Европы
Фото: Berliner Verlag/Archiv/picture-alliance/dpa/AP Images
Производительность иностранных рабочих была ниже, чем немцев, примерно на 20-40%. За исключением рабочих из СССР: их результаты были гораздо хуже и едва достигали половины выработки немцев. Расценки СС на аренду рабов были примерно вполовину ниже, чем зарплата немецкого рабочего, так что рабский труд был в среднем выгоден. Впрочем, другого не было, а план промышленникам требовалось выполнять.
Вопрос о калориях
В попытке решить проблему производительности остарбайтеров придумали концепцию кормежки в зависимости от результатов. Их поделили на три группы, и только те, кто показывал среднюю производительность, получили средний рацион. Те, кто работал хуже, получили меньше, за счет этого подкармливали тех, кто работал лучше. Идея была в том, чтобы лучше кормить тех рабочих, которые показывают большую выработку на одну потребленную калорию. Это был замкнутый круг: те, кого недокармливали, работали все хуже и хуже. К концу войны практика кормежки по принципу "Каждому по труду" распространилась повсеместно.
С другой стороны, в 1943-1944 годах работавших узников лагерей военнопленных с Восточного фронта кормили в среднем не хуже, чем в начале, и даже завели лагерных врачей. Потому что со смертностью пленных начали бороться: если раньше можно было быстро заместить выбывших за счет вновь прибывших, то по мере продвижения Восточного фронта на Запад таких возможностей оставалось все меньше.
Совсем другая жизнь была у английских военнопленных. Ричард Рэдфорд, студент Кембриджского университета, был мобилизован и попал в лагерь для военнопленных, а после освобождения написал ставшую классикой статью "Экономическая организация лагеря для военнопленных" (журнал Economica, ноябрь 1945 года). Он рассказывает, как в лагере, хорошо снабжавшемся продовольствием и другими товарами первой необходимости за счет Красного Креста и посылок родственников заключенных, постепенно зарождается рыночная экономика. Все можно купить и продать, роль денег выполняют сигареты. Возникают магазин, ресторан и кофейный бар. Магазин даже выпускает бумажные деньги, обеспеченные на 100%. В рацион входят всевозможные консервы (мясные, лосось), морковь, молоко, овсяная каша, масло, маргарин, джем, кофе, какао, чай, хлеб, шоколад, снеки. Еды столько, что ее даже позволяют себе тратить на подкуп немецких охранников, чтобы раздобыть грим для лагерного театра. Лишь в августе 1944 года рацион сокращается вполовину. А ресторан закрывается из-за нехватки продуктов только на Новый год 1945 года.
Из-за плохого урожая 1941 года в Германии случился продовольственный кризис. Весной 1942 года карточный рацион для немцев был сокращен. Это вызвало крайнее неудовольствие Гитлера, который до последнего старался обеспечить немецкий народ продуктами. Мнение Гитлера состояло в том, что в Германии никто не должен голодать, в то время как вермахт контролирует всю Украину. Он постановил, что немецкая армия должна кормиться сама — с оккупированных территорий.
Работу, требовавшую высокой квалификации, пленным и остарбайтерам не доверяли
Фото: Berliner Verlag/Archiv/AFP
Это означало ухудшение положения не столько армии, сколько местного населения. В частности, планировалось на захваченных территориях СССР ввести в действие план "Голод": предполагалось прекратить снабжение крупных городов продовольствием, что повлекло бы вымирание их населения. Однако план не был реализован. Во-первых, это требовало бы массированной операции по контролю над передвижением местного населения, что было сложно и затратно, во-вторых, оккупационные власти боялись сильного недовольства местного населения. В результате частичное централизованное снабжение вермахта продолжалось.
Министр продовольствия и сельского хозяйства нашел еще один "способ решения проблемы": Польшу, которая и так была обязана поставлять продовольствие в Германию, по официальной версии — чтобы кормить польских рабочих на ее территории, обязали поставлять еще больше. Резервы решили изыскать за счет еврейского населения. Сначала евреям, за исключением рабочих на заводах рейха, перестали выдавать еду по карточкам. Согнанные в гетто, они могли покупать еду только на черном рынке. Но и этого оказалось мало. К концу года почти все евреи были уничтожены — лишние рты.
Да, некоторые современные экономисты считают, что массовое уничтожение польских евреев, которое началось только в 1942 году, хотя Польша была оккупирована в 1939-м, объясняется не столько идеологией, сколько перераспределением калорий. Урожай 1943 года оказался хорошим, но было уже поздно. В живых оставили примерно 20% самых сильных — для работы. Из 1,1 млн депортированных в Аушвиц 900 тыс. были немедленно отправлены в газовые камеры, а остальные эксплуатировались так жестоко, что это была лишь отсрочка смерти (у СС существовала концепция устранения через труд).
В отношении населения самой Германии все сильнее закручивали гайки. Все были зарегистрированы на биржах труда, и оценивался вклад каждого в победу — не работать было нельзя. Рабочий день в военных отраслях был очень длинным. Уже в 1942 году танковой промышленности, например, разрешено было перейти на 72-часовую рабочую неделю. Смена длилась 12 часов. Отдельные энтузиасты, воодушевленные гитлеровской пропагандой, вызывались добровольно работать по 24 часа без перерыва. За это им давали больше еды, что-то из одежды и витамины. Показуха и пропаганда были примерно как в СССР, для семей ударников труда был зарезервирован курорт в Тироле.
В целом, притом что рабочий день рос, потребление калорий падало. В 1940-1941 годах на члена семьи заводского рабочего приходилось около 2400 калорий, в 1942-1943 годах — около 2000, в 1944-м — 1700, в 1945-м — 1400. (В Бельгии и Франции уже в 1941 году норма на одного "нормального потребителя" была установлена в 1300 калорий, в Норвегии и Чехословакии — 1600.) Подкрепиться можно было только за счет черного рынка, но об этом — в следующей статье.