Российская национальная идеология если и будет выражена в форме письменного текста, то самое раннее через год. Но всего через две недели уже можно будет ознакомиться с той же самой идеологией, выраженной на ритуальном уровне, — на 9 августа назначена инаугурация президента РФ.
Замена министра двора, графа Фредерикса — теперь обязанности Фредерикса будет исполнять не бывший глава президентской канцелярии Егоров, а его преемник Чубайс — вряд ли сильно скажется на уже утвержденном чине помазания на государственную должность. Начавшись песнями и плясками ансамбля "Березка" и хора им. Пятницкого, ровно в полдень церемония перейдет в свою главную, тайносовершительную часть. Председатель ЦИК Рябов вручит Ельцину ритуальное удостоверение президента, председатель КС Туманов заверит законность и правильность избрания, после чего на шею избранника наденут цепь с орденом "За заслуги перед Отечеством" 1-й степени. Этот орден, существующий в единственном экземпляре, предполагается впоследствии передавать от президента к президенту, то есть речь идет о некотором державном атрибуте (ведь символ державного достоинства не обязательно должен быть носим исключительно на голове или в руках), подобном короне, тиаре, диадеме, скипетру и пр.
Затем хор и оркестр исполнят специально к данному случаю написанную кантату. В ней прославляется и родная страна — "Наша гордая держава велика и величава. Вся страна сил полна, выбор сделала она", и ее венценосный избранник — "Вас народ благословляет, вам судьбу свою вручает. Пусть несет сквозь годы миру свет свободы наш президент". Налицо синтез архаической традиции В. К. Тредиаковского — "Радуйтесь, вси российские народы, у нас идут златые годы, заплещем весело руками, заскачем радостно ногами, мы, верные гражданы!" — с просвещенной манерой Ломоносова, особенно уместной на фоне Чечни и бомбизма, — "Молчите, пламенные звуки, и колебать престаньте свет! Здесь в мире расширять науки изволила Елисавет". Репетируемый к 9 августа восторг одический крайне удачно соответствует национальной идеологии, представляющей собой органическую (как полагают ее изобретатели) амальгаму инсигний ancien regime с неумолимой советскостью, — в конце концов пригодное для всякого 9 августа ломоносовское "Заря багряною рукою от утренних спокойных вод выводит с солнцем за собою твоей державы новый год" прекрасно поется на мотив "Интернационала".
Единственный упрек, который можно предъявить авторам оды, — неправильный выбор личного местоимения: "вас", "вам" вместо "тебя", "тебе". Понятно желание обратиться к президенту в наиболее вежливой форме, но Ломоносов ("твоей державы"), Державин ("мурзам своим не подражая, почасту ходишь ты пешком"), Жуковский ("да буди бессмертен твой царский род"), не менее чтившие своих государей, заложили безусловную традицию поэтического обращения к монархам на "ты". Нарушение этой традиции — представим себе хор, поющий "Славьтесь, славьтесь, наш русский царь!", — отдает уже не возвышенной одой, но песнопением из лакейской, что вряд ли приличествует торжественности момента.
Коронационные торжества не ограничатся пределами Соборной площади. Согласно пресс-релизу московской мэрии, мэр Юрий Лужков "поручил префектуре Центрального округа обеспечить обустройство Красной площади и мест массового праздничного гуляния москвичей во время торжественной церемонии" — следственно, хотя с Красной площади невозможно даже и отдаленно увидеть церемонию помазания (мешает крепостная стена), улицы, по предположению, будут наполнены ликующими толпами. Для привлечения толп в XVIII веке устраивали фонтаны из вина и жарили на площади цельных быков, а также бросали в народ мелкие деньги — вероятно, мэрия воздвигнет на площади "Русское бистро" и станет бросать в народ сторублевками. "Все учреждения, предприятия и организации города должны празднично оформить фасады занимаемых зданий и витрин. Соответствующим службам поручено увеличить объемы иллюминации, крупномасштабных панно и других элементов праздничного оформления". Зная, сколь дорога мэрии карнавальная стихия, можно быть уверенным, что зрелище будет в высшей степени впечатляющим.
Заранее вынося за скобки низкопоклонство, усердие не по разуму и врожденную неспособность различать подлинное величие от златотканой византийской парчи, обильно населенной вшами и блохами, — все это, бесспорно, скажется на характере церемонии — попытаемся понять и положительные резоны для устроения столь сильного зрелища. 9 августа — это день первого вступления в должность главы всенародно избранного главы российского государства. От Гостомысла до Горбачева было много правителей — но они не были народными избранниками, сам Ельцин уже был таковым избранником в 1991 году — но тогда еще не было самодержавного, то есть суверенного российского государства, была лишь РСФСР в составе СССР. Самодержавность и демократия совпали первый раз в российской истории, и можно понять желание закрепить это совпадение на ритуальном уровне, сделав его неотменяемой отныне традицией. Всякая устанавливающая государственность крайне нуждается в подпирающих ее державных инсигниях, да и вообще традиция — душа держав, и кто-то же должен эту традицию закладывать.
Но это формально вполне правильное рассуждение грешит забвением и общекультурной российской традиции, и самого нынешнего духовного состояния российского общества. А это грозит классическим "хотели как лучше, а получилось как всегда", то есть "где-то мы нахомутали".
Прежде всего нахомутали с грубым игнорированием особенностей прежней коронационной традиции, так и не ставшей подлинно всенародным обычаем помазания правителя на царство. В реальной исторической памяти сохранилась лишь одна коронация — Николая II, да и то не в качестве светлого праздника нерасторжимого единения монарха с народом, а напротив, как символ отчуждения от народа (Ходынка, не помешавшая последующим беззаботным торжествам) и зловещее предзнаменование. Вторая известная коронация вошла в сознание не через собственно историю, а опосредованно — через Пушкина и в еще большей степени через народную музыкальную драму Мусоргского "Борис Годунов", откуда идет отсутствующее у Пушкина "Скорбит душа, какой-то страх невольный зловещим предчувствием сковал мне сердце". Разработанное кремлевскими церемониймейстерами блистательно точное воспроизведение 2-й картины из пролога к "Борису Годунову" вызывает аллюзию скорее уже из Высоцкого — "Ты, Зин, на грубость нарываешься!" или в более вежливой форме "Не буди лиха, пока спит тихо". Столь укорененная в русской культуре метонимическая связь между помпезной коронацией и гибелью династии требует для своего успешного расторжения значительно более серьезных духовных и эстетических усилий, нежели те, на которые кажутся способными нынешние устроители церемонии — в противном и, кажется, более вероятном сегодня случае подсознательные культурные механизмы нации однозначно сработают в сторону успешного поиска зловещих предзнаменований.
Преодоление опасной метонимии представляется тем более трудным, если не прямо невозможным, в силу того, что дело тут не в одной лишь эстетической глухоте организаторов. Сам по себе ритуал помазания на царство предполагает органический взгляд на власть, в рамках которого властитель и его земля венчаются в некоем мистическом браке. При достаточной укорененности такого представления оно вполне может пережить породившую его органическую эпоху, и коронация может по-прежнему играть важную консолидирующую роль в полностью секуляризованных современных конституционных монархиях. "Пережиток — он обломок древней правды". Но рассчитывать на то, что в раздираемом настроениями и чуждом всякой органичности обществе сомнительное нововведение будет обладать столь же благотворным действием, что и укорененный в веках почтенный пережиток, значит не понимать исконной ограниченности ритуала: он может закреплять и поддерживать стоящее за ним нечто реально сущее, но он не в состоянии порождать из небытия то, чего не существует. Это в точности соответствует недавнему призыву в течение года создать органическую национальную идеологию — в трогательном предположении, что самопознание народного духа есть процесс, доступный директивному управлению.
Неразумные людские желания особенно опасны тем, что имеют свойство в точности сбываться. В сущности национальная идеология уже создана. Это — макет храма Христа Спасителя, это — монархические муляжи Клыкова и Церетели, это — намеченное на 9 августа культмассовое мероприятие с крупномасштабными панно. Сегодняшняя национальная идеология заключается в воздвижении гигантских бутафорских конструкций на безосновной пустоте и есть то, что в Новом Завете характеризуется выражением "гробы повапленные". Беда России не в том, что у нее нет национальной идеологии, а в том, что она давно уже есть и, подобно всякой пошлости, совершенно всепобеждающая, чтобы не сказать — всеразъедающая.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ