Инфляционный держите шаг!

Советская Россия сначала до основания разрушила свою финансовую систему, а затем дала миру один из лучших примеров макроэкономической стабилизации.

ЕЛЕНА ЧИРКОВА

Герой повести Александра Неверова "Ташкент — город хлебный" малец Мишка в 1921 году, когда страну охватывает массовый голод, отправляется в Ташкент за хлебом, прихватив с собой для обмена кое-какие старые вещи. В Ташкенте, особенно в Самарканде, по слухам, дешевый хлеб. Там "на старые сапоги дают четыре пуда зерном, на новые — шесть", даже за "юбку бабью" — полтора-два пуда, а на них "сразу можно все хозяйство поправить". Если их высеять, то соберешь тридцать пудов — "и себе хватит, и на лошадь останется". Поношенный пиджак умершего отца Мишка рассчитывает обменять на два пуда, картуз с ножом — на полпуда. Для сравнения: в "Хождении по мукам" Алексея Толстого в 1918 году на Украине за иголку просят двух живых поросят, а в Москве за пуд хлеба — "штаны без заплат", что примерно сопоставимо с пудом хлеба за "юбку бабью". Обмен столь выгоден, рассуждает Мишка, потому что "Азия там, фабриков нет, а народ избалованный на разные вещи". Да еще многоженство, и если у мужика четыре жены, то ему нужны четыре юбки. А "чай пьют из котлов. Увидят самовар хороший — двенадцать пудов".

Главное для Мишки — продержаться в пути. По дороге на старую бабушкину юбку можно выменять всего пять фунтов печеного хлеба, но этого ему хватило бы на несколько дней. Мишкины попутчики побогаче, у них водятся деньги, и они затариваются разными товарами, рассчитывая на приличный куш. Один за 12 тыс. руб. покупает ручные часы, надеясь загнать их за три пуда хлеба, другой — мешок табаку, за который, распродав плошками по 500 руб. киргизам, охочим до курева, можно выручить тысяч сорок. Обноски, которые везет с собой Мишка, до Ташкента не доезжают: мешок с юбкой крадут, пиджак приходится проесть. Он уходит за 3 тыс. руб., на это куплен большой каравай, и еще тысяча остается. Но план все же срабатывает. В Ташкенте Мишка "молотил пшеницу, резал камыш, джугару, заработал два мешка пуда по четыре, два пуда отдал за провоз, проел дорогой, не желая милостыньку клянчить", остальное привез, только опоздал: братья уже умерли от голода. Но "тужить теперь нечего", нужно "заново заводиться", покупать курицу и лошадь. Эх, Мишка, осталось тебе хозяйничать лет семь — до коллективизации...

Разгар гиперинфляции еще впереди. В 1920 году цены выросли примерно в 10 раз, в 1921-м, когда Мишка отправился в Ташкент,— в 25, в 1922 году цены скакнут в 50 раз, а в 1923-м — более чем в 500. Герои повести Михаила Булгакова "Похождения Чичикова" (1922 год) живут при совсем другом масштабе цен. Приснившийся рассказчику Чичиков, заработав на разных махинациях, обедает и ужинает в "Ампире" и снимает "квартиру в пять комнат" за 5 млрд. По Москве начинает "гудеть слух", что он триллионщик. На самом деле его капитал составляет только "500 апельсинов", то есть полтриллиона. В те годы миллион называли лимоном, и это слово дожило до наших дней, а миллиард — апельсином, но это почему-то забылось.

Никчемный рубль

Накануне Первой мировой войны у России были здоровые финансы. В обращении находились золото, разменные на него кредитные билеты и "неполноценные деньги" (серебряная и медная монета). Эмиссия кредитных билетов до 600 млн руб. должна была обеспечиваться золотом на 50%, свыше — на все 100% (в 1905-1915 годах количество денег в обращении не превышало 840 млн руб.). Госбанк не полностью использовал эмиссионное право, его остаток рос, кредитные билеты обеспечивались золотом во все большей мере, резервы банка приближались к сумме выпущенных билетов. В действительности выпуск не достигал и половины лимита.

С началом войны начали накапливаться негативные изменения в государственных финансах и денежном обращении. В 1914 году Россия, как Германия и многие другие страны, приостановила размен кредиток на золото с целью предотвращения его утечки за границу. До Февральской революции Госбанк получил разрешение на выпуск не покрытых золотом кредиток на сумму 6600 млн руб. С 1916 года денежное обращение стало сплошь бумажным. Между тем в 1914 году цены практически не выросли, в 1915-м и 1916-м выросли на 15% и 62% при росте денежной массы на 388% и 100% соответственно, то есть во время войны рост денежного агрегата обгонял рост цен. То, что курс рубля был выше его покупательной силы,— признак доверия к царским деньгам. При Временном правительстве бумажный рубль обесценился в четыре раза при удвоении денег в обращении.

Ситуация начинает катастрофически ухудшаться после октябрьского переворота. В период военного коммунизма резко падает спрос на деньги. Главная причина — государственный курс на их отмирание. В марте 1918 года Ленин ставит задачу борьбы "с сопротивлением богатых... принимающим форму хранения свидетельств на взимание дани с трудящихся", требуя "обдумать переходные мероприятия по сосредоточению всех денежных запасов в Государственном Банке". Обсуждается денежная реформа с конфискацией. В феврале 1919 года в проекте программы ВКП(б) Ленин снова настаивает на постепенном уничтожении денег, "этих свидетельств на право получения эксплуататорами общественного богатства в целях спекуляции, наживы и ограбления трудящихся", на "возможно более быстром проведении самых радикальных мер", подготовляющих их уничтожение, признавая, правда, что сразу уничтожить деньги невозможно. В 1921 году в работе "О значении золота теперь и после полной победы коммунизма" Ленин еще раз заявляет о никчемности денег — на этот раз в случае "победы коммунизма в мировом масштабе".

В мае 1918 года II Всероссийский съезд Советов народного хозяйства принял резолюцию, в которой говорилось, что государственные промышленные предприятия и организации должны поставлять свою продукцию друг другу и получать сырье и материалы без платежей. С весны 1919 года, когда национализация была в основном завершена, госпредприятия стали полностью финансироваться из бюджета, куда были обязаны сдавать всю выручку. Постепенно реальные расчеты были заменены записями на счетах. Была отменена практика оформления поддержки государством убыточных предприятий как кредита. Частная торговля была запрещена. Перестали существовать понятия издержек и прибыли. С рабочих, служащих и некоторых других категорий населения перестали взимать квартплату и плату за коммунальные услуги, за продовольствие и потребительские товары. Стал бесплатным транспорт. Налоги в денежной форме тоже были отменены — марксистская теория считала их атрибутом капиталистического общества. Основной налог, продразверстка, был натуральным, это привело к сужению денежного обращения до минимума. Продразверстка, возникшая из-за обесценивания денег, стала не только его следствием, но и причиной.

Второй причиной падения спроса на деньги в период военного коммунизма стал резкий спад производства. Сельскохозяйственного — из-за того что произошло дробление землевладения, ликвидировались крупные товарные хозяйства, так называемые излишки с использованием военных "аргументов" экспроприировались. Промышленного — в результате Гражданской войны, управленческих ошибок, отстранения "буржуазных" специалистов, отсутствия денежных стимулов. В 1921 году сельскохозяйственное производство составляло 60% от уровня 1913 года, промышленное — 31%. В результате Гражданской войны и захватов части территории белыми войсками сфера хождения советских денег ограничивалась географически, особенно в 1918-1919 годах. Из-за страшного голода сильно сократилось городское население, которое более активно пользовалось деньгами, чем деревенское.

В 1918 году в Москве очень голодно и почти ничего нельзя купить за деньги, разве что харьковские ириски, которыми торгует старенький действительный статский советник прямо в подъезде своего дома, свидетельствует Анатолий Мариенгоф в повести "Циники". Можно получить продукты по карточкам, но самый мизер. Даже большевик Сергей, управляющий водным транспортом, живущий в "Метрополе" и разъезжающий на шестиместном автомобиле, "обедает двумя картофелинами, поджаренными на воображении повара". По купону N2 рабочей продовольственной карточки выдают сухую воблу, по полфунта на человека. "Граждане четвертой категории" получают одну десятую фунта (45 г) хлеба в день и фунт (454 г) картошки в неделю. Сергей приходит к своей любимой Ольге с подарочком — "сахарным отколочком", "обгрызком темного пайкового сахара", завернутым в линованную бумагу. Можно выпить сладкого чаю. Другой герой, съездивший в Тамбов за продуктами и раздобывший там муку, картошку и сливочное масло, приносит масло в коробке из-под монпасье. В нее впиваются "ястребиным взглядом" и "почти не дышат".

От печатного станка и погибнешь

В начале существования советской власти практически отсутствовало регулирование эмиссии, выпуск новых денег производился без ограничений. Декретом СНК от 5 мая 1919 года эта практика была узаконена: эмиссию было разрешено осуществлять "в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках". Печатание денег было необходимо советской власти для получения доходов, то есть сеньоража (дохода сеньора), или инфляционного налога. Роль этого источника в 1918-1921 годах была велика: прочие доходные статьи бюджета сводились к минимуму. Как выразился Джон Мейнард Кейнс, "советское правительство совершенно открыто усматривало в инфляции средство обложения". Сеньораж не может решить бюджетные проблемы полностью: гипотетически при бесконечной скорости печатания денег можно собрать в виде дохода лишь небольшую долю ВНП — известный американский экономист Филипп Кейган оценивал ее в 10%.

Дефицит бюджета вырос с 67% в 1918 году до 84% в 1921-м. В 1918-1919 годах доход от эмиссии покрывал его, в 1920-1921-м — уже нет. Реальный дефицит бюджета падал (бюджет сокращался из-за натурализации расчетов), но реальный эмиссионный доход сокращался еще быстрее. С того момента, когда рост цен стал обгонять рост выпуска бумажных денег, для получения стабильных доходов от эмиссии требовалось ее увеличение, что еще больше увеличивало скорость обращения денег и темпы их обесценивания, снижая реальную ценность вновь выпущенных. С ноября 1917 года по июль 1921-го номинальная денежная масса выросла в 119 раз, цены — в 7912 раз. При этом реальная стоимость денежной массы упала с 1919 млн до 29 млн дореволюционных рублей, то есть в 66 раз.

У эмиссии новых денег имелась и идеологическая подоплека. Руководители диктатуры пролетариата верили, что увеличением их предложения можно вызвать смерть финансовой системы — пережитка капитализма, который мог существовать только во время переходного периода к коммунизму. Полагали, что при высокой скорости роста предложения денег новые выпуски в пределе приведут к нулевой покупательной способности денежной массы. Но пока существуют денежные платежи (те же налоги), деньги будут иметь некоторую стоимость, и устранить денежное обращение путем эмиссии новых денег невозможно. В отмирание денег верили, полагая, что из-за быстро снижающейся покупательной способности рынок начнет их бойкотировать и перейдет к бартерному обмену. Ставился логический знак равенства между деньгами вообще и бумажными деньгами. Устранение бумажных денег означало не устранение денег вообще, а замещение их товарами, например подсолнечным маслом, или даже фальшивыми деньгами.

Константин Паустовский описал этот процесс в автобиографической "Повести о жизни". 1918 год. На Украине Гражданская война и постоянно меняется власть. Киев сначала заняли немцы, назначили марионеточного гетмана, потом в город вошел Петлюра, затем его взяли советские войска, их выбил Петлюра, Деникин тем временем стоял на подступах. При немцах обращались марки, Петлюра печатал свои купюры жовто-блакитных цветов, и сдачу в магазинах давали "серыми бумажками", на которых "едва-едва проступали тусклые пятна желтой и голубой краски", их с недоумением рассматривали "и соображали, деньги это или нарочно". Фальшивые деньги ходили свободно и по тому же курсу, что и настоящие: их "было так много, а настоящих так мало, что население молчаливо согласилось не делать между ними никакой разницы". Мало того что не было ни одной типографии, где бы не выпускали поддельные петлюровские ассигнации, "многие предприимчивые граждане делали фальшивые деньги у себя на дому при помощи туши и дешевых акварельных красок". Некий пан Куренда изготавливал сторублевки, на которых были изображены "две волоокие дивчины в шитых рубахах, с крепкими голыми ногами. Дивчины эти почему-то стояли в грациозных позах балерин на затейливых фестонах и завитках". Пан Куренда считал, что "фестон есть альфа и омега петлюровских ассигнаций" и вместо этих двух украинских паненок можно "без всякого риска нарисовать телеса двух полных женщин, таких как мадам Гомоляка. Это не важно. Важно, чтобы этот фестон был похож на правительственный. Тогда никто даже не подмигнет этим пышным пикантным дамам и охотно разменяет вам ваши сто карбованцев".

Возвращение денег

Политика в сфере денежного обращения изменилась с середины 1921 года, с переходом к нэпу, когда были реабилитированы денежные расчеты. В 1921 году зарплата стала вновь выдаваться деньгами, а не карточками, была восстановлена плата за услуги, отменено рационирование потребительских товаров. Государственные промышленность и торговля должны были работать на основе хозрасчета, материалы и сырье — покупаться, труд — оплачиваться, а необходимые средства нужно было получать за счет продажи продукции. Опять вошло в обиход слово "деньги", стыдливо замененное во время военного коммунизма "совзнаками".

Переход к нэпу увеличил спрос на деньги, но цены не стабилизировались, что связано со значительной эмиссией того периода. Советская власть попыталась сбалансировать бюджет путем введения ряда налогов — сельскохозяйственного (50% отмененной продразверстки), налогов на частные и государственные предприятия, подоходного и других, например военного налога (на не имевших права служить в Красной армии). Ставки были не очень высоки — например, ставка подоходного составляла от 2% до 30%.

Введение денежных налогов не могло сразу привести к равновесию в государственных финансах. Госаппарат был громоздким. В результате резкого перехода на денежные расчеты у предприятий возникла потребность в ликвидности, и они были вынуждены продавать свою продукцию очень быстро, дешево, иногда в убыток. Тресты конкурировали друг с другом, пытаясь продать даже материалы и оборудование. Свою лепту внес и неурожай 1921 года. Госбюджеты 1921-1922 годов были сведены с огромными дефицитами, покрытыми за счет эмиссии. С 1 июля 1921 года по 1 января 1923 года денежная масса возросла в 850 раз. Однако новые выпуски денег усваивались оборотом менее болезненно, и кривая цен с переходом к нэпу замедлила подъем. За этот срок цены возросли "всего" в 263 раза, реальная денежная масса увеличилась более чем в 3 раза, что привело к увеличению доходов от эмиссии. Начинает падать ее значение как источника дохода бюджета: в первом квартале 1922 года она составила 87% доходов, в четвертом — 43%.

Постановлением СНК от 5 ноября 1921 года было решено составлять бюджет в довоенных рублях, а на совзнаки пересчитывать через коэффициент, определявшийся индексом товарных цен,— курс Наркомфина (НКФ; для первого раза взяли 60 000). Курс НКФ фиксировался на месяц и к концу срока был далек от экономических реалий. Госбанк начал объявлять цену скупки золота, которая по закону должна была устанавливаться в зависимости от мировой цены. Этот курс чаще менялся, был гибче и с 1 апреля 1922 года заменил курс НКФ. Воспитанники "республики ШКИД" — школы имени Достоевского в одноименном романе Леонида Пантелеева — сочиняют "злободневные частушки": "Курсы золота поднялись / По причине нэпа. / В Петрограде на Сенной / Три лимона репа".

Рождение червонца

На основании декрета СНК от 11 октября 1922 года были выпущены билеты Госбанка достоинством 1, 3, 5,10, 25 и 50 червонцев. Они должны были обеспечиваться драгоценными металлами и твердой валютой не менее чем на 25% и легко реализуемыми товарами на 75%. Госбанку разрешалось эмитировать их для выдачи ссуд казначейству только при покрытии драгоценными металлами на 50% и выше. Госбанк мог требовать погашения обязательств в банковых билетах ими же, обязывался менять их на совзнаки. Чтобы устранить иностранную валюту как конкурента червонца, запрещались расчеты ею внутри страны, она должна была храниться на счетах кредитных учреждений, экспортер был обязан предложить Госбанку купить ее, а импортер мог приобрести лишь по особому разрешению.

Червонцы не получили права платежного средства и принимались в уплату только за сборы, выраженные в золоте. Из-за высокого номинала деревня их сначала не знала. Население не задерживало у себя билеты и обменивало их на совзнаки. К лету 1923 года оборот привыкает к ним, билеты Госбанка начинают исполнять все функции денег. С июня 1923 года, когда было разрешено кредитование промышленности, увеличились размеры эмиссии банкнот, и первоклассное обеспечение, составлявшее сначала почти 100%, опустилось до 50%.

Денежная реформа была проведена лишь в марте 1924 года, а до этого параллельно обращались билеты и продолжавшие выпускаться совзнаки. Официальный курс обмена устанавливался фондовым отделом Московской товарной биржи, в провинции рыночный курс мог отличаться от официального на 10-15%. 7 июня 1923 года ВЦИК издал декрет, ограничивавший размеры эмиссии и дефицита госбюджета, который мог быть покрыт за ее счет. Если в октябре--декабре 1922 года ею было покрыто 96% дефицита, то в июле--сентябре 1923-го — 54%. Несмотря на ограничение, процесс отмирания совзнака продолжался: он эмитировался для ликвидации разменного кризиса летом 1923 года, а осенью — для финансирования хлебной кампании. Постепенно совзнаками стали осуществляться лишь мелкие платежи, где червонец не мог использоваться из-за высокой купюрности. На 1 января 1923 года обращение на 97% состояло из совзнаков, на 1 апреля 1924-го — на 4%. Расширялись расчеты и сделки в "золотом или червонном исчислении", на него были переведены налоговые ставки. Это способствовало бюджетной стабилизации.

К тому времени стабилизировалась и экономика. Шел подъем сельского хозяйства, хлеб начал экспортироваться. Продукция промышленности росла. Аппарат сбора налогов был улучшен. Сальдо торгового и платежного балансов с июля 1923 года стало положительным. Все это сказалось на доходах бюджета. Расходы сократились — в том числе из-за окончания войны. С 1924 года государство прекратило прямое инвестирование в тяжелую промышленность и стало давать предприятиям кредиты. Число госслужащих было сокращено. Местные бюджеты были отделены от центрального.

Если в октябре--декабре 1922 года эмиссия составляла 46% доходов бюджета, то в июле--сентябре 1923-го — 15%. В феврале 1924 года правительство остановило эмиссию и начало выкуп совзнаков и выпуск новых твердых казначейских билетов. Первоначальный курс для обмена совзнаков на новые деньги был установлен на уровне 50 000 совзнаков 1923 года (или 50 млрд старых рублей) за 1 руб. золотом. Из-за острого разменного кризиса курс для мелкокупюрных денег в отдельных районах страны был на 20-30% выше. В апреле совзнаки прекратили хождение, взамен в обращение была выпущена серебряная монета. Формально казначейские рубли не связывались с червонцем, но фактически реформа установила единую валюту, так как они обменивались друг на друга без ограничений по курсу 10 билетов за червонец.

Основная причина успеха реформы — оздоровление государственных финансов. В 1924-1925 годах дефицит составлял не более 6% расходов бюджета и был покрыт путем займов и выпуска разменной монеты. Большую роль сыграла денатурализация экономики, повысившая спрос на деньги. Положительным явлением было и резкое обесценивание совзнаков — они стали крайне неудобным платежным средством, и червонцы не только заменили их как средство накопления, но и вытеснили из оборота. За полтора года параллельного обращения новая валюта доказала свою устойчивость и завоевала доверие экономических субъектов, и после реформы, когда стали обращаться только выпускавшиеся очень ограниченно деньги, вызывавшие доверие, рост цен был не выше темпа эмиссии. Вводя новую денежную единицу на рынке, где государство имеет контроль над ее ценностью, оно может убедить экономических агентов в серьезности намерений стабилизировать денежное обращение. Замещение быстро инфлирующей валюты стабильной по мере роста спроса на нее обеспечило правительству необходимый сеньораж на период реформы и дало средство для стабилизации.

Уникальность реформы, состоявшая в наличии периода параллельного обращения, связана и с идеологией государства диктатуры пролетариата. Червонцы не были легальным средством обращения и, как правило, не могли использоваться в частных контрактах. Частные кредиторы не были обязаны их принимать, да и опасались. Высокие номиналы исключали их попадание в розничную торговлю. Червонцы использовались в кредитовании Госбанком и в сделках между государством и госпредприятиями. Пролетарское государство хотело иметь стабильную денежную единицу для своего пользования, которую не мог использовать частный сектор. Оно хотело собирать сеньораж, не облагая инфляционным налогом собственные предприятия, и параллельное обращение было попыткой перенести основную тяжесть налогообложения на частников. Преднамеренно поддерживаемая инфляция совзнаков стала инструментом так называемого первоначального социалистического накопления (по аналогии с первоначальным капиталистическим накоплением у Маркса). Г. Я. Сокольников, в 1922-1926 годах занимавший посты замнаркома финансов, наркома финансов РСФСР и СССР, писал, что экспроприация денежного капитала была одной из величайших экспроприаций в ходе революции, так как путем эмиссии в денежном капитале было экспроприировано не меньше, "чем в фабриках, заводах, землях".