ТРУДОВЫЕ РЕЗЕРВЫ

Чем больше тот или иной класс, тем больше у него возможностей отстаивать свои интересы в политике и экономике. И медленно менять страну, подгоняя ее, так сказать, реалии к своим потребностям

ТРУДОВЫЕ РЕЗЕРВЫ

Пару месяцев назад мы взялись выяснить, существует ли у нас в стране средний класс. Изучали источники. Работали с документами. Запутались в определениях, коим несть числа. И пришли с вопросами к одной молодой, но весьма авторитетной женщине, известной своим интересом к среднему классу. И она открыла нам глаза.

«Мы под средним классом понимаем социальную группу, которая отвечает как минимум трем критериям, — сказала нам тогда Татьяна Малева, директор Независимого института социальных исследований. — Первый критерий — относительно высокий социально-профессиональный статус, хорошее образование и должностная позиция. Второй — среднее материальное положение. И третий — эти люди сами себя относят к среднему классу».

Вот таких замечательных граждан у нас, считает Татьяна Малева, 20 процентов населения. И в том интервью мы разобрали их по косточкам: кто такие, что умеют-могут, чего хотят от жизни, как вообще попали в middle class. А потом, удовлетворив свой интерес к этим славным людям, мы спросили г-жу Малеву: а остальные, они как? Все-таки 80 процентов — они кто? Угрозу ли они представляют для благополучного среднего класса или, напротив, его резерв?

Но г-жа Малева посмотрела на часы и обещала рассказать об этом в следующий раз, когда закончит новое исследование именно по проблеме резерва среднего класса.

И вот он, этот следующий раз.

Зарабатывая чуть больше или чуть меньше, покупая подержанную иномарку, телевизор и стиральную машину, толкая ребенка в институт или ПТУ, гражданин, сам того не зная, делает дело государственной важности: переходит из одной страты в другую, из одного класса — в другой. И бог бы с ними, с классами, если бы усиление одного из них и ослабление другого не означало бы важных для страны экономических и политических перемен

— Сейчас мы заканчиваем монографический труд, в котором пытаемся ответить на вопрос, каковы шансы у средних классов расти количественно и качественно и каковы шансы остальных приблизиться к среднему классу. Ведь социальное окружение среднего класса составляет его резерв — при благоприятных условиях, но этот ресурс может быть не востребован — при неблагоприятных.

Как вы помните, мы выделяли средние классы на основании трех параметров: материально-имущественное положение, включая доходы, затем образование и должностной статус и третье — самоидентификация, то есть как люди сами оценивают свое социальное положение. К средним классам мы отнесли тех, у кого есть большинство из перечисленных трех признаков. К низшим — тех, у кого нет ни первого, ни второго, ни третьего. Это бедные, необразованные люди, сами себя называющие низшим классом. Их 10 процентов — тех, у кого ничего нет и кто себя считает бедными. Так вот средних классов — 20 процентов, низших — 10. А вот между ними — классы ниже среднего, те, у которых что-то есть, чего-то нет.

— И кто же входит в эти 70 процентов «ниже среднего»?

— Очень разные социальные группы. Например, либо бедные, но образованные и не считающие себя бедными, либо люди с достатком ниже среднего, хотя и не бедные, но которым не хватает образования. Важно одно: им всегда не хватает чего-нибудь, чтобы «добраться» до среднего класса. Эти 70 процентов мы разделили на две группы. Первая группа — 33 процента — это те, кому не хватает каких-то признаков среднего класса. Вторая группа — 37 процентов — те, у кого нет ни одного из этих признаков, но у них нет и признаков низшего класса, то есть у них достаток выше прожиточного минимума, у них есть среднее профессиональное образование и они не признают себя ни низшими, ни средними. А бывают случаи, когда люди бедны и образовательный уровень у них невысок, но они сами себя бедными не считают. И раз так, то никакого основания называть их низшим классом у нас нет. Значит, они чувствуют, что у них есть какие-то ресурсы.

— Если обобщить, то получается, что самый главный критерий среднего класса и тех, кто располагается близко к нему и может в него, так сказать, влиться, — это некие ресурсы?

— Совершенно верно.

— Какие же?

— С моей точки зрения, самый главный, самый долгосрочный ресурс — это образование. В отличие от материально-имущественного, который сегодня есть, завтра нет. Образование позволяет семье или индивидууму постоянно двигаться вперед. Образованным людям есть что принести на рынок труда. Даже если сейчас они бедны, это еще не диагноз — у них есть возможность влиться в полноценную социальную и экономическую жизнь. Гораздо труднее, например, группам... скажем так, русских нуворишей, которые на короткое время сумели сделать деньги и бизнес, но у которых нет образования. Допустим, мы вступили в ВТО, торговые потоки изменились, глобализация, новые информационные технологии и пр. — что будут делать эти люди? Они научились жить в полусерой экономике, но они окажутся неконкурентоспособными, если Россия войдет в реальную эпоху экономической модернизации.

— Тогда вернемся снова к тем 70 процентам. Можно о них поподробнее? Так сказать, социальный портрет.

— Очень большую долю составляют бюджетники — представители систем образования и здравоохранения. Это образованные люди, но их доходы оставляют желать лучшего, и из-за этого сами они не относят себя к среднему классу.

— То есть на прямой вопрос они отвечают «нет»?

— Они не называют себя низшим классом, но сообщают, что их место в социальной иерархии — ниже среднего.

— Это очень важно — с кем идентифицирует себя обедневшая интеллигенция. Можно предположить, что ее политические и экономические интересы не совпадают с интересами среднего класса и они не союзники. А кто не с нами...

— Определенная часть смогла продвинуться, а те, кто не смог, остались в бюджетной сфере. Что это — альтруизм? Это не альтруизм. Это признание своей неконкурентоспособности. Совершенно очевидно, что в этой области было сделано немало ошибок. Но, глядя на результат нашего исследования, я могу сказать, что учитель учителю рознь. Вы знаете, что самая массовая прослойка среднего класса — это работники сферы образования?

— Кто бы мог подумать!

— Просто это вообще самая массовая область занятости. У нас 15 процентов работников народного хозяйства заняты в сфере образования. Так вот, говорить, что все российские учителя одинаково обеднели, неверно. Кто-то ждал, когда государство начнет платить, кто-то не ждал и применял всевозможные стратегии — совместительство, частное репетиторство, уход в другие сферы и пр. Причем именно эти люди сами вкладывали в свое образование, чтобы быть конкурентоспособными на рынке труда. Они понимали, что не могут преподавать, будучи обладателями дипломов образца 60-х годов. Люди инвестировали сами в себя.

— Что могло бы сделать государство, чтобы подвигнуть прочих представителей класса ниже среднего... лезть вверх?

— Сложный вопрос. Возьмем первую группу, у которых все такое средненькое, ни плохое ни хорошее. Имеет смысл развивать и поддерживать малый бизнес, и тогда их самоощущение будет расти вместе с ростом их статуса, материального и социального. А есть группа, у которых что-то есть от среднего класса. Получается, что достаточно кому-то из них иметь более высокие доходы — и это будет полноценный средний класс... Но представление о том, что надо просто поднять зарплату, наивное. Повышение зарплаты, кстати, не означает мгновенного перемещения этих групп в средние классы, потому что материально-имущественное положение — это не только доходы, а это жилье, сбережения и некоторый комплект имущества.

— Каковы устремления классов ниже среднего? Скажем, средние — те очень дружно нацелены на образование, для себя и для детей, на заботу о здоровье, на постоянный поиск лучшей работы, на семейные ценности, на благосостояние. А остальные?

— Они все очень разные. Серьезное различие между ними и средними классами, например, в том, что они гораздо менее эффективны на рынке труда. Средние классы действуют гораздо активней. И не столько с точки зрения рабочего времени — оно почти одинаковое, — сколько с точки зрения эффективности: наличия второй работы, приработков. В группе ниже среднего больше безработных, незанятых. Практически по всем социальным и экономическим параметрам видно, что они значительно слабее средних классов. Например, по параметру — инвестиции в образование или здравоохранение. Они вообще значительно меньше пользуются платными услугами.

— А какова их семейная стратегия с точки зрения образования? Я вот что имею в виду — сами-то мы люди темные, зато дети выучатся любой ценой. Так или нет?

— Доля семей, которые платят за обучение детей, в классах ниже среднего значительно меньше. Почти четверть домохозяйств среднего класса оплачивают образование детей, а ниже среднего — от 4 до 9 процентов. Это действительно порядковое различие. Они, видимо, тратят деньги на что-то другое: потребительское поведение у классов ниже среднего более активное. Они большую часть своего бюджета тратят на продукты питания, одежду и прочие потребительские товары, но в меньшей степени инвестируют в образование или здоровье. И вот она, разница между «средними» и «ниже средних»: у первых ярко выражены стратегии развития, у «низших» — стратегии выживания, там ни о каких инвестициях речи вообще не идет. Класс ниже среднего — это ситуация, когда одни люди хотят, но не могут, а другие могут, но не хотят.

— Вы говорили, что последние несколько лет средний класс не растет — как было 20 процентов, так и осталось. Что это значит — что между средними классами и классами ниже средних происходит постоянный «пассажирообмен» — 10 процентов туда, 10 процентов обратно, а результат неизменен, или же, наоборот, что люди «ниже средних» не поднимаются наверх?

— На этот вопрос ответить аналитически очень трудно — нужно из года в год опрашивать одни и те же домохозяйства и оценивать их социальную устойчивость.

— Хорошо. А что вы сами думаете по этому поводу?

— Думаю, что не случайно и три года назад, и сейчас мы получили по 20 процентов, хотя использовали разные методики. Это свидетельство того, что средние классы сформировались, как-то существуют, но роста не происходит. Того экономического роста, о котором мы говорим последние полгода, недостаточно для того, чтобы радикально изменить материальное положение людей. Образование тоже не прирастает такими темпами, чтобы люди смогли приобрести этот необходимый ресурс. Без видимых структурных изменений мы не вправе ждать изменения ситуации.

— Последний вопрос. Каковы политические взгляды классов ниже среднего? Чего хотят — «жесткой руки», демократии, экономических свобод, государственной опеки?

— Их характеризуют политическая апатия, непоследовательность и разнобой в политических предпочтениях: сегодня голосуют за одного, а через четыре года — за другого, потому что первый не оправдал надежд. Они более ориентированы на патерналистские установки. В политической жизни, как и в экономической, у них отсутствует черта, которая нужна, чтобы стать средним классом, — активность.

Анастасия НАРЫШКИНА