На 88-м году жизни умер патриарх криминального чтива Элмор Леонард: критики сравнивали его с Реймондом Чандлером, жители Детройта, где он прожил почти 80 лет, любовно называли своим Диккенсом, Стивен Кинг — великим писателем, а Квентин Тарантино — своим творческим гуру и альтер эго.
Фото: AP
Если блестящему стилисту Леонарду, чьим кумиром был Эрнест Хемингуэй, казалось, что «диалог звучит как по-писаному», он безжалостно его переделывал. Сын землемера, кочевавшего по Америке времен Великой депрессии, да и сам «литературный пролетарий», он верил в искупление грехов и до самого конца работы над романом не знал, кто из героев кого убьет. Справедливо слыл мастером черного юмора, но к смерти, пусть и невсамделишной, относился сугубо серьезно: ироничность престранным образом сочеталась в его книгах с печалью, сопровождавшей сцены насилия. Леонард умер, работая над 45-м (с 1953 года) романом — только пишущая машинка, никаких компьютеров. По его книгам и сценариям снято 43 фильма, большинство из которых, по его мнению, не передавали оригинальный замысел, но писатель не роптал — Голливуд есть Голливуд.
Мировой славе мастера pulp fiction, играючи обрушившего криминальный жанр и заставившего его играть по собственным правилам, Леонард обязан как раз Голливуду 1990-х годов. Эта слава начисто вытеснила из памяти не только то, что начинал он как автор романов о Диком Западе, но и то, что по ним поставлены два эпохальных вестерна, также отвергавших все каноны жанра. В «3:10 на Юму» (1957) Делмера Дэйвса опасного бандита конвоировал не хладнокровный гафайтер, а мирный бедолага, взявшийся за полицейскую работу с голодухи. А герой «Омбре» (1967) Мартина Ритта, воспитанный в племени апачей, вообще был по духу индейцем.
Нет, все же невозможно поверить, что Леонарду было 87 лет. Он казался хулиганистым старшим братом, но никак не дедушкой Квентина Тарантино, который снял по его «Ромовому пуншу» (1992) свой самый нетипичный фильм. «Джекки Браун» (1997) был не столько триллером, сколько сочувственным и солидарным портретом усталой стареющей стюардессы, сумевшей обвести вокруг пальца и послать к чертовой матери и правопорядок, и криминал. Сугубо леонардовская человечность пропитывала и лучшую — наряду с «Джекки Браун» — экранизацию его «чтива» — «Охотника на кошек» (1989) Абеля Феррары: бывший морпех, участник карательной экспедиции в Санто-Доминго, сводил счеты с доминиканским генералом-садистом.
Тарантино словно долго не решался взяться за текст своего кумира. Его опередил Барри Зонненфельд с презабавным, но пустяковым фильмом «Достать коротышку» (1995), ироническим гимном Голливуду, сам воздух которого начисто сносит башку гангстеру Чили Палмеру: вместо того чтобы вышибать долги, он начинает бредить киношной карьерой. Да, Зонненфельд подражал стилистике Тарантино, эксплуатировал триумф «Криминального чтива», но только на первый взгляд. Дело в том, что Тарантино еще до того, как приступил к «Джекки Браун», все свои фильмы — что смахивает на легкое помешательство — считал как бы метафизическими экранизациями Леонарда, не буквы, но духа его вселенной: еще в 15 лет он мысленно экранизировал его роман «Переключатель».
Да, герои Леонарда, задолго до тарантиновских киллеров Винсента Веги и Джулса Уиннфелда, обстоятельно обсуждали нюансы «мусорной еды» и вели разговоры «вокруг чего-то, а не о чем-то». Но, по словам Тарантино, он научился у Леонарда большему — волшебному рецепту режиссуры: «Берешь весь смак жанрового кино, добавляешь специи реальной жизни, причем не так, как принято по правилам, и получаешь кайф». Решительно непонятно, что имел в виду Тарантино, но сокрушительная успешность фильмов, изготовленных по рецепту Леонарда, неопровержимо доказывает, что да, он был великим писателем.