Следственный комитет МВД России прекратил одно из самых громких уголовных дел последнего времени. Оно было возбуждено по фактам нарушений в ходе приватизации череповецкого производственного объединения "Азот". За два года следствие не нашло доказательств того, что зампредседателя правления ОНЭКСИМбанка Григорий Кошель и бывший гендиректор "Азота" Андрей Тулапин, которым инкриминировалась афера с акциями завода, нанесли ущерб государству в размере $27 млн. Первый замначальника СК МВД Сергей Новоселов в беседе с корреспондентом "Коммерсанта" ЛЕОНИДОМ Ъ-БЕРРЕСОМ признал, что следователи, ведущие дело, "были введены в заблуждение и руководствовались пролетарской ненавистью".
Дело, о котором идет речь, было возбуждено 3 сентября 1997 года и с самого начала приобрело скандальный характер. "Я ничего не могу сказать о том, что это дело было политическим или заказным,— говорит Сергей Новоселов,— но то, что на следователей сильное впечатление произвели репортажи Сергея Доренко на ОРТ,— это точно. В них утверждалось, что ОНЭКСИМбанк скупил 'Азот' за бесценок, все разворовал ну и так далее. Поэтому, принимая решение о возбуждении уголовного дела, следователи больше руководствовались эмоциями и пролетарской ненавистью".
Поначалу обвинения в махинациях, казалось бы, нашли подтверждение. Было установлено, что в 1994 году компания "Первый национальный банковский траст" (ПНБТ), учрежденная ОНЭКСИМбанком, на инвестиционном конкурсе приобрела 41% акций "Азота" по номинальной стоимости за 186 млн рублей. По условиям конкурса, ПНБТ обязался в течение последующих трех лет вложить в предприятие $100 млн. Однако инвестиции не были использованы по назначению, и в 1997 году московский арбитражный суд по иску РФФИ расторг договор купли-продажи ценных бумаг.
"Одним из ключевых документов, который ввел следователей в заблуждение,— продолжает Новоселов,— стал акт Счетной палаты от 20 августа 1998 года. Эта бумага изобиловала множеством формулировок, не свойственных этой организации: 'хищение', 'незаконное завладение', 'мошенничество'".
Эксперты Счетной палаты пришли к выводу, что ПНБТ незаконно приобрел акции и тем самым причинил государству ущерб в размере разницы между балансовой стоимостью "Азота" и номинальной стоимостью акций. Исходя из балансовой стоимости предприятия, 41-процентная доля его ценных бумаг оценивалась в 85 млрд рублей ($27,5 млн). Отсюда получалось, что ПНБТ недоплатил за акции около $27 млн.
Стрелочников нашли быстро. Ими оказались зампредседателя правления ОНЭКСИМбанка Григорий Кошель, бывший гендиректор "Азота" Андрей Тулапин и один из руководителей ПНБТ Дмитрий Ушаков, которым предъявили обвинение в мошенничестве. Под стражу взяли только Кошеля, но в ноябре 1998 года он был освобожден под залог в $500 тыс., а также личное поручительство главы Центробанка Виктора Геращенко.
Следователи так и не смогли получить от Кошеля подтверждение оперативным данным о том, что ПНБТ якобы выиграл инвестиционный конкурс "в нечестной борьбе", не собираясь впоследствии выполнять взятые на себя обязательства по инвестированию в "Азот". По словам адвоката Александра Асниса, окончательно обвинение развалилось в марте 1999 года. Коллегия Счетной палаты утвердила официальный отчет, в котором первоначальные выводы были признаны ошибочными. В нем говорится лишь об "упущенной финансовой выгоде государства", но не об ущербе, а тем более мошенничестве. Это подтвердила и повторная экспертиза, назначенная следствием.
Сергей Новоселов считает, что акции "Азота" нужно было продавать не на инвестиционном конкурсе, а на денежном аукционе. "Помимо 41% акций ПНБТ приобрел на денежном аукционе еще 17% ценных бумаг завода за $5 млн. Вот и считайте, что выгоднее. Но это вопросы к РФФИ, а не к нам",— подчеркнул первый замначальника следственного комитета.
Он категорически отрицает, что дело было прекращено "по указке сверху или под давлением". Следователь Геннадий Мухтаров принимал участие в расследовании с первого дня, и только он мог подписать соответствующее постановление. В июле нынешнего года на совещании в Генпрокуратуре начальник Главного следственного управления Владимир Минаев принял решение, что, если в деле не появится "железных доказательств", его надо прекращать за отсутствием состава преступления. Так в итоге и было сделано.