Несколько дней назад в заполярных поселках Тикси и Усть-Оленек состоялись два мероприятия, организованные известным путешественником Дмитрием Шпаро: захоронение останков Василия и Татьяны Прончищевых — участников знаменитой Северной экспедиции 1733 года и проводы яхты "Апостол Андрей" по Северному морскому пути от Тикси до Петербурга. Побывавший в Заполярье наш корреспондент МАРИЯ Ъ-ГОЛОВАНИВСКАЯ вынесла единственное впечатление: оба эти мероприятия представляли собой исключительно рекламное шоу.
Два очередных проекта Шпаро
О Шпаро говорят много разного: государственный путешественник, дружил и дружит с властью, конъюнктурщик, ни разу не рисковавший жизнью. Какой может быть риск, если его экспедиции всегда пасут военные и за ними наблюдают из Москвы? Шпаро своего убеждения, что в каждом путешествии должна быть доля конъюнктуры, не скрывает. Только хорошо срежиссированное мероприятие может иметь общественный резонанс и значимость. Именно для этого ему и нужны журналисты на заключительных этапах каждой акции. И именно поэтому он не стесняясь надиктовывает многим из них их будущие материалы. Зная, что Шпаро добьется резонанса, ему помогают и спонсоры, и власти — увидеть по ТВ собственный флаг или эмблему компании на отплывающей в кругосветное путешествие яхте или на Северном полюсе хотел бы каждый. Это Шпаро прекрасно понимает, находя спонсорские деньги на любые свои проекты. Члены его клуба подтверждают: Шпаро может организовать что угодно, завязать самые различные структуры и их интересы в единый со своими интересами узел.
Две недели назад стартовала очередная акция Шпаро. Он отправил экспедицию в Усть-Оленек, заполярное поселение, где находилась могила Прончищева и его жены — участников Великой северной экспедиции, снаряженной Петром I. Он решил вскрыть имеющуюся могилу, удостовериться в том, что в ней лежат действительно герои Арктики Прончищев и его жена Татьяна, и далее сделать из перезахоронения акцию с участием местных властей и журналистов.
Легенда позволяла привлекать спонсоров. Шпаро рассказал главкому дальней авиации, что нужно захоронить с почестями несправедливо забытых героев. Когда-то были великие времена — Петр строил корабли и учил офицеров навигации. Для развития мореплавания нужны были карты. Чтобы сделать карты, нужно было отправлять людей в места, на карте отсутствующие. Именно для этого в 1733-м была снаряжена Великая северная экспедиция под руководством Витуса Беринга, чтобы описать все северные и восточные морские границы России от Архангельска до Охотска, включая огромные внутренние пространства Восточной Сибири, Курил и так далее. Экспедиция была и вправду великая — 5 тысяч участников, семь исследовательских отрядов, 13 специально построенных для этого кораблей. Имена лучших офицеров этой экспедиции у всех на слуху — Дмитрий и Харитон Лаптевы, Дмитрий Овцын, Семен Челюскин, Василий Прончищев. И они действительно совершали подвиги. Во время этой экспедиции гибли многие. Погиб при невыясненных обстоятельствах, что в таких условиях не редкость, и Прончищев. Он вместе со своей женой был захоронен в Усть-Оленьке.
Военным идея восстановить славу героя и перезахоронить его с почестями понравилась. Они бесплатно предоставили свои самолеты для перелета и экспедиции, и журналистов. Шпаро выгодно представил идею и якутским властям — поприсутствовать на торжественной церемонии дали согласие президент Михаил Николаев и глава администрации Басов. К этому событию Шпаро логично пристегнул еще одно — торжественную отправку принадлежащей его клубу яхты "Апостол Андрей" в путешествие по Северному пути из Тикси в Петербург. Именно для освещения этих двух торжественных мероприятий журналисты и отправились буквально на край света.
Работа с журналистами
За Полярный круг, на берег моря Лаптевых в город Тикси мы летели на военном самолете. На военном, потому что все мероприятие — и двухнедельная экспедиция ученых, и собственно церемония захоронения и проводы яхты "Апостол Андрей" — находилось под личным патронажем главнокомандующего ВМФ России адмирала Куроедова. В хвостовом отсеке, оборудованном под апартаменты, летели военные. В центральной части самолета с железными вращающимися креслами для десантников, свисающими отовсюду рациями и временами загорающимися световыми табло "Подготовиться к прыжку", "Прыжок", "Отмена" — журналисты и Дмитрий Шпаро. С прессой Шпаро работал скрупулезно:
— Вот недавно меня спросили, кого бы я взял с собой в экспедицию. Записываете? Я не задумываясь ответил — Юрия Михайловича Лужкова и Григория Явлинского.
— Неужели генерала Лебедя не взяли бы?
— Нет, его бы не взял. Лужков... (далее неприкрытая реклама московского мэра — хороший организатор, настоящий мужик и т. п.— Ъ) является к тому же патроном нашего клуба.
— Деньги, что ли, дает?
— Потом, может быть, и деньги даст. А пока помогает своим именем. Вот не может кто-нибудь встретиться с Лужковым, а мы в обмен на спонсорскую помощь предлагаем эту встречу организовать. Были такие примеры.
Со спонсорами Шпаро и вправду умеет работать. Умеет объяснить "Макдональдсу", "Кодаку", компании 3М, "Никомеду", что через него начинается настоящий успех. Их эмблемы на красных куртках героев-путешественников опубликуют газеты, покажут по телевизору. Их будут знать тюлени и белые медведи. И будут знать благодаря прессе, которая у Шпаро в кулаке: журналистам "своих" изданий, таких как "Комсомолка", он без стеснения надиктовывает, что писать и как.
Город Тикси раскрошен по берегу моря Лаптевых — облезлые блочные пятиэтажки с заколоченными окнами, облака пыли, поднимаемые порывами сильного ветра. Содержанием первого дня были официальные визиты. К главе местной администрации Владимиру Басову, к начальнику тиксинского, мертвого уже два года порта и так далее. Было видно, как Шпаро гордится тем, что привез журналистов. Это явно придавало ему значимости в глазах местных забытых центром властей. Эта светская программа очень контрастировала с видом подыхающих на глазах поселков, с редко встречающимися нищими якутами, со стоящим замертво вот уже два года тиксинским портом. Визиты Шпаро режиссировал умело. Инструктировал. Пожимать руку, представляться четко: имя, фамилия, издание.
Непонятная церемония #1
Встречи были умопомрачительно скучны и напоминали партсобрания застойных лет. Басов с гордостью рассказывал об умирающем, но сопротивляющемся крае, ругал реформы, докладывал, что вопреки всем давлениями не дает акционировать тиксинский порт и сохраняет его в руках государства. И неважно, что северного грузопотока больше нет, что поселки вымирают, что уезжают люди, принципы в жизни куда важнее. На голову журналистов сыпались потоки унылых, ничего не означающих цифр, смутных суждений, густопсовой гордости за неизвестно что. "Наш народ героический,— упрямо повторял Басов, всей своей внешностью до смешного напоминая Ленина,— и все перенесет". Народ на улицах заочно с ним не соглашался: "Ехать отсюда надо, только вот непонятно как, отсюда билет на материк стоит 10 тысяч, а зарплаты у нас меньше, чем на материке."
На встрече с Басовым мы узнали, что завтра на захоронении (или перезахоронении — этот вопрос дискутировался честные десять минут, потому что действительно непонятно, как квалифицировать зарытие разрытой могилы) будет полный сбор, все приедут, кто обещался,— и президент Якутии Михаил Николаев, и епископ Якутский и Ленский Герман. Прилетит из Москвы и командующий дальней авиацией генерал Апарин. Шпаро был явно доволен, задуманное удавалось.
Церемония захоронения проходила в Усть-Оленьке, там же, где была могила Прончищева, да собственно, и в ту же могилу. Мы прибыли туда на вертолете вместе с начальством и Шпаро, который тут же принялся деловито раздавать красные фирменные куртки клуба "Приключение" (до этого члены экспедиции работали в обыкновенном камуфляже) и крепить к ним эмблемы "Отечества". Понятное дело, специально для телекамер, чтобы вся страна увидела заветную эмблему и за Полярным кругом.
Затем все отправились в барак метеослужбы, где привлеченные Шпаро ученые делали свой доклад президенту Николаеву о проделанной работе. Под стрекот кинокамер и проблески вспышек они отрапортовали, что могила Прончищева и его жены действительно является могилой Прончищева и его жены, в чем, в общем-то, никто и не сомневался. У самой могилы мы увидели надгробный камень. Рядом с надгробным камнем — деревянный крест, где с завидной регулярностью, начиная с 1921 года, "отмечались" все полярные экспедиции: "Здесь была экспедиция полярников в таком-то году. Честь и слава великому первопроходцу Прончищеву". Ученые рапортовали: перед нами стояла задача определить, от чего наступила смерть героев. Мы не определили, от чего, но уверены, что не от цинги, как раньше считалось. Оба черепа снабжены почти что полным комплектов зубов. А вот левая нога у Прончищева не в порядке — открытый перелом. Кто знает, может быть, он от этого и умер? Еще учеными был установлен рост Прончищева (167 сантиметров) и его жены (156-157 сантиметров). Но главная работа по восстановлению внешности, сказали ученые, еще впереди, займет не менее полугода и будет продолжена в Москве.
Дальше Шпаро передал слово президенту, главе администрации, военным, выступил сам. Местные жители, якуты, взирали на все происходящее с неподдельным удивлением и только иногда повторяли: "Зачем могилу разрыли, зря разрыли, у нас после этого сразу погода испортилась".
После торжественного собрания мы все под руководством Шпаро вышли на берег закапывать кости. Но перед закапыванием речи возобновились. Все те же — о доблести, славе и подвигах — и в том же порядке. Затем владыка отслужил панихиду, военные пальнули из стартовых пистолетов, и кости закопали. Водрузили привезенные из Москвы венки. И все. Как была могила, так и осталась могила. И хорошо что не тронули крест с автографами экспедиций, на это никто внимания не обратил, а ведь это на самом деле ценная реликвия.
После захоронения почетные гости и члены экспедиции отправились назад, в барак метеослужбы, отмечать событие. Выпито, съедено и говорено (уже по третьему кругу) было настолько много, что шпаровцы умудрились даже потерять телефон со спутниковой связью. Засунули куда-то. Кто его знает куда?
Вечер этого дня завершился еще одним банкетом, уже в Тикси. Те же гости, те же тосты, тот же пафос. Умопомрачительное ощущение бесконечно длящегося комсомольского собрания и бездарной говорильни. Выделился только президент Якутии, произнесший оригинальный тост-притчу, и сам Шпаро, внезапно указавший журналистам на связь произошедшего захоронения с возрождением русской национальной идеи.
Непонятная церемония #2
На следующий день нас на специальном автобусе привезли в тиксинский порт. Там должна была состояться не менее помпезная акция — проводы яхты в далекое плавание. Очередная акция Шпаро, и проводы — это только начало шоу. Экипажу, состоящему сплошь из белозубых красавцев с голливудскими улыбками, предстояло за четыре месяца доплыть из Тикси до Петербурга. И вторая часть шоу, очевидно с присутствием уже петербургских властей, намечается на ноябрь этого года. А третья — в Москве, у памятника Петру Первому, так задумал Шпаро, очевидно стремясь угодить и патронирующему его теперь Лужкову.
Но вот незадача: отплывать рановато, путь прегражден ледниками, на яхте не прорваться. Команда говорит об этом открыто, и тогда капитан совместно со Шпаро принимают решение сделать церемонию бутафорской. То есть отплыть в торжественной обстановке, а потом через часок, когда все разойдутся, тихонечко вернуться к берегу. Ну а что поделаешь, если в Тикси такой большой из-за захоронения сбор — и президент, и владыка, и журналисты. Когда льды сойдут, они ведь уже разъедутся.
Меня, не скрою, это потрясло: как можно пойти на бутафорское отплытие, ведь возвращаться — плохая примета? Ответа на этот вопрос не последовало ни от кого, и утром на причале собрались немногочисленные жители Тикси, журналисты, привезенные Шпаро, прибыли почетные гости и члены усть-оленьковской экспедиции. На яхте красовалось полторы дюжины спонсорских флагов, на груди моряков — алые эмблемы "Макдональдса", "Кодака" и "Отечества". Начались речи, застрекотали камеры. Обмен памятными подарками, рукопожатия. Владыка прочитал молитву перед выстроившимися по линеечке на палубе будущими героями и благословил их. Прозвучала команда "руби веревки", и яхта тронулась в путь. С берега кричали: "Семь футов под килем!" — и махали руками. Нас, журналистов, погрузили на катер, и мы вышли в море догонять яхту — чтобы поснимать, как она плывет с парусами. Через час мы вернулись, еще через полчаса — они. На яхте началась гулянка. Настоящее отплытие запланировали на "попозже": говорят, в августе льды подтают.
Во время очередного застолья, теперь уже в личном самолете главкома дальней авиацией Апарина, на котором мы возвращались, Шпаро сказал: "Надо позвонить президенту Академии наук и придать экспедиции научный статус. Мы ведь сделали свой вклад в науку". Сидевшие за столом генералы согласились и обещали поддержку. И правильно обещали.
Если трезво оценить ситуацию и самого Шпаро, ничего негативного в том, что он всегда дружил с властью, нет. И в том, как подходил к путешествиям,— тоже. Каждому государству нужен свой государственный путешественник. Потому что нужны государственные флаги на Эльбрусах и нужны события и зрелища, будоражащие кровь. И в этом смысле журналист — ключевая фигура всех его мероприятий, и он правильно делает, что многим из них напрямую диктует, что писать, ничуть не находя эту ситуацию противоестественной. Шоу значит шоу. И польза от него очевидная. Вот ведь вспомнили петровские времена и Великую северную экспедицию, героев, которые достойны памяти, не менее чем, скажем, Семен Челюскин. Шпаро прекрасно умеет организовывать события, а это — редкий талант. Кстати сказать, явно недооцененный властями. Вот назначили бы его министром путешествий, и мы зажили бы поинтересней.
Известно, что Шпаро на этой уникальной деятельности не нажил состояния. Нет у него ни своей машины, ни дачи, ни квартиры с евроремонтом. Да, он нажил связи, многим может позвонить, попросить, и ему не откажут. Есть у него и свой клуб "Приключение", отделанный без лоска и мало чем напоминающий, скажем, клуб "Монолит". Он дает государству больше, чем у него берет. И правильно понимает: путешествия сегодня — это романтический заряд, который должно воспринять общество, это зрелище, это событие, это PR наконец. И он прав. Не нужно путешественникам умирать, им нужно по-другому служить своему Отечеству. Именно так, как это делает сам Шпаро.