Московское издательство "Захаров-АСТ" выпустило книгу воспоминаний Коры Ландау "Как мы жили". Книга очень резкая, и хотя, конечно, сейчас прогулка по садам советской науки есть прогулка по пепелищу — впечатление все-таки сильное. Во-первых, гениальный Ландау. Во-вторых, красавица. Кора Ландау — и в этом можно убедиться, взглянув на фотографии,— относилась к числу красавиц абсолютных. В-третьих, окружение, включавшее как обычных людей, так и человекообразных рептилий. Всего этого уже достаточно для драмы, но божественный режиссер накрутил вокруг жизни этой пары множество привходящих исторических и личных обстоятельств.
Никого так не любил Иосиф Сталин, как ученых. Мерзавцу, видимо, казалось, что силами природы и вправду можно как-то там "овладеть". Прежде чем овладевать, не худо б понять, как они устроены,— соответственно, только ученые и могли помочь в этом деле. Жители московского Юго-Запада знают желтоватые, приземистые, в английском стиле выстроенные корпуса Института физических проблем. Те из корпусов, что смотрят на Воробьевское шоссе,— жилые. Пятикомнатные двухэтажные квартиры и сейчас недурны, а уж в конце тридцатых годов роскошь такого ранга, кроме ученых, вообще не была доступна никому из нормальных людей. (Партийную верхушку к этой категории ведь не отнесешь.)
Но естественным образом вокруг науки — этой сравнительно чистой на первый взгляд области — образовался огромный паразитарный слой. Именно таким персонажем в книге Коры Ландау предстает академик Е. Лившиц, многолетний друг и постоянный соавтор Ландау. Одним из сквозных сюжетов книги как раз и является история ее борьбы с Лившицем — вокруг гонораров, квартир и обстоятельств супружеского быта. Поколения советских физиков, учившиеся по знаменитым учебникам Ландау--Лившица, были о Лившице совсем иного мнения, воздавая должное его таланту популяризатора и интерпретатора. И, если бы воспоминания написал Лившиц, его акценты могли бы быть расставлены иначе, а персонажем могла бы стать сама Кора.
Дело, конечно, не в личных правдах этих двух людей. Этих личных правд сколько угодно, и они стоят одна другой. Дело в атмосфере, которую хорошие мемуары передают, а плохие — нет. Судить книги этого жанра по их стилистическим достоинствам нельзя: наоборот, красоты и лирические отступления в них всегда как на грех торчат и выпирают углом. Чем не-литературней, чем кондовей, тем больше вероятность того, что мемуары подействуют на читателя, что у них будет некоторый эмоциональный итог. И вот в этом, единственно истинном смысле, мемуары Коры Ландау — хорошие мемуары. Атмосферу быта высших академических кругов они передали точно.
Лев Ландау попал в автомобильную катастрофу в начале 1962 года. И прожил после этого еще 6 лет. Прожил, тяжело и в общем-то безнадежно болея. Мучаясь. И вот, этот долгий, тяжелый финал — еще один сквозной сюжет книги. Здесь я задам один вопрос, который не задавала себе Кора Ландау — атеистка и коммунистка. Но прочесть и не спросить — за что же? — невозможно. Может быть, за экзотические принципы семейной жизни, допускавшие с обеих сторон любые вольности сексуального характера? Может быть, за то, что гений в конечном счете все же оказался впряженным в повозку сатанинского режима? Или просто — это уж совсем нечто фаустианское, литературное — за то, что обладатель блистательного интеллекта заглядывал туда, куда смертному соваться не стоит?
В заключение я напомню слова, сказанные Ландау перед смертью: "Я неплохо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось". Героическая эпоха науки кончилась. Постмодернистский мир скорее считает гением какого-нибудь Билла Гейтса. Но сказал Ландау красиво — сейчас даже немного завидно, а?
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ
Ландау-Дробанцева Кора. Как мы жили, воспоминания. Москва: Захаров-АСТ, 1999.