На моем столе несколько недель лежала книга, которую я никак не мог дочитать. Вроде надо — книга заметная, даже шумная, успешная... А что-то в ней раздражает так, что никакие профессиональные навыки чтения не помогают. Уж какой только муры не читал, а это вроде и не мура, а вот — не могу. Речь идет о книге Марии Арбатовой "Мне сорок лет". Обложка снабжена специальным лейбачком: "Очень откровенная книга". Идея книги довольно остроумная — предварительные итоги, мемуары сорокалетнего. Все это близко — откуда бы, правда, можно было б узнать о своем поколении? А тут, пожалуйста — прочел и понял: вот мы какие. Мне тоже сорок лет.
Что касается откровенности — она есть. Это не какие-то сальные подробности или, допустим, обличения. Откровенность несколько другого сорта. Арбатова при всей настойчивости, с которой она твердит о своей профессии драматурга, писать вообще-то не умеет. Какая-то беда с синтаксисом. "В Москве в лифте собственного дома ее пытался изнасиловать крупный господин, невзирая на беременность и Варю в коляске. Лена долго увещевала господина отказаться от своих намерений, потом аккуратно дала ему ногой в причинное место".
Но дело, конечно, не в синтаксической беде. Этот покореженный стилек ("увещевала отказаться") только и адекватен чудовищной истерике, которая происходит на страницах этой выдающейся книги и делает ее самым невыносимым чтением, которое попадалось мне за много лет. Истошное повествование о даме с гипертрофированным эго, которая отчего-то убеждена, что мир ей что-то должен, и все требует и требует от него товаров, услуг, мужей, здоровья, счастья... И получает: кровь, пот, слезы, сопли, насилие, затрещины, болезни. Самолюбие ее пухнет, дама становится феминисткой, разводится, снова выходит замуж, бьет кого-то по мордасам, и будто пересказывает какой-то бредовый сон. И это — мое поколение? И это — та Арбатова, здравомыслящая и политкорректная дама из передачи "Я сама"?
Она самая. Подумаешь: "А каково было б такую жену иметь?" — да перекрестишься. "Ад — это другие",— заметил старик Сартр. С ним не поспоришь. Но. Все-таки бредит не Арбатова, бредит жизнь. Русская женщина сорока лет, как ее представила Арбатова — конечно, зрелище малоизящное. Но ведь это — наверное, единственно возможная реакция на чудовищно сексистский и абсолютно омерзительный советско-российский мужской мир, в который приводит существо женского пола любая попытка социализироваться. Мужчина моего поколения — это, увы, Юрий Скуратов, и в общем, конечно, с такими мужчинами можно только по-арбатовски: аккуратно ногой в причинное место.
Титаническая битва идиотов, разыгрывающаяся великим постом в русской политике — кто кого подсидит, усидит, пересидит, завалит, провалит, загасит,— имеет черты, сходные с книгой Арбатовой. Нормальная девушка, а книга какая-то вздорная. Все эти березовские, скуратовы, степашины и илюхины — ведь в частной жизни, должно быть, нормальные люди. Разные, обычные — но ведь не полные же подонки? Кровь не пьют, старушек топорами не лущат. На девушек в лифтах не набрасываются... Но вот как на людях появятся — нечто из них совершенно дикое выпирает.
С девушками, впрочем, что-то не то у этих дяденек. "Я не принимал никакого участия в подборе, написании, а тем более в поставке кому-либо проституток",— говорит министр Степашин. Узнаете арбатовский стилек? И падежей припомнил только два, как пел Высоцкий. Стенограмма думской гастроли нашего прокурора — вообще документ яркий. Эдакая песнь коллективной импотенции. "Против вас ночью дело было возбуждено на основании заявлений каких-то трех проституток". "Незаконная оперативно-розыскная деятельность по подыскиванию".
Конечно, если закрыть глаза да помечтать немного, такая картина всплывает перед мысленным взором. Вот берешь крепко в руку такой веничек ободранный, которым до этого вокзальный сортир подметали и им всю эту элиту — вон! На помоечку. Стыдно не за страну или там власть этой страны, стыдно за пол, к которому принадлежишь.
И вот тут книга Арбатовой начинает как-то укладываться в голове. Ненависть к миру, которой напитан мемуар феминистки, непонятна и кажется беспричинной, только если не брать в расчет контекст его появления. Читать Арбатову, как литпроизведение, на мой вкус — невозможно. А вот узнать оттуда, как мы выглядим в нашем самодовольстве, лени и беспечности, какое непробудное свинство мы позволили развести вокруг себя — можно. Это, конечно, раздражает, еще бы. Больше раздражает, чем наш осел-прокурор или их козел-президент. Мария Арбатова нам сказали, что мы — это ад. А мы же такие хорошие, только иногда расшалимся, бывает — ну там к девчушкам, или украдем чего, или бомбочку какую оброним. А так — белые и пушистые, воняем, но не сильно же? Терпеть же можно еще пока?
Вообще-то нельзя. Если всмотреться в идею сраного веничка — то это ведь чистый тоталитаризм, господа. Нужен, значит, хозяин, который наведет порядок и т. д. Потому что надеяться на то, что, если каждый будет самосовершенствоваться, следить за речью, поступками и чистотой рук, и таких людей станет много, тогда скуратовы очухаются и раскаются,— не приходится.
И вот я думаю — раз уж нам обязательно нужен диктатор, пусть им станет Мария Арбатова. Она — особа волевая и, так сказать, по-правильному недобрая. К тому же знает толк в тех политических вопросах, которые теперь только и актуальны. "Если человек сексуально не обслужен, он социально опасен", — утверждает Арбатова. Скуратов, правда, опасен даже обслуженный, но и для таких, как он, уже придумана ниша. Владимир Сорокин в новом романе описывает "лагеря принудительной любви — LOVEЛАГ". Туда бы железной рукой Марии Арбатовой и отправить весь похотливый и бездарный русский мужчинский элитный ареопаг.
Михаил Ъ-Новиков
Обращаться с такими, как Скуратов, учит книга Марии Арбатовой: ногой в причинное место.