Магнус Карлсен сдал кандидатский максимум

Шахматы

Кандидатский турнир в Лондоне запомнится удивительно красивой, вполне возможно, не имеющей в истории шахмат аналогов развязкой, которая столкнула лбами норвежского и российского гроссмейстеров — Магнуса Карлсена и Владимира Крамника. Попеременно захватывая лидерство на финише соревнований, они подошли к заключительному туру с идентичными показателями — и оба потерпели в нем поражения. Карлсен стал первым благодаря большему числу победных партий и получил статус претендента на чемпионское звание, за которое будет биться в матче с его обладателем — индийцем Вишванатаном Анандом.

Было бы преступлением сводить итоги лондонского турнира к формально самому главному — сформировавшейся на финише турнирной таблице. В ней как раз нет ничего экстраординарного. Тройку фаворитов, которым прочили драку за претендентский статус,— Магнуса Карлсена, Владимира Крамника и Левона Ароняна — удалось разбить лишь Петру Свидлеру: ударная концовка позволила россиянину обойти армянского гроссмейстера за счет лучших показателей в личных встречах и выбраться на третью строчку. А выиграл тот из фаворитов, кто и котировался чуть выше. Шахматист, которого, несмотря на молодость, уже два-три года считают наиболее достойным со всех точек зрения кандидатом в чемпионы из нового поколения, могучей волной накатившего на поколение родом из 1970-х — на поколение Вишванатана Ананда или владевшего до него званием чемпиона мира Владимира Крамника. Шахматист, который, как считается, может даже сыграть примерно ту же роль, что сыграл полвека назад американский гений Бобби Фишер,— роль гения, дающего всей шахматной системе мощнейший импульс для развития.

Но не поэтому, конечно, кандидатский турнир так восхитил шахматное сообщество. Не поэтому рушились в понедельник вечером некоторые шахматные сайты, не рассчитанные на такое громадное — футбольное — количество посещений.

Этот турнир даже матерые эксперты, видевшие множество соревнований, называли историческим, невероятным. Международный гроссмейстер Сергей Смагин назвал его в разговоре с "Ъ" "прорывным во всех отношениях" — и понятно, что он имел в виду. Тезис "классические шахматы перестают быть увлекательным зрелищем" в последние годы употреблялся слишком часто — в контексте необходимости искать иные, менее справедливые, но более острые форматы. Так вот, лондонский турнир показал, что и в классических шахматах возможны феноменальные по драматизму, по эффектности сюжеты. Сюжеты, не имеющие ничего общего с представлением об этом жанре как о жанре для людей расчетливых, прагматичных, просчитывающих на несколько ходов вперед не только ситуацию в партии, но и турнирную ситуацию в целом. И конечно, концовка этих состязаний обязательно должна остаться в истории со всеми ее мельчайшими захватывающими подробностями.

Сергей Смагин, говоря о Магнусе Карлсене, разложил этот турнир на две части. Стартовые две трети соревнований норвежец показывал выдающуюся по уровню игру — ту игру, которая и требовалась, чтобы выступить в соответствии с котировками. Кто-то из комментаторов, наблюдая за ней, назвал его "мастером технической реализации несуществующего преимущества". Замечательное определение, учитывая, что Карлсен и правда часто получал чуточку больше, чем на первый взгляд сулила ему партия.

Он лидировал и, казалось, обрек Левона Ароняна с Владимиром Крамником бороться лишь за второе-третье места. Но тут настало время для заключительной трети, в которой норвежец вдруг продемонстрировал всю нелепость сравнений с не знающей усталости и срывов шахматной машиной, превратившись, как сказал Сергей Смагин, в "растерянного мальчика, придавленного грузом психологических проблем".

Ситуация радикально менялась каждый день. В пятницу Магнус Карлсен проиграл белыми уже ни на что не претендовавшему украинскому ветерану Василию Иванчуку, а Владимир Крамник одолел черными Ароняна и скинул Карлсена с верхушки. В воскресенье, в следующем — предпоследнем — туре, норвежец вернул себе лидерство, расправившись черными с азербайджанским аутсайдером Теймуром Раджабовым и оказавшись вровень по набранным очкам с россиянином, разошедшимся миром с израильтянином Борисом Гельфандом. Но у Карлсена было преимущество по дополнительным показателям — а именно, по числу победных партий. То есть такой же, как у Крамника, результат в финальном туре делал его претендентом.

Финальный тур был квинтэссенцией всего турнира — шахматными американскими горками, на которых возможно все. Магнус Карлсен играл белыми с Петром Свидлером — и играл так, что было видно: он хочет победить, он ищет те ходы, которые могут принести очко, а не половинку. Он искал их даже тогда, когда уже было понятно, что в проходившей одновременно партии Василия Иванчука с Владимиром Крамником дела у россиянина, тоже рисковавшего, идут неважно, что выиграть ему едва ли удастся. Сергея Смагина и многих его коллег потрясла как раз эта бескомпромиссность Карлсена, нацеленность на победу, которой он, кажется, заразил и соперников,— большинство партий во всяком случае вышли боевыми.

Но в 14-м туре она могла ему, правда, дорого обойтись. И очень дорого. Магнус Карлсен залез в цейтнот и, выкарабкиваясь из него перед контролем, напортачил, обнаружив, когда время на часах было добавлено, что черные уже крушат его. Норвежец проиграл и отправился в пресс-центр отчитываться перед журналистами, а отчитавшись, попросил у организаторов ноутбук — чтобы посмотреть, как там развивается партия между Иванчуком и Крамником. И моментально увидел, что, решив не держать синицу в руках, а погнавшись за чересчур далеко летящим журавлем, все-таки уцелел. Иванчук, который опередил в Лондоне одного Раджабова, вслед за Карлсеном заставил сдаться и его основного противника. И копавшиеся в справочниках статистики так и не сумели обнаружить в них, чтобы когда-нибудь в шахматах произошло нечто подобное. Ну в принципе представить, что так все может закончиться, было нереально!

Сергей Смагин, смакуя эту развязку, смакуя доблесть Карлсена и отвагу Крамника, заметил, что, конечно, она обнажила и "уязвимые стороны таланта" норвежца. "Ему не всегда удаются партии на фоне высочайшего напряжения — когда ставки и ответственность запредельные",— отметил господин Смагин. А впереди — осенью — у него ведь как раз матч, в котором напряжение и ставка будут еще выше и в котором осечки уже едва ли удастся компенсировать везением. Чемпионский матч с Вишванатаном Анандом, умеющим как никто другой бить по чужим слабостям и скрывать собственные.

А Магнус Карлсен, осознав наконец, из какой передряги выкрутился, признавался, что даже сил радоваться этому своему первому месту у него не осталось: "Не знаю, может, выпью в номере немного шампанского". И еще говорил о том, что "сделал много выводов уже сейчас и сделает в дальнейшем". "Чтобы одолеть Виши, придется серьезно поработать",— заявил норвежец. Нет, он сам явно понимает, что участие в грандиозном шахматном спектакле — не повод быть уверенным в своей неуязвимости.

Алексей Доспехов