Репутацию города, который никогда не спит, Лондон честно старался подтвердить всю Неделю английской моды, изнурив до изнеможения светскими приемами. Но главное светское мероприятие состоялось в залах аукционного дома Christie`s.
Г-жа Винтер, главный редактор американского Vogue, которая считается самой влиятельной дамой модного бизнеса, специально прилетела из Нью-Йорка, чтобы вместе с аукционным домом Christie`s дать первый прием по случаю самого важного шоу нынешнего сезона — благотворительного аукциона-продажи вечерних платьев, сшитых за последние 30 лет специально для церемонии вручения "Оскара". Легендарные доспехи были представлены с исчерпывающей щедростью: от старомодного декольте и турнюра Элизабет Тейлор до черного почти мужского по крою смокинга Ванессы Редгрейв, от расшитого бисером комбинезона Рейчел Уэлч до облегающего алого платья Синди Кроуфорд.
Сам аукцион назначен на 18 марта в Нью-Йорке, а в Лондоне по традиции прошла его генеральная репетиция, собрав тучу местных знаменитостей. К тому же присутствие Анны Винтер не предполагало отлынивания. Пришли все. И возлюбленный всех английских домохозяек Хью Грант в смокинге от Mickie Blue Eyes, и его многолетняя подруга Лиз Херли в сверкающем черном платье от Versace, и Наоми Кэмпбелл в чем-то воздушном от Jean Desses. Прилетел на своем частном самолете Том Форд, весь запакованный в Gucci. Нервно покручивая ус, с орхидеей в петлице и в широкополой фетровой шляпе от Stephen Jones появился Джон Гальяно, промелькнула и тут же исчезла Стелла Маккартни в скромненьком платье Chloe.
Обязанности хозяйки вечера с Анной Винтер разделила английская актриса Наташа Ричардсон, которой собственно и принадлежала здравая идея продать старые платья, пылящиеся в гардеробных звезд (в том числе у ее собственной мамы Ванессы Редгрейв), а вырученные деньги пустить на помощь больным СПИДом. Но редакторша Vogue явно затмила скромную и милую Ричардсон своими голыми плечами и ярко-красным нарядом от Dior.
"Разве ты не знаешь, дорогая, что уже не принято приходить в черном на модные вечеринки",— трагическим шепотом поучала дочь Ванесса Редгрейв.
"Да, мам",— покорно отвечала Наташа, одетая в классическое черное платье от Vera Wang.
На платья, выставленные на подиуме, практически никто не обращал внимание, кроме нескольких безвозрастных тетенек, явно примеривавшихся какое-нибудь из них прикупить.
— Я помню Лиз в этой тафте,— задумчиво сказала одна из них, разглядывая манекен, облаченный в бледно-розовое облако из тафты, кружев и искусственных цветов,— кажется, Ларри Фортенски тогда еще не было...
— На свете или в жизни Лиз Тейлор? — поинтересовался я.
А в самой гуще толпы знаменитый фотограф Марио Тестино бездумно щелкал своим фотоаппаратом всех, кто попадался в объектив. Я тоже постарался залезть в кадр и тут же был запечатлен великодушным итальянским маэстро. В ответ я щелкнул его своей мыльницей.
— Ну, как вам все эти платья, синьор Марио?
— Барахло.
— А Неделя лондонской моды?
— Да тоже барахло.
— Что же тогда не барахло?
— А вот что! — воскликнул Тестино, ткнув пальцем не то в сторону подноса с водкой, не то в молоденького смазливого официанта, ловко манипулировавшего бокалами в тесноте протянутых к нему рук. Мы выпили водки. Тестино сфотографировал официанта. Вечер прошел не зря.
СЕРГЕЙ Ъ-НИКОЛАЕВИЧ