Вчера пришло сообщение о смерти Василия Леонтьева, нобелевского лауреата, американского экономиста русского происхождения. Сегодня Ъ рассказывает о жизни выдающегося ученого и о созданной им экономической теории.
Факты — прежде всего
В американских академических кругах любят рассказывать, что Василий Леонтьев презрительно относился к любым научным теориям: "Что вы смотрите в окно и думаете? Немедленно отправляйтесь на улицу и собирайте факты". В общем, Леонтьев, по-видимому, считал себя не столько теоретиком, сколько знатоком практической экономики и трудолюбивым сборщиком фактов. Правда, физики любят говорить: "Нет ничего более практичного, чем хорошая теория". А Эрнесту Резерфорду приписывают следующие слова, обращенные к молодым сотрудникам его лаборатории (иногда эти же слова приписывают Петру Капице): "Как ни приду в лабораторию, вы работаете. А если вы столько работаете, когда же вы думаете?" Но Василий Леонтьев просто был представителем другого научного метода. И в чем-то он, не исключено, был прав. Действительно, придумать можно любую глупость. А факты остаются фактами.
Например, Василий Леонтьев считал бесспорным фактом, что крупная форель лучше, чем мелкая, и был известен как знаток ловли рыбы на муху. Он не подвергал сомнению, что пить хорошее вино лучше, чем пить плохое, и был известен как ценитель вин.
Конечно, на основе собранных фактов Леонтьев все-таки построил теорию. Теорию, как он считал, чрезвычайно практичную и бесспорную,— коль скоро она была основана на фактах, полученных из опыта. Эта теория, в общих чертах, заключается в том, что все в экономике взаимосвязано. Изменения в одном секторе производства ведут к совершенно определенным изменениям во всех остальных отраслях. То, что производится одним сектором (так сказать, output), в другом секторе потребляется (так сказать, input). И так далее по кругу. Можно строить модели и предсказывать дальнейшее развитие событий. Всем такое очень нравится. Широко известным стал случай с компанией General Electric, которая в 1973 году (когда страны ОПЕК в результате монополистического сговора повысили цены на нефть) на основании моделей Леонтьева ввела данные о 183 отраслях американской экономики в компьютер, чтобы посчитать, как рост нефтяных цен изменит спрос на электрические лампочки и прочую электротехническую продукцию. Правда, история умалчивает о том, сбылся ли компьютерный прогноз. Если не сбылся, то, вполне возможно, это было объяснено неполнотой исходных данных.
Теория, построенная на фактах, плоха только тем, что никогда не знаешь, где реальный факт, а где лишь его видимость. Просто наблюдать за экономикой иногда бывает недостаточным. Полезно еще понимать, что происходит. Впрочем, еще раз повторим, лучше хотя бы наблюдать за экономикой, чем придумывать явную глупость. В этом отношении модели Леонтьева вполне нормальная наука. По-видимому, хотя бы иногда эти модели срабатывали. Во всяком случае, его приглашали консультантом все — правительство США, правительство Японии и даже (еще до второй мировой войны) правительство Китая.
Счастливчик
Василий Леонтьев был счастлив в своей жизни. Во всяком случае, везло ему неоднократно. В 1925 году, поучившись в Ленинградском университете, он сумел уехать из СССР в Германию и продолжил изучать экономику в Берлинском университете. Ему настолько повезло, что его родители тоже оказались в Берлине. В 1932 году его отца, работающего в советском торгпредстве, компетентные органы попросили вернуться в Москву. Отец, после недолгих размышлений, предпочел остаться в живых. Так Василий Леонтьев не стал сиротой. Из Германии Леонтьевы также уехали вовремя и в нужном направлении — в США.
Если Василий Леонтьев тосковал по России, то в конце концов и здесь ему повезло. Начиная с 50-х годов он смог постоянно приезжать в Москву (уже в качестве всемирно известного ученого) — и потом возвращаться в Америку.
И с научной карьерой ему повезло. Не только потому, что в 1973 году Леонтьев получил Нобелевскую премию в качестве живого классика экономической науки. Но и потому, что он мог ездить по разным странам и сравнивать.
Искушение
Обычно считается, что Леонтьев был убежденным сторонником плановой экономики. Вряд ли — он слишком не любил теорию и слишком любил факты и эксперименты. Во всяком случае, в 1992 году Василий Леонтьев писал: "Мы имеем перед собой результат советского эксперимента. Полный отказ от рыночного механизма и частного предпринимательства постепенно снизил производительность всех отраслей советской экономики до такой степени, что, несмотря на неизменно высокий уровень инвестиций, производство начало падать. Это привело к полному краху экономики и всей советской общественно-политической системы".
С другой стороны, полностью свободный рынок Василий Леонтьев, судя по его высказываниям, тоже не жаловал. Все логично: если правительство совсем не вмешивается в экономику, спрос на макроэкономические модели как-то падает. Кому нужно понимание межотраслевых процессов и прогнозы, если ни на что повлиять нельзя? Леонтьев часто приводил в пример Японию. Там, по его мнению, правительство хорошо понимает ситуацию в экономике и дает хорошие советы бизнесу — советы, которым нельзя не последовать. Вроде планирования и нет, однако все действуют с полным осознанием происходящего. Таков, по-видимому, был идеал Леонтьева. В общем-то, достойный для ученого идеал — рациональное устройство экономики. Правда, в последние годы перед смертью Василия Леонтьева идеал его несколько подвел: Япония погрузилась в очевидный кризис и устройство ее экономики оказалось не таким уж рациональным.
В общем, Леонтьеву не повезло только в одном — в том, что он занялся именно макроэкономикой. В любой другой сфере науки наблюдение над фактами и построение моделей ни к чему не обязывает (а Нобелевскую премию можно получить точно так же). Но стоит заняться макроэкономикой, и создается впечатление, что полученные научные результаты могут быть использованы в экономической политике правительств разных стран. И есть опасность, что, несмотря на все научные достижения, нобелевскому лауреату в конце концов общественное мнение припишет любовь к Госплану.
ОТДЕЛ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ