По иронии судьбы кризис на азиатских рынках случился в тот самый момент, когда мир отмечает десятилетие краха на New York Stock Exchange. Правда, сейчас случившееся 19 октября 1987 года, в "черный понедельник", официальные лица США называют "рыночным сбоем" или, по выражению шефа ФРС Алана Гринспена, "определенными бедствиями при установлении цен акций". И предпочитают не вспоминать, что эти "определенные бедствия" привели к тому, что многие дельцы с Wall Street в тот злополучный день покончили жизнь самоубийством.
Когда вывалилась шестая старуха, мне надоело
смотреть на них, и я пошел на мальцевский рынок,
где, говорят, одному слепому подарили вязаную шаль.
Даниил Хармс "Вываливающиеся старухи" (1937)
Средства массовой информации, а также коллеги тех, кто десять лет назад выбросился из окон нью-йоркских небоскребов, всегда говорили о крупнейшем спаде в истории фондового рынка США как о "крахе". Газета The Wall Street Journal употребила именно это слово уже на следующий день после кризиса. Спустя десять лет та же газета задалась вопросом, как теперь к этому событию относятся экономисты. Так вот, большинство госслужащих предпочитают не называть вещи своими именами.
В SEC, например, крах называют "рыночным сбоем" вот уже почти десять лет, хотя, по словам работников комиссии, в ее коридорах все-таки можно услышать слово "крах" при разговоре. Представитель SEC объяснил: "Мы не используем слово 'крах' по двум причинам. Во-первых, это пренебрежительно — люди будут либо петушиться, когда это совсем не нужно, либо испытывать страх там, где его не стоит испытывать. Во-вторых, то, что случилось, действительно не было крахом, особенно если вы сравните произошедшее с 1929 годом, когда котировки не могли вернуться на прежний уровень в течение нескольких лет. В 1987 году рынок начал восстанавливаться уже к концу недели, начавшейся с 'черного понедельника', а к концу года вернулся на утраченные позиции. Таким образом, случившееся следует считать сбоем, а не крахом". Официального запрета на употребление слова "крах", конечно, нет, но против его использования существуют, скажем, некоторые возражения.
Следует уточнить: биржевой индекс Dow Jones, отражающий динамику котировок акций ведущих американских корпораций, в конце 1987 года действительно был на 2,26% выше, чем в начале года, однако на достигнутый непосредственно перед крахом уровень индекс вернулся только 24 января 1989 года.
Специалисты в области экономики считают, что официальные лица, ближе всего знакомые с случившимся в 1987 году падением индекса на 508 пунктов (22,6%), используют для характеристики этого события любые слова, кроме слова "крах", именно из-за того, что боятся сравнения ситуации десятилетней давности с ситуацией 1929 года. "Чиновники не хотят говорить, что в 87-м был крах, поскольку, как мне кажется, не желают проводить параллели с 29-м",— говорит Ханс Столл, директор центра исследования финансовых рынков университета Вандербильта.
Алан Гринспен иногда употребляет термин "крах", но очень редко. Недавно, обращаясь к Ассоциации американских банкиров, Гринспен с дрожью в голосе вспоминал свое выступление перед ними 20 октября 1987 года: "Та речь была начеркана буквально перед выступлением из-за событий предыдущего дня. Однако опыт свидетельствует, что в истории ситуации не повторяются с фиксированным периодом, кроме того, я постучал по дереву".
Напротив, сторонник термина "крах" профессор финансов университета Северного Колорадо Джуниус Пик считает, что избегать этого слова все равно, что не говорить при детях о самоубийстве, опасаясь, что они могут его совершить.
Но те, кто упорно избегает слова "крах", не сдают своих позиций. "'Крах' подразумевает что-то непоправимое",— говорит Николас Брэди, возглавлявший сначала президентскую оперативную группу, потом казначейство США, а теперь частную инвестиционную компанию Darby Overseas Investments. От слова "крах" он воздерживался всегда и на любом посту. "Вы когда-нибудь видели приличную автокатастрофу? Когда все сплющено до такой степени, что капот поменялся местами с багажником? В 87-м все было далеко не так",— говорит Брэди журналистам из The Wall Street Journal. Его доклад о событиях "черного понедельника", выпущенный в январе 1988 года, назывался просто "Отчет президентской оперативной группы о рыночных механизмах". Крах в нем назывался "рыночным сбоем".
Но самым ярким примером того, как люди упорно не хотят называть вещи своими именами, является NYSE. В сентябрьском информационном бюллетене биржи статья номера посвящена усилению мер предосторожности на рынке ценных бумаг, произошедшему с момента "событий октября 1987 года". В этой статье биржа умудрилась все разъяснения о том, что же это были за события, поместить в самом конце заметки, продолжая называть их всего лишь "событиями октября 1987 года".
Председатель и исполнительный директор NYSE Ричард Грассо предпринял попытку пролить свет на давнюю историю на пресс-конференции, прошедшей 15 октября текущего года. "Мы собрались здесь, чтобы признаться себе в событиях, произошедших десять лет назад",— так Грассо начал свое выступление. Далее, уже крайне серьезно, он приступил к обсуждению "периода, который многими описывается как самый ответственный момент в истории финансовых рынков США". Но опять ни слова о крахе! После конференции Грассо признал, что сейчас употреблять это слово стало легче, чем в 87-м, оно, мол, "не пугает людей". Он остановил проходящую мимо женщину и спросил: "Какое слово рифмуется со словом 'страх'?"
— Крах? — спросила женщина.
— Вот видите,— сказал Грассо.— Вы можете услышать это слово в наших стенах.
Илья ВИНОГРАДОВ