Саша Беляков с 12 лет растил хлеб. В восемнадцать его призвали. Саша прослужил около года и, спасаясь от издевательств, бежал домой. В своем селе он прожил еще год, пока один из односельчан не сообщил о беглеце в военкомат. Сашу арестовали. А через пять дней его родители получили гроб с изуродованным телом. "Самоубийство на почве личностных переживаний",— так объяснили смерть Саши военные. На родине Белякова побывал ДМИТРИЙ Ъ-ПАВЛОВ.
Из письма в фонд "Право матери" Татьяны Храмочкиной, матери рядового Александра Белякова, скончавшегося на гауптвахте Саратовской спецкомендатуры: "Когда привезли Сашу и открыли гроб, вы бы только посмотрели, что творилось у нас дома (почти все село пришло хоронить). Мужчины и то плакали, когда увидели Сашу в таком виде. На шее был вырезан квадрат кожи, оттуда сочилась кровь. Голова: затылок пробит, оттуда тоже текла кровь. Голова все время падала набок, как только я ее не поправляла. На руках и ногах — ожоги от сигарет, порезы от штык-ножа. А заключение нам дали, что Саша повесился..."
800 километров, отделяющих Москву от села Стригай Саратовской области, я преодолел менее чем за сутки. Ночь в скором поезде до Саратова, потом 100 километров автобусом до райцентра Базарный Карабулак по шоссе с огромным объявлением: "Водитель! Будь осторожен! На дороге действует вооруженная банда!" Потом еще 20 километров на попутках до села.
Саша Беляков служил в Кемеровской области. Его отделяли от дома 5 тысяч километров. Он прошел их за месяц. Надеялся спастись.
Третий ребенок
К дому Беляковых--Храмочкиных я подъезжал на "Кировце", за рычагами которого сидел тракторист с совершенно черным от въевшегося масла лицом. "Из Москвы?-- спросил он.— К Храмочкиным? Это ж мой двоюродный брат. Ты, наверное, по поводу Саши приехал?"
Саша был третьим ребенком в семье Виктора Васильевича Белякова и Татьяны Петровны Храмочкиной. (Они, кстати, так до сих пор и не расписались, хотя в этом году будут отмечать серебряную свадьбу.) У Саши был старший брат. Больше в семье мальчиков не было. Шесть девочек. Самой младшей семь лет. "Жаль, что Саша получился мальчиком,— говорит отец.— Жил бы сейчас".
Саша рос нормальным парнем. "Совсем не пил и не хотел совсем этого,— вспоминает мать.— Даже на свой день рождения выпьет рюмку для приличия, и все — больше ни в какую, как ни уговаривай". Вообще-то в Стригае пьют часто и помногу. "Не чета ты нам,— говорили Саше подвыпившие односельчане.— Вырастешь — выбьешься в люди". В помощи Саша никому не отказывал — помогал любому. Родители даже обижались: "Он скорее соседу сделает, нежели по дому".
Работать Саша начал с 12 лет. Помогал отцу в колхозе имени XX партсъезда на тракторе и комбайне. Сеял и убирал хлеб. А в ноябре 1995 года всем селом стригайцы провожали его в армию. Провожали шумно и весело. "Все у тебя будет хорошо,— напутствовали его старики-ветераны в перерыве между стаканами самогона.— Главное, относись к людям так, как и дома".
Побег
Саша попал в танкисты. Провел шесть месяцев в учебке в Чите. Его воинская специальность — механик-водитель танка. Специальность он освоил быстро — что танк водить, что трактор. Но служба не заладилась. В отличие от старшего брата, который хоть и отсидел за время службы на гауптвахте в общей сложности два месяца, но вернулся целым и невредимым, найти общий язык с сослуживцами Саша не смог. "Где-то через месяц от него пришло письмо,— рассказывает Татьяна Петровна.— Просил прислать денег, потому что били. Мы послали 20 тысяч. Вскоре пришел ответ: 'За деньги спасибо, но меня избили еще сильнее, поскольку прислали мало'".
Как избавление он воспринял окончание учебы. В апреле 1996 года его перевели в Кемеровскую область, в бригаду быстрого реагирования. А 5 июля он бежал вместе с 12 сослуживцами. Что стало истинной причиной побега, так и осталось неизвестным. Говорили, что часть могут отправить в Чечню, и ребята испугались. Некоторых вскоре поймали, некоторые бегают до сих пор.
В Стригае Саша объявился 6 августа. В лохмотьях, исхудавший до дистрофии, с распухшими коленями. "Я бежал, мама. Совсем нет сил" — это все, что он смог сказать матери. Только после смерти сына Татьяна Петровна узнала, что Саша пришел домой с отбитыми легкими. Один раз Сашин отец заметил, что сын харкает кровью, и спросил у него, что случилось. "Все хорошо,— был ответ,— это пройдет, только не говори матери". Об армии он ничего не рассказывал.
В деревне о побеге никто поначалу не знал. Родители говорили, что Саша просто приехал в отпуск. Открылось все через месяц, когда он стал устраиваться на работу в колхоз. Директор сказал, что пусть работает, только польза будет.
И Саша занял привычное место на комбайне. Получал он 200-300 тысяч в месяц. Зимой устроился работать скотником. Весной готовил технику к посевной. На то, чтобы отдохнуть с любимой девушкой, приезжавшей иногда из Саратова, в кафе в Базарном Карабулаке, хватало.
Саша, наверное, продолжал бы работать и до сих пор. Но его "сдал" кто-то из своих — сообщил о беглеце в военкомат. В деревне знают имя этого человека. Я его называть не буду, потому что об этом просила Сашина мать. Но совершенно непонятно, как человек, знавший Сашу Белякова с младенчества, мог отправить его на верную смерть. После того как Сашу похоронили, деревенские мужики поймали доносчика и избили кольями до полусмерти.
Но Саше это уже не помогло.
Хроника солдатской смерти
— 29 апреля прошлого года,— продолжает Татьяна Петровна,— меня вызвали в сельсовет, где сказали, что звонили из военкомата и просили вместе с Сашей явиться туда для объяснений...
В карабулакском военкомате к Белякову отнеслись на удивление доброжелательно. Более того, ему дали направление на середину мая на психиатрическое обследование в Саратовское училище химзащиты. Мать внутренне успокоилась.
Но вечером того же дня в дом Беляковых явились непрошенные гости. Трое молодых мужчин, представившихся бывшими сослуживцами Саши, потребовали от родителей миллион рублей, чтобы замять дело (по описанию Саша позже признал одного из них). Вымогателей выгнали — больше их никто не видел.
15 мая Беляковы отправились в Саратов на обследование. Остановились у старшей дочери Татьяны Петровны. Но идти на обследование Саша отказался. Впервые он сказал про армию: "Больше я туда не поеду. Снова будут бить. Нет". Они вернулись в Стригай.
До октября беглого солдата никто не трогал. Он продолжал работать на тракторе и не догадывался, что участь его предрешена. 28 октября Сашу вызвали к следователю в Базарный Карабулак. Уходя из дому, он сказал сестре Ольге: "Наверное, я больше не вернусь". Председатель колхоза попрощался с ним со словами: "Я верю, ты скоро вернешься. Твой трактор будет тебя ждать". Спустя несколько часов Беляков был арестован прямо в кабинете следователя.
29 октября мать видела его последний раз перед отправкой в Саратовскую спецкомендатуру. Когда его уводили в наручниках, Саша крикнул матери: "Мама, не отдавай меня им. Я там не выживу". Татьяна Петровна почти каждую ночь во сне слышит эти слова.
31 октября родители приехали в Саратовскую военную прокуратуру, куда должны были на допрос привезти Сашу. Но его не привезли, объяснив, что нет бензина. В воскресенье 1 ноября Беляковы хотели зарезать телку, чтобы, продав мясо, оплатить услуги адвоката. "Еще не было и девяти утра,— вспоминает Татьяна Петровна,— ко мне прибежала соседка. Вся в слезах. Только что председателю сельсовета звонил военком: Саша умер".
Весть быстро разлетелась по селу. К дому Беляковых стал стекаться народ. Мать Саши с родственницей поехали в карабулакский военкомат.
Руки у военкома тряслись: "Мне его тоже жаль, но я, поверьте, не виновен в его смерти". Позвонили в спецкомендатуру. Причину смерти там не сказали: "Проведем вскрытие и третьего числа привезем гроб". Вернулись в Стригай. Там столпотворение, колхозники бушуют, требуют объяснить, что произошло.
Но 3 ноября гроб не привезли. Не привезли и на следующий день. Вновь поехали к карабулакскому военкому. Он был все так же растерян и сказать ничего толком не мог. В Стригае начался стихийный митинг. "Подгоним 'КамАЗ' и поедем громить военкомат",— предложил кто-то. "Я готов был взять автомат и покрушить всех погонников",— говорит отец Саши Виктор Васильевич. Бунт предотвратили. Прибежал участковый и успокоил: "Гроб привезут завтра в девять утра. Военные мне поклялись".
5 ноября гроб доставили в село. "Я до последней минуты надеялась, что это не Саша. Что его перепутали,— говорит Татьяна Петровна.— И когда вскрыли, я сперва не узнала сына, так он был изуродован". В шоке были все. Женщины рыдали. Мужики же начали выламывать из заборов колья, чтобы расправиться с солдатами, которые доставили гроб. Вмешались старики: "Не трогайте солдатиков — они здесь ни при чем".
Похоронили Сашу всем селом на небольшом кладбище, где покоится с десяток его родственников. Сашина смерть подкосила Беляковых. У матери начались видения. Бабушка тяжело заболела. Отец запил. "Я не верю, что Саша повесился. Этого просто не может быть,— говорит Татьяна Петровна.— Он не хотел умирать и поэтому сбежал из армии. Ему незачем было убивать себя".
"На почве личностных переживаний"
"С 30 октября 1997 года Беляков А. В. содержался на гауптвахте Саратовского гарнизона,— написал помощник военного прокурора Саратова Важоров,— в одиночной камере, где и был обнаружен 1 ноября около 5 часов утра повешенным на принадлежащем ему трико.
В ходе следствия проверялись версии о возможном убийстве Белякова, доведения до самоубийства, однако они подтверждения не нашли... Судебно-медицинская экспертиза трупа производилась экспертами от МО РФ Саратовского бюро судебно-медицинских экспертиз, которыми сделан вывод о смерти Белякова А. В. в результате механической асфикции вследствие сдавливания органов шеи петлей при повешении. Обнаруженные родителями повреждения могли явиться результатом судебно-медицинского исследования... Уголовное дело рассматривалось объективно и достаточно полно. Оснований для отмены решения о его прекращении не усматривается".
"В ходе предварительного следствия установлено, что ваш сын покончил жизнь самоубийством на почве личностных переживаний. Лиц, виновных в этом, нет".