11 ноября российская финансовая политика разворачивается на 180 градусов. С конца 1995 года происходило ее поэтапное смягчение, с чем, собственно, и связан ожидаемый в 1997 году рост экономики на 1,2-2%. Однако сегодня она снова становится жесткой. В этом суть двух вчерашних заявлений ЦБ и правительства, анонсирующих новую кредитно-денежную и курсовую политику.
Вчерашнее заявление ЦБ примечательно во всех отношениях. До сих пор предметом гордости банка было в целом успешное стимулирование платежеспособного спроса за счет расширения денежной массы. Однако сегодня эта политика кардинально меняется. До 28% повышается ставка рефинансирования; повышаются и ставки по ломбардным кредитам; с 6 до 9% повышается норматив резервирования средств по привлекаемым банками средствам в иностранной валюте. Политика дешевых денег приказала долго жить. Обоснование ЦБ достаточно тривиально. Главный виновник — "юго-восточный вирус". Действительно, биржевой кризис, докатившийся до России, нанес ей урон, не сопоставимый с нью-йоркскими потрясениями. В США котировки акций уже уверенно штурмуют новые высоты, государственного вмешательства при этом не понадобилось, и прошедшая биржевая лихорадка напоминает хрестоматийный урок удавшейся крупномасштабной спекуляции. В России же, чтобы преодолеть последствия оттока иностранных капиталов и падения котировок государственных и корпоративных бумаг, без государственных мер не обойтись. Такой мерой и должно стать ужесточение условий доступа к деньгам. Официальная версия — ужесточение будет временным. А вот в это верится с трудом.
Действия ЦБ можно интерпретировать и как превентивное создание антиинфляционных укреплений. Угроза роста инфляции действительно есть: во-первых, в 1998 году начнется деноминация, а при одновременном хождении старых и новых денег рост денежной массы может выйти из-под контроля. Во-вторых, согласованное увеличение доходной части бюджета-98 на 27,5 млрд уже деноминированных рублей неминуемо приведет к росту налогов, которые также будут стимулировать рост цен. В-третьих, и правительство, и Думу доходная часть бюджета интересует как ключ к увеличению расходов. Если же исходить из здравой предпосылки, что рост налогов только снижает их собираемость, то шансы того, что бюджет-98 будет, как и его предшественники, напоминать несошедшийся пасьянс, возрастают. Рост же бюджетного дефицита подталкивает к инфляционным мерам его погашения. А так как, в-четвертых, основные счета бюджета в 1998 году окажутся в ЦБ, единственном банке, в прямом смысле делающем деньги, эти позывы могут не остаться без ответа.
Получается, что ужесточение финансовой политики — это всерьез и надолго. А раз так, то перспективы экономического роста снова отодвигаются. Если только дешевизна российских корпоративных бумаг не привлечет инвесторов, которые поднимут волну инвестиций. Но это из области маниловщины. ЦБ и сам признает, что всплеска активности инвестиций в реальный сектор в 1998 году не произойдет. Зато, как заявил вчера Сергей Дубинин, ЦБ "стимулирует приток средств на рынок ГКО". То есть на финансовом рынке опять становятся привлекательными инструменты, привычные в эпоху расцвета инфляции.
Второе оглашенное вчера заявление составлено ЦБ в соавторстве с правительством и касается изменений в курсовой политике. С одной стороны, коридор из наклонного становится горизонтальным. Это атрибут прежней политики жесткого контроля за валютным курсом.
С другой стороны, стены коридора раздвигаются на 15% от "центрального обменного курса", который, согласно заявлению, в 1998-2000 годах составит 6,2 деноминированных рубля за доллар. Колебания курса окажутся наибольшими именно для 1998 года. Получается, что в зависимости от ситуации на валютном рынке ЦБ собирается или заранее приготовиться к росту спроса на доллары, который может поставить под угрозу курс рубля, или, наоборот, реализовать часть своих крупных валютных резервов для вбрасывания рублей на рынок.
Для 1998 года более вероятен первый сценарий. По крайней мере в заявлении ЦБ встречается туманное и одновременно хорошо знакомое упоминание некоего "круга игроков, действия которых направлены на дестабилизацию финансовой системы страны". В этой фразе слышны и опасения, что России уготован мексиканский сценарий, когда исход иностранных инвестиций с рынка обрушил национальные финансы, и отголоски "черного вторника", наверняка памятного Сергею Дубинину.
На самом же деле ЦБ толкает коммерческие банки к тому, чтобы они вывернули валютные карманы. Уже упоминавшееся повышение с 6 до 9% норматива резервирования средств по привлечению иностранной валюты при том, что "недовзносы" должны быть восполнены 13-18 ноября, означает, что от $400 млн до $1 млрд может оказаться в эти пять дней на валютном рынке. Суть в том, что ЦБ принимает резервные средства в рублях, и банки будут вынуждены сбрасывать валюту. Для сравнения: объем ежедневных валютных операций на ММВБ и межбанковском рынке оценивается в $250 млн.
Таким образом, новая курсовая политика отлично согласовывается с жесткими финансовыми приоритетами: ограничением кредитов и защитой курса рубля. В этих условиях в поведении участников рынка возможны рецидивы 1995 года: скупка валюты, особенно в дни ее массированного сброса коммерческими банками, обращение к государственным долговым обязательствам, стремление обзавестись металлическими счетами, укрепление челночества как образа жизни (если цены в России будут расти быстрее, чем курс доллара). От государства же следует ждать дополнительных ограничительных мер — на этот раз в области импорта. В противном случае импортеры получат существенные курсовые премии, а это станет еще одним тормозом для роста российской экономики.
АНДРЕЙ Ъ-БАГРОВ